«Дух воина у солдат и офицеров украинской армии, который россияне думали сломать, не сломлен»

28-летний десантник-снайпер Валерий Чибинеев получил звезду Героя Украины в августе 2016 года. Накануне Дня Вооруженных Сил Украины, УНИАН побеседовал с молодым командиром 79-й десантно-штурмовой бригады.

Профессией военного Валерий Чибинеев грезил с раннего детства. Окончив 9 классов, парень поступил в запорожский военный лицей, а оттуда — в Одесскую академию сухопутных войск. В 2010 году, в звании лейтенанта, попал в 79-ю десантно-штурмовую бригаду Высокомобильных десантных войск ВСУ.

На фронте Валерий Чибинеев оказался с первых дней войны. На сегодня за плечами молодого командира роты снайперов 79-й бригады адские бои — Изварино, Донецкий аэропорт, Авдеевка…

Почетное звание Героя Украины снайпер-десантник получил во время военного парада ко Дню Независимости Украины в августе 2016 года. «О том, что дают Героя, Валера узнал в строю, когда зачитали фамилию. За пять секунд до того, как получил Золотую Звезду Героя из рук президента», — рассказывал тогда известный волонтер Роман Синицын.

Своей наградой, хотя и заслуженной, Чибинеев не кичится. Оставив «Золотые звезды» и новую форму десантника дома, на хранение супруге, буквально через несколько часов после парада Валерий снова вернулся на передовую. Сегодня молодой командир находится на полигоне в Николаевской области.

В интервью УНИАН он рассказал, как украинская армия, сдерживающая сильного противника, изменилась за три года войны, как военные нуждаются в поддержке гражданского населения и чем сегодня могут гордиться украинские воины.

После получения почетного звания Герой Украины, вы буквально через несколько часов вернулись на передовую. Неужели не хотели дать себе возможность хотя бы немножко отдохнуть и побыть дома?

Нет, конечно. Мое подразделение в Авдеевке, выполняет боевую задачу, а я буду дома — это было бы неправильно. Я и сейчас всем говорю: когда уже все закончится и будет мир, тогда все и будем отдыхать.

И как вас встретили бойцы?

На передовой не до церемоний каких-то. Сказали: «Командир, поздравляем. Это заслужено». И на этом все.

Как-то, в одном из интервью, вы сказали, что, попав в 79-ю десантно-штурмовую бригаду, исполнили свою детскую мечту. О чем мечтаете сейчас, если, конечно, находите время мечтать?

Пока мечтаю только об одном — чтобы закончилась война, наступил мир и целостность страны была восстановлена. То есть, чтобы все было, как прежде. Единственное, разве что, чтобы не забывали о Вооруженных силах.

Вы — кадровый военный, и война — это ваша работа. Что в этой работе для вас самое трудное?

Самое трудное, страшное и неприятное — это видеть, как твои подчиненные получают ранения, или, не дай Бог, погибают. Тьху-тьху, у меня в подразделении погибших не было, а вот раненых было очень много. Я не знаю, как отвечать на вопросы родных: «Почему не уберег? Почему и как так получилось?»…

Сколько раз вы сами были ранены?

Два раза. И оба раза — в Авдеевской промзоне.

Как военный офицер вы оказались на фронте с самого начала боевых действий и большую часть времени проводите на передовой. Вы когда-либо жалели о выбранной профессии?

Нет, конечно. Ни разу не пожалел. Единственное, о чем жалел за все это время, так это о том, что не подготовились к войне, как следует. Ведь в первые дни войны ехали все такие расслабленные, думали, что закончим ее за пару дней… Вот поэтому и оказались не готовы к той вооруженной борьбе, что началась и продолжается до сих пор.

Что изменилось спустя три года?

Во-первых, у военных появилось понимание, что идет война, и к этой войне нужно готовиться. Насколько важно быть подготовленным бойцом. Во-вторых, сформировалась «прослойка», если так можно сказать, солдат и офицеров, которые прошли АТО и уже понимают, что нужно делать, понимают ответственность, которая легла на их плечи. Это и ответственность за своих подчиненных, и ответственность за оборону своей страны.

Война отмела соперничество и карьерные амбиции у всех — у офицеров, у солдат. Все понимают, что амбиции лучше оставить где-то в стороне, потому что амбиции в АТО — это большие жертвы. Лучше карьеризм и амбиции не показывать, а делать то, что нужно делать, и делать это хорошо.

Плюс, конечно, очень сильно поменялось тыловое обеспечение армии. Кто-то может говорить, что форма плохая или еще что-то. Но плохая форма или не плохая — разная может быть — но ее выдают. Техника ремонтируется, новая техника также поступает. То есть, люди уже понимают, что армию нужно содержать. И гораздо лучше содержать собственную армию, чем армию противника. Думаю, вот это изменилось.

Тем не менее, в начале войны с обеспечением было крайне туго. Наверняка, помогали волонтеры…

Да, конечно. Группа «Combat-UA», «Крылья Феникса» очень помогали и очень много для нас сделали. Волонтеры Роман Синицын, Паша Кащук — они очень помогли. Если армия могла выдать только форму и берцы, то они обеспечивали тепловизионные прицелы, снайперские прицелы, то есть то, что реально необходимо для ведения боевых действий в любое время года.

Как война изменила лично вас?

Я теперь стал понимать, за что нам платят зарплату, грубо говоря… Плюс, стал более ответственным. Спустя три года ты уже не столько о себе думаешь, сколько, в первую очередь, о солдатах, которые первые становятся к обороне, первые получают свой бой.

У вас есть младший брат Роман. Он равняется на вас в военном вопросе?

Ему 27 лет. Он пошел в армию, и я его поддерживаю. Он знает, что нужно идти и защищать свою страну. Он — тоже десантник и сказал, что тоже хочет быть снайпером. Но там посмотрим, как уже у него будет получаться.

Большую часть службы вы проводите на передовой. Как обычно проходит день?

Последнее время утро начинается с обстрелов — сепары желают нам «доброго утра», а мы — им. После этого кто пьет чай, кто — кофе. Очень важны такие моменты. Просто сидишь, выпиваешь кружку горячего чая, такая вот минутка тишины и спокойствия, настраиваешься на новый день.

Днем, в основном, обстрелов сильных нет. Сепары строят свои окопы, блиндажи и оборонные позиции, мы же стараемся за это время свои позиции укрепить.

Где-то в обед снова начинается обстрелы, и повторяется вчерашний день… Такой типичный «распорядок».

Последние несколько недель мы проводили в работе с другим подразделением, думали, как бы так схитрить, чтобы застать сепаров врасплох, нанести им как можно больше потерь. Может быть, это звучит не гуманно, но там (на передовой, — УНИАН) о гуманности не думаешь. Думаешь о том, как победить, как отстоять свой кусок территории и забрать кусок территории у противника.

А с какими чувствами идете в бой? Это сосредоточенность, адреналин или что-то еще, может быть?

Вы все правильно сказали. Сначала сосредотачиваешься на каком-то элементе, который хочешь отработать. Потом может неожиданно рядом «прилететь», и у тебя сразу прибавляется адреналин. Дальше начинаешь анализировать: «Так, я цел, все нормально». Думаешь: «Вот, Бог отвел»… 2-3 минуты находишься в растерянном состоянии, то есть, сосредоточенность прежняя немножко отходит на задний план. А потом снова начинаешь включаться, вносить в прежнюю схему коррективы и работать дальше.

А откуда появился ваш позывной — «Каракурт»?

Раньше позывные были только у командиров роты, а тут нужно было выбирать и взводному, и чуть ли не каждому солдату. Это был 2014 год, когда все как раз нежданно-негаданно понеслось. Я сам выбрал позывной «Каракурт» — это степной паук такой, а я ведь родом из Запорожья, все-таки ближе к югу Украины.

Как часто вы бываете дома?

По-разному. Бывает, что 8-10 месяцев проведу в АТО, 2 недели просижу дома. А бывало, что только приехал домой, а на следующий день нужно снова выезжать [на фронт]. Все зависит от того, насколько напряжено в данный момент на передовой.

Вы не очень многословны, рассказывая о фронте…

Если честно, мало кто рассказывает, что и как происходит на войне. Родственники, конечно, интересуются, как и почему что-то получилось, но просто говоришь: «Все нормально» — и тема закрыта. Там, в АТО, ты настроен на одну программу, там одна жизнь, здесь же — ты хочешь другой жизни, хочешь немножко отвлечься.

Изменилось ли, по вашему мнению, за эти три года отношение к военным здесь, в тылу?

Родственники благодарны, что вернулся целым, а вообще люди относятся по-разному. Николаев — своеобразный город, не все поддерживают продолжение войны. Есть такие, что скажут: «Молодец». Но и есть и те, кто пройдут и даже в сторону твою не посмотрят, хотя ты с ними знаком был раньше. Конечно, открыто никакой критики не говорят, но посмотреть неуважительным взглядом тоже могут. Таким вот людям ничего не докажешь и ничего не объяснишь.

Кто или что в украинской армии сегодня вызывает у вас наибольшую гордость?

Наверное, это дух солдат, офицеров, которые выполняют в зоне АТО боевые задачи. Эти люди, особенно, механизированные подразделения, пехотные —стоят по 6-9 месяцев, не сменяясь, и никто не жалуется. Сколько у них не спрашиваешь, говорят, что готовы стоять и дальше, выполнять задачу до победы. Находятся и те, кто призывает вперед продвигаться (освобождать территории, — УНИАН).

Вот этот наш дух, который россияне думали сломать, не сломлен. Дух воина и украинской армии. Благодаря действиям бойцов на передовой, этот дух не просто возродился, он крылья свои расправил и стал больше, чем был когда-либо. Это вызывает восхищение.

Конечно, находятся непатриотические люди, но их не берем в расчет, ведь у большинства украинцев появилось уважение к армии. Уже можно идти и говорить с гордостью, что ты — солдат или офицер украинской армии.