Со дня встречи, на которой диссиденты Чехословакии поставили первые подписи под документом, вошедшим в историю как «Хартия-77», исполняется ровно сорок лет. Первая в советском блоке оппозиционная инициатива послужила толчком к возникновению подобных движений в других странах соцлагеря, а создатели «Хартии» после «бархатной» революции возглавили переход страны к демократическому строю.
10 декабря 1976 г. в Праге, в квартире диссидента Ярослава Коржана, собрались Вацлав Гавел, Иржи Немец, Зденек Млынарж, Павел Когоут и Вацлав Венделин Коменда, чтобы принять программный документ общественного движения, выступающего за соблюдение прав человека. Толчком к возникновению «Хартии» стала публикация Международного пакта о гражданских и политических правах, базирующегося на Хельсинском договоре 1975 г., к которому формально присоединился и режим социалистической ЧССР.
С именами уже 242 подписантов документ был представлен 6 января 1977 г., превратившись, таким образом, в «Хартию-77». Активисты пытались передать его в агентство ČTK, Федральное собрание и правительство, рассылать по почте. Несмотря на аресты и изъятие оригинала документа, копии продолжали циркулировать в Чехословакии. 6 и 7 января текст был напечатан в ряде западных газет. До января 1990 г. документ подписало 1898 человек, и лишь 25 отозвали свои подписи.
В 20-летнюю летнюю годовщину об истории «Хартии» вспоминал Вацлав Гавел, интервью которого хранится в архивах «Чешского Радио».
«"Хартия-77" в нашей современной истории была уникальным феноменом, став первым и дольше всего просуществовавшим диссидентским движением в советском блоке. «Хартия» вдохновляла людей и в других странах — например, стала существенным толчком для создания «Солидарности» в Польше. Я рад, что сегодня о «Хартии» не забывают. Причем, речь не идет о том, чтобы каким-то образом прославлять нас, тех, кто причастен к ее появлению и много лет боролся за идею, в том числе испытав и годы тюремного заключения. Необходимо просто задуматься над смыслом этого движения и над тем, какую пользу оно принесло нашей стране. Важна также и история отношения к «Хартии-77» нашего общества. Это очень интересная глава».
По мнению Вацлава Гавела, «Хартия-77» стало зеркалом, в котором отразилось состояние общества в те годы.
«"Хартия" стала неожиданностью для наблюдателей извне и для самого режима. Удивление вызывало то, что в самые темные периоды «нормализации» вообще кто-то нашел в себе отвагу для подобного шага, который впоследствии положительно отразился на репутации нашей страны в мире. И я могу привести вам тысячи доказательств этого. Общество, однако, не могло соответствующим образом идентифицировать себя с «Хартией-77». По крайней мере, открыто. Украдкой за нами наблюдали многие — слушали сообщения о наших документах иностранных радиостанций и выражали симпатии. Открыто, однако, все от нас дистанцировались. Подписанты были изолированной группой сумасшедших, которых все избегали или даже ставили свои подписи под направленными против нас декларациями. Однако из этого я сделал для себя определенные выводы. Есть определенные принципы, за которые человек должен бороться, невзирая на шансы на победу. За такие принципы необходимо бороться просто потому, что они имеют смысл».
В 1997 году Вацлав Гавет подводил итоги того пути, которое проделало чешское общество за прошедшие двадцать лет.
«Сначала подписанты «Хартии» жили в изоляции, как в гетто. При случайной встрече наши хорошие друзья переходили на другую сторону улицы. В ноябре же 1989 года, наоборот, народ до отказа заполнял площади. Разница была разительной. Однако такое развитие событий связано с тем, что мы просто продолжали свою работу, а не рассуждали на тему: «Почему мы оказались в изоляции?» Постепенно все больше и больше людей начали осознавать, что все именно так, и что есть смысл называть вещи своими именами».
