Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Многочисленные, но небольшие и высокомобильные подразделения теперь будет гораздо легче формировать. Они могут решать как тактические боевые задачи, так и исполнять охранные функции. Возможность заключать краткосрочные контракты позволяет добиться высокой ротируемости этих отрядов и устроить своего рода мобильную оккупацию. Это позволит выиграть время для повышения эффективности асадовской армии.
Принятый Госдумой законопроект, позволяющий заключать краткосрочные контракты для службы в рядах вооруженных сил, многие оценили как путь к легализации частных военных компаний (ЧВК). Правда, не совсем понятно, зачем их легализовывать: гибридная война удобна тем, что поймать за руку очень трудно. Как-то не склеивается, что государство, которое никогда не гнушалось тем, чтобы в нужный момент слить сражавшихся от его имени, вдруг пошло им навстречу. Должен быть другой мотив, мотив самого государства. Возможно, он кроется в том, что сейчас происходит в Сирии.
А там с разницей в дни произошло два важнейших события с момента вступления в эту войну России. Алеппо, наконец, квартал за кварталом, в ходе тяжелых боев, получивших неодобрение на Западе, отвоеван у отрядов антиасадовской оппозиции. Но надолго ли? Буквально несколько дней назад Пальмира, где еще совсем недавно порхала дирижерская палочка Гергиева и звучала виолончель Ролдугина, вернулась в руки ИГИЛ. Законопроект этот вносился министерством обороны еще в октябре, когда Пальмира, казалось, была в крепких руках сирийцев. Значит, власти России хорошо понимали, что руки, увы, не очень-то крепкие.
Неподходящий инструмент
Очевидно, что сирийские войска, точнее, то, что от них на данный момент осталось, это не самые боеспособные силы. При ощутимой внешней помощи, прежде всего, российской поддержке с воздуха, они могут захватить город или даже целый регион, освободить его от противника и отогнать его на какое-то расстояние. Но вот удержать его в воюющей стране — задача потруднее. И с ней сирийцы не справляются, а те российские силы, которые находятся в Сирии, не предназначены для выполнения этой задачи: авиация, ракеты, корабли и зенитные комплексы заточены не на это.
В этом смысле не так важно, находятся ли в Сирии бойцы всяких «частных армий» или каких-то других гибридных формирований, типа «отпускники» или даже специально обученные чеченцы. Их одних явно недостаточно, чтобы делать два дела сразу: поддерживать порядок на контролируемой территории и оборонять их от перманентных атак, в том числе террористических. Да и вряд ли «солдаты удачи» с большой радостью выполняют функции оккупационных сил. Конечно, деньги не пахнут и приказы не обсуждают, но любой знает, что инструменты лучше использовать по назначению.
О том, что собой представляет сирийская армия, интересно почитать в интервью бойца той же «частной военной компании Вагнера» эстонскому телевидению: «Не приведи господь иметь таких союзников. Потому что они всегда про***вают задачу. Всегда. Они воруют все, что не приколочено. Тащат все: трубы, проводку, даже кафельную плитку отдирали». Почему это интервью появилось в эстонской прессе — понятно, тема крепких ребят из соседней страны здесь вполне актуальна. Но будь я конспирологом, то предположил бы, что этот разговор направлен не на эстонского читателя, а на российского, с одной-единственной целью: аккуратно, не волнуя лояльные слои населения, рассказать остальным, как обстоят дела с теми, кто вообще-то должен удерживать страну под контролем.
Неприятное слово
В Сирии невозможно повторить восточноукраинский сценарий, исходные условия не те. Здесь нет ни русскоязычного населения, которое могло бы дать значительное число стопроцентно лояльных «ополченцев», ни границы с Россией, через которую можно было бы перебрасывать все что угодно в любых количествах. Безусловно, есть множество своих особенностей и заинтересованных сторон, но это обычно не помогает, а создает дополнительные трудности. Вспомним хотя бы про туркоманов, о которых до инцидента с истребителем не имел ни малейшего понятия Владимир Путин. И, по большому счету, решить проблему контроля территории можно одним-единственным способом — введением сколько-нибудь ощутимых сухопутных сил. Оккупация, как ни старайся избежать этого неприятного слова.
Тема широкомасштабного ввода войск куда-либо крайне чувствительна для любой страны, и наша — не исключение, даже при главенствующих ура-патриотических настроениях. Тем более, они идут на спад. Ветераны-«афганцы» еще не старые люди, есть огромное количество семей, которое затронула та война. Даже отдельные случаи гибели российских военнослужащих в Сирии воспринимаются болезненно — просто потому, что непонятно, за что они умирают на этой войне. На Украине, если по-простому, «защищали русских», а тут кого? Миф об уничтожении террористов на дальних подступах к России работает так себе. Да и для оправдания оккупации он сомнителен.
Посменная оккупация
Другое дело — многочисленные, но небольшие и высокомобильные подразделения, которые теперь будет гораздо легче формировать. Они могут решать как тактические боевые задачи, так и исполнять охранные функции. Возможность заключать краткосрочные контракты позволяет добиться высокой ротируемости этих отрядов и устроить своего рода мобильную оккупацию. Это теоретически позволит и выиграть время для обучения и повышения эффективности асадовской армии — то, что делали американцы в Ираке после свержения Хусейна. Захочет ли она отвлечься от растаскивания немногого оставшегося и обучаться, пока всю грязную работу делают русские, — другой вопрос.
В теории все хорошо: молодым людям, которым понравилось в армии и хочется принять участие в самой настоящей войне, открывается возможность заключить контракт на время боевой операции и поехать в Сирию. Но история контрактной армии в России знает немало злоупотреблений. Например, когда офицеры заставляли солдат-срочников подписывать контракты, а потом попросту отбирали деньги. Все хорошо, пока будет хватать «армий Вагнера», но когда, в лучших российских традициях «палочных систем», от офицеров будут требовать комплектования все новых и новых отрядов, в Сирию рискуют попасть те, кто туда совсем не собирался, ни за приключениями, ни за деньгами.
Очевидно, что сирийские войска, точнее, то, что от них на данный момент осталось, это не самые боеспособные силы. При ощутимой внешней помощи, прежде всего, российской поддержке с воздуха, они могут захватить город или даже целый регион, освободить его от противника и отогнать его на какое-то расстояние. Но вот удержать его в воюющей стране — задача потруднее. И с ней сирийцы не справляются, а те российские силы, которые находятся в Сирии, не предназначены для выполнения этой задачи: авиация, ракеты, корабли и зенитные комплексы заточены не на это.
В этом смысле не так важно, находятся ли в Сирии бойцы всяких «частных армий» или каких-то других гибридных формирований, типа «отпускники» или даже специально обученные чеченцы. Их одних явно недостаточно, чтобы делать два дела сразу: поддерживать порядок на контролируемой территории и оборонять их от перманентных атак, в том числе террористических. Да и вряд ли «солдаты удачи» с большой радостью выполняют функции оккупационных сил. Конечно, деньги не пахнут и приказы не обсуждают, но любой знает, что инструменты лучше использовать по назначению.
О том, что собой представляет сирийская армия, интересно почитать в интервью бойца той же «частной военной компании Вагнера» эстонскому телевидению: «Не приведи господь иметь таких союзников. Потому что они всегда про***вают задачу. Всегда. Они воруют все, что не приколочено. Тащат все: трубы, проводку, даже кафельную плитку отдирали». Почему это интервью появилось в эстонской прессе — понятно, тема крепких ребят из соседней страны здесь вполне актуальна. Но будь я конспирологом, то предположил бы, что этот разговор направлен не на эстонского читателя, а на российского, с одной-единственной целью: аккуратно, не волнуя лояльные слои населения, рассказать остальным, как обстоят дела с теми, кто вообще-то должен удерживать страну под контролем.
Неприятное слово
В Сирии невозможно повторить восточноукраинский сценарий, исходные условия не те. Здесь нет ни русскоязычного населения, которое могло бы дать значительное число стопроцентно лояльных «ополченцев», ни границы с Россией, через которую можно было бы перебрасывать все что угодно в любых количествах. Безусловно, есть множество своих особенностей и заинтересованных сторон, но это обычно не помогает, а создает дополнительные трудности. Вспомним хотя бы про туркоманов, о которых до инцидента с истребителем не имел ни малейшего понятия Владимир Путин. И, по большому счету, решить проблему контроля территории можно одним-единственным способом — введением сколько-нибудь ощутимых сухопутных сил. Оккупация, как ни старайся избежать этого неприятного слова.
Тема широкомасштабного ввода войск куда-либо крайне чувствительна для любой страны, и наша — не исключение, даже при главенствующих ура-патриотических настроениях. Тем более, они идут на спад. Ветераны-«афганцы» еще не старые люди, есть огромное количество семей, которое затронула та война. Даже отдельные случаи гибели российских военнослужащих в Сирии воспринимаются болезненно — просто потому, что непонятно, за что они умирают на этой войне. На Украине, если по-простому, «защищали русских», а тут кого? Миф об уничтожении террористов на дальних подступах к России работает так себе. Да и для оправдания оккупации он сомнителен.
Посменная оккупация
Другое дело — многочисленные, но небольшие и высокомобильные подразделения, которые теперь будет гораздо легче формировать. Они могут решать как тактические боевые задачи, так и исполнять охранные функции. Возможность заключать краткосрочные контракты позволяет добиться высокой ротируемости этих отрядов и устроить своего рода мобильную оккупацию. Это теоретически позволит и выиграть время для обучения и повышения эффективности асадовской армии — то, что делали американцы в Ираке после свержения Хусейна. Захочет ли она отвлечься от растаскивания немногого оставшегося и обучаться, пока всю грязную работу делают русские, — другой вопрос.
В теории все хорошо: молодым людям, которым понравилось в армии и хочется принять участие в самой настоящей войне, открывается возможность заключить контракт на время боевой операции и поехать в Сирию. Но история контрактной армии в России знает немало злоупотреблений. Например, когда офицеры заставляли солдат-срочников подписывать контракты, а потом попросту отбирали деньги. Все хорошо, пока будет хватать «армий Вагнера», но когда, в лучших российских традициях «палочных систем», от офицеров будут требовать комплектования все новых и новых отрядов, в Сирию рискуют попасть те, кто туда совсем не собирался, ни за приключениями, ни за деньгами.
