Прошло 25 лет с момента распада Советского Союза, и за это время Коммунистическая партия Китая (КПК) произвела на свет десятки тысяч документов для служебного пользования, провела бесчисленные дискуссии и даже создала документальные фильмы на эту тему. Как и большая часть интеллектуальной продукции в Поднебесной, 95% данных материалов — просто никчемная отрыжка актуальной политической линии, которую проводят заурядные карьеристы. Но официальный взгляд на крах, который когда-то подталкивал страну к реформам, отвечавшим нуждам народа и открывавшим экономику навстречу свободному предпринимательству, в последние годы резко изменился. Сегодня те уроки, которые извлекает Китай, скорее всего, толкают его в обратном направлении.
Неудивительно, что партия зациклилась на крахе своего бывшего соперника и идеологического партнера. В статьях за 2012 и 2013 год о новом генеральном секретаре КПК Си Цзиньпине была одна очень странная деталь. Некоторые журналисты, называя Си Цзиньпина китайским Горбачевым, как будто думали, что делают ему комплимент. Но в Китае Горбачева считают не дальновидным реформатором, а катастрофическим неудачником, человеком, приведшим страну и партию к огромному общенациональному бедствию. И в этом есть доля справедливости, ибо Китай не желает терять четверть своей территории и наблюдать за тем, как его ВВП снижается на 40%, а продолжительность жизни мужчин сокращается на семь лет, как это было в России в 1990-е годы.
Но до провального гамбита советского руководителя многие китайцы относились к Горбачеву благожелательно. Советский Союз и Китай вроде бы помирились после яростного раскола 1960-х годов, который едва не привел мир к катастрофе, и стремились изучать опыт друг друга. Москва все больше убеждалась в том, что китайские реформы и открытие новых перспектив в экономике могут стать примером для ее дышащей на ладан экономики. А китайские интеллектуалы, как партийные, так и нет, интересовались теми возможностями, которые дали гласность и перестройка, легшие в основу объявленной Горбачевым программы реформ.
Крах Советского Союза привел к жесткой саморефлексии и самоанализу, хотя проходило это в еще более жестких рамках китайской политкорректности. (Даже в наиболее либеральные моменты, скажем, во время страстных интеллектуальных дебатов конца 1980-х, обсуждение основополагающих вопросов национального самосознания, руководящей роли партии и правильности социалистического выбора было рискованным шагом для любого человека из системы.) Каковы причины краха? Неужели Китай неизбежно пойдет тем же путем, если не изменит свои привычки?
Буквально все аспекты жизнедеятельности Китайской Народной Республики на начальном этапе ее существования были скопированы с Советского Союза, начиная с организации работы железных дорог и кончая партийной структурой и политикой в отношении национальных меньшинств. Теоретики марксизма считали, что Китай, как и Советы, совершил большой скачок от крестьянского феодализма прямиком в социализм — минуя промышленный капитализм. Но в действительности под внешним лоском социализма у обеих стран скрывался сплав нового национализма и старой империи. Обе страны прошли через массовый голод, культурную революцию (изначально это был советский термин) и кровавые чистки в партийных рядах.
Вначале китайцы намеревались воспользоваться советским примером для ускорения реформ внутри самой партии. Как утверждал политолог Дэвид Шамбо (David Shambaugh), критический анализ советских неудач указывал на то, что причиной всему забюрократизированная наверху, некомпетентная и застойная советская коммунистическая партия. Из-за этого Пекин приступил к работе по превращению КПК в более современную, гибкую и стойкую организацию. Это не привело к масштабным демократическим реформам, но партия стала внимательнее прислушиваться к общественному мнению — и активнее подталкивать его в нужном направлении, действуя иногда тонко и деликатно, а иногда не очень.
Были и сдвиги более срочного порядка. Страх перед народными выступлениями, которые начались во всей Восточной Европе, сделал свое дело, приведя к жестокому подавлению протестов в Пекине и других местах в 1989 году. После распада Советского Союза, когда стало понятно, какую роль в его крахе сыграл усиливающийся национализм его республик от Украины до Азербайджана, Китай ужесточил свою политику в отношении автономных регионов и национальных меньшинств, и изменил формулировки. Слово «миньцзу», как в Китае называли не относящиеся к ханьцам народы, изменило свой смысл, и теперь «народности» в официальных переводах стали называть «этническими меньшинствами». Между тем, тревога по поводу экономического застоя в Советском Союзе привела в тому, что китайский лидер Дэн Сяопин ускорил темпы реформ в экономике после своего «южного турне» 1992 года по быстро развивающимся коммерческим городам страны.
Но параллельно этому всегда существовала противоположная концепция, согласно которой катастрофа пришла не изнутри, а извне. Согласно ей, это реформаторы стали причиной падения сверхдержавы, потому что они ослабили веру в систему, признав прежние преступления Советского Союза, допустив опасное иностранное влияние и отказавшись от бескомпромиссного марксизма. Эта идея получила официальную печать одобрения на самом верху китайского руководства, и сегодня видно, как она находит отражение в новой волне паранойи по поводу иностранного влияния, в восстановлении партийного влияния и власти, а также во враждебном отношении к гражданскому обществу.
Сам Си Цзиньпин упомянул это в своем выступлении в 2013 году: «Их идеалы и убеждения ослабли. В итоге „флаг правителя над городской башней сменился за ночь“. Для нас это важнейший урок! Игнорировать историю Советского Союза, игнорировать Ленина и Сталина, игнорировать все остальное равноценно историческому нигилизму, который путает наши мысли и подрывает партийные организации на всех уровнях».
Фраза «исторический нигилизм» стала любимым лозунгом для тех, кто стремится продемонстрировать свою лояльность Си. Другим проявлением такой лояльности является истеричная защита всего того, что отстаивала прежняя пропаганда. Вымышленного маоистского героя Лэй Фэна, которого в 1960-е годы идеализировали китайцы, снова вытащили из могилы, дабы он вдохновлял совершенно равнодушную китайскую молодежь, несмотря на «западный заговор» против него.
Новая линия довольно проста: во всем винить Запад и советских лидеров типа Горбачева, которые впустили к себе этот Запад. Это одна из причин, по которым Китай проталкивает новые суровые законы, призванные вытеснить из страны иностранные неправительственные организации; по которым национальная пресса все громче и пронзительнее демонстрирует свою враждебность к США, а цензура постоянно ужесточается. В то же время, в стране нет никаких признаков политических реформ, которые с такой уверенностью предсказывали некоторые западные обозреватели.
Что же стоит за таким сдвигом? Похоже, отчасти это объясняется личной верой Си в сущностную правду партии — и в свое неотъемлемое право руководить страной методами наследника революции. Этого достаточно, чтобы целиком изменить направление дискуссии в стране, где следование сигналам лидера стало второй натурой для всех тех, кто хочет взобраться по карьерной лестнице. (Эта привычка была перенесена и в другие контексты. До того, как вновь избранный президент Дональд Трамп позвонил руководителю Тайваня, приезжавшие в Вашингтон китайские делегации заканчивали свои речи словами: «Вместе мы можем снова сделать Америку и Китай великими».)
Но убеждения Си нашли свое подтверждение в событиях последнего десятилетия. Больше всего китайцы страшатся смены режима в результате народных волнений, которые охватили постсоветское пространство и дали волю арабской весне. «Цветная революция» — полезная фраза, потому что она отделяет эти события от истинной, полноправной революции, в результате которой появилась Китайская Народная Республика и все ее «революционные великомученики»; а сама она попадает в категорию организованных под руководством США заговоров с целью ослабления потенциальных противников.
Вера в то, что все эти революции являются подготовленными США заговорами, это не просто результат пропаганды, это искреннее убеждение. Я поспорил с редактором People’s Daily после поездки в Иран, где незадолго до этого прошла «зеленая революция». Так вот, он утверждал, что иранцы любят свой режим. «Все эти так называемые протестующие были шпионами ЦРУ!» — сказал он мне.
В Пекине американские действия по продвижению демократии и защите прав человека считают инструментом обеспечения господства США, в связи с чем этим действиям надо неизменно противостоять. «Мирная революция, — объявляет националистический таблоид Global Times, — это просто другое название цветной революции». Даже вроде бы безвредные продукты культуры попали в эту категорию. Как объяснила недавно газета Народно-освободительной армии Китая, снятый недавно кинокомпанией Disney мультфильм для детей «Зверополис» — американский заговор, цель которого — ослабить моральный дух китайцев.
Враждебное отношение к цветным революциям и к тому хаосу, который они сеют, проецируется в обратном направлении. Распад Советского Союза, который раньше отчасти считали результатом недостатков самой коммунистической партии, сегодня толкуется иначе — как итог целенаправленного американского заговора и нравственной неспособности противостоять западному влиянию. Это положило конец мощным движущим силам реформ. Таким образом, если не произойдет крупных изменений в составе руководства, вероятный курс китайской политики на предстоящие годы будет включать элементы ксенофобии, укрепление партийной власти и нежелание говорить о неприятных уроках истории.
