Два века тому назад попасть из Балтийского моря в Адриатическое через Черное можно было по территории всего двух стран: Российской и Османской империй. Сегодня, через 60 лет после подписания Римского договора и четверть века спустя после падения железного занавеса, вам придется пройти с десяток стран на пути из Таллина (Эстония) в Триест (Италия) через Одессу (Украина). Десяток теперь уже независимых государств, чья судьба все еще решается в других столицах, вчера — Санкт-Петербурге и Константинополе, сегодня — в Москве, Брюсселе, Вашингтоне и Анкаре.
Как и любая зона на месте стыка «геополитических тектонических плит», Восточная Европа регулярно сталкивается с микроземлетрясениями, которые выводят из равновесия «старую Европу». Это касается, в частности, бунта «неблагодарных», лидеров «новых» европейских стран, которые во главе с венгерским премьером Виктором Орбаном дают отпор Брюсселю. Или же успеха на выборах пророссийских партий, как это недавно было в Болгарии.
Я работал корреспондентом le Monde в Берлине до лета и решил проехать по этим странам, чтоб понять, откуда ветер дует. Разобраться с причинами их нелюбви к Европе и новой тяги к России. Проанализировать столь часто упоминающийся поворот истории. Я проехал с севера (Эстония, Латвия, Литва, Польша) на юг (Хорватия, Словения до итальянского Триеста) через Черное море (Украина, Румыния, Болгария), Венгрию, Сергию и Боснию. Моей целью было общение со встречающимися на пути людьми, ведь я убежден, что «главная награда необычного путешествия — это встреча с обычными людьми», как писал Франсуа Масперо (François Maspero) в «Балканском транзите».
«Нужно, чтобы русские учили эстонский»
Лето. Субботний вечер. Таллин. В этом балтийском порту тысячи туристов со всего мира (в первую очередь из Азии) штурмуют рестораны прекрасно отреставрированного старого города. Местная молодежь мчится в популярный квартал Теллискиви: там старые заводы были переделаны в «творческий городок». Бары, галереи, магазины одежды, клубы… Выбор — огромный. В местном концепт-магазине две элегантные девушки, хозяйка и ее подруга, продают дизайнерские товары с надписями, в которых выделены три первые буквы названия страны: sexiEST, the bEST, boldEST, ESTonishing…
Да, они любят свою страну и гордятся ею. Времена, когда, чтобы преуспеть, эстонке нужно было выйти замуж за финна и забыть родной язык, как в «Сталинских коровах» Софи Оксанен (Sofi Oksanen), остались в прошлом. Подруга (ей уже довелось пожить в Испании), на безупречном английском говорит, что любит Таллин и больше не собирается переезжать за границу. Хотя особого оптимизма у нее нет. «Знаете, нас — всего 1,3 миллиона. Наше будущее не зависит от нас. Как будет развиваться Европа? Что сделает Путин? Только это имеет значение».
Это ощущение отсутствие власти над собственной судьбой встречается мне на протяжение всей поездки по периферийным странам Европы. Хотя половина жителей Таллина — русские, моя собеседница признает, что русскоязычных друзей у нее нет. «Сначала нужно, чтобы они выучили наш язык и перестали считать его диалектом», — оправдывается она. Как и Латвия, Эстония готова предоставить проживающим на ее территории русским гражданство и сопутствующие права только в том случае, если они выучат государственный язык. Однако такое требование не кажется очевидным, особенно тем людям, которые учились еще во времена СССР.
Вчерашний город-призрак, сегодня Силламяэ становится немым свидетелем эпохи, о которой в Эстонии хотели бы забыть. Между городом с 15-тысячным населением, где время, как кажется, остановилось 40 лет тому назад, и остальной страной (роскошным Таллином, университетским Тарту и курортным Пярну) растет разрыв (и горечь). Пока Силламяэ чахнет и за бесценок распродает жилье (квартира в 65 квадратных метров там стоит всего 8 тысяч евро), Таллин переворачивает страницу: застройщик переделывает бывшие помещения КГБ в «апартаменты премиум-класса».
Большинству латышей непросто свести концы с концами
На подъезде к латышской станции «Золитуде» ко мне обращается сорокалетняя блондинка. Как и многие жители Риги, в воскресенье она ездит на поезде в пляжную Юрмалу в 30 километрах от столицы. Она учила французский в Шарлеруа в 1990-х годах, но не горит желанием вспоминать о тех временах. Сегодня у нее — латышский паспорт и работа в банке. «Я родилась здесь, но в русской семье. Поэтому мне пришлось сдать экзамен на гражданство. Сына я отправила в латышскую школу. Мне нечего делать в России, ведь я там никогда не жила, и нас там не считают россиянами», — рассказывает она перед тем, как отправиться на пробежку по пляжу.
Если вчера Юрмала была любимым местом советской номенклатуры, теперь это излюбленный курорт российской буржуазии, которая разъезжает там за рулем немецких седанов. Как бы то ни было, вся эта роскошь и прекрасные здания в стиле модерн, которые придают Риге схожесть с Веной, не должны вводить в заблуждение: большинству населения трудно свести концы с концами. На крытом рынке столицы, где еще стоит сохранившаяся с советских времен узбекская булочная, можно купить пирожные по 28 центов и наткнуться на «бабушек» неопределенного возраста, которые продают пластиковые пакеты за несколько центов.
Хотя русскоязычный мэр Риги мог бы сойти за сторонника Кремля, у Владимира Путина тут не только друзья. В центре расклеены плакаты с надписью «Путлер», на которых президент России изображен с хорошо узнаваемыми усиками. Немцев здесь любят едва ли больше, чем россиян. С XV века по 1919 год потомки тевтонских рыцарей установили настоящий феодальный режим на юге страны и севере Литвы. Французы давно забыли о существовании такой страны, как Курляндия. Но не латыши. Кроме того, всего через 20 с небольшим лет после провозглашения независимости страны в 1918 году их поджидала беспрецедентная по масштабам катастрофа, причиной которой опять стали немцы. «Во время Второй мировой войны погибли полмиллиона латышей, треть всего населения. Их место заняли русские и украинцы», — отмечает нидерландский писатель Ян Броккен (Jan Brokken) в великолепном эссе «Балтийские души». В то же время в Париже сейчас пользуется большой популярностью мюзикл «Лето 44 года». Если бы Франция прошла через такую гекатомбу с 1939 по 1945 годы, сформировалась бы Европа в 1957 году? И подписал бы де Голль договор о дружбе с Германией 1963 года?
«Сегодня Литва — это Европа»
Невероятная встреча в невероятном месте, у подножья холма, с вершины которого видно, что происходит в соседней стране по ту сторону ничейной земли под красноречивым названием «долина смерти». Мы находимся не на границе двух Корей, а в Европе. Посреди тонкой полоски земли протяженностью в 80 километров, которая отделяет Литву от России. Северная часть — литовская, а южная относится к Калининградской области, где Путин разместил ядерные ракеты.
Мужчина с густой черной бородой потягивает аперитив. «Мне 42 года. Я родился в Литве, но мы с семьей уехали в Израиль в 1991 году. Я впервые вернулся обратно. Для меня это важный момент. Раньше это была коммунистическая страна, а теперь — Европа». До Второй мировой войны в столице Вильнюсе было 100 синагог. Сегодня от них осталась только одна — при том, что церквей в «Северном Риме» больше полусотни.
Несмотря на название, открытый в бывшей тюрьме КГБ Музей жертв геноцида уделяет всего несколько скупых фраз 200 тысяч убитых нацистами литовских евреев. Тот факт, что тысячи евреев погибли от рук литовцев, тоже не упоминается. Главная тема музея — советская оккупация. Для прибалтийских стран война закончилась не в 1945, а в 1991 году. Причем трагически. Бескровное падение берлинской стены стерло у нас из памяти, что в январе 1991 года, когда Литва провозгласила свою независимость, Михаил Горбачев отправил в Вильнюс танки. 14 января погибли 14 литовцев, в честь которых перед парламентом установлен мемориал.
На одной из сторон виднеется рисунок, на котором крокодил, Россия, одним махом проглатывает свободу. После частичной оккупации Польшей с 1918 года и полной оккупации Советским Союзом с 1945 года Литва, наконец, обрела независимость с распадом СССР. Самой большой геополитической катастрофой ХХ века, по словам Владимира Путина…
