Несмотря на ряд прогремевших в последнее время в России коррупционных скандалов, власти страны на самом деле, скорее, искусно имитируют процесс борьбы с коррупцией, чем занимаются ею на самом деле. А все последние скандалы свидетельствуют лишь о неких тектонических сдвигах в системе, считает заместитель директора Transparency International — Russia Илья Шуманов.
В интервью Delfi он поделился своим взглядом на ситуацию в России с сфере борьбы с коррупцией, рассказал о том, каково это — работать в качестве «иностранного агента», а также что ожидает Алексея Навального при его президентских амбициях.
Delfi: В последнем послании президента России большей частью были обозначены внутренние проблемы, прозвучало и слово коррупция. Кроме того, мы наблюдали аресты высокопоставленных чиновников, в частности Улюкаева и т. д. С чем вы связываете то, что тема коррупции выносится на передний план?
Илья Шуманов: Эта шестая или седьмая антикоррупционная кампания, которая стартовала в современной России. Очень много дискуссий внутри российского общества относительно того, является ли эта антикоррупционная кампания действительно борьбой с коррупцией или это борьба кланов, или же происходит устранение неугодных, либо через сокращение коррупционного рынка те люди, которые в него попадают, оказываются за бортом.
Кто-то связывает это с предвыборной кампанией президента, что она уже стартовала и произошел перехват коррупционной повестки у общественных деятелей, внесистемных игроков. Я придерживаюсь мнения, что на текущий момент с начала до середины прошлого года антикоррупционная повестка была узурпирована кем угодно, только не властью. Это OCCRP с «панамскими документами», Алексей Навальный, журналисты BBC, которые рассказывали про внутренний круг близких людей президента и относительно фактов коррупции. Иными словами, борьба с коррупцией — это некая попытка властей перехватить повестку.
— Например, у Алексея Навального, если его все же зарегистрируют в качестве кандидата в президенты?
— В том числе у Навального, у международных антикоррупционных расследовательских групп. Государство — драйвер борьбы с коррупцией, вот что власть пытается зафиксировать.
— Хорошо, драйвер. Но насколько все же серьезно стоит воспринимать инициируемые властью процессы? Это действительно борьба, попытка навести порядок или лишь смена лиц в правящей вертикали?
— Я думаю, лица особенно не поменяются. Скорее, это некие тектонические сдвиги. Если что-то и поменяется, то мы это увидим через какое-то время. На мой взгляд, это связано с перестановками в Федеральной службе безопасности, когда служба экономической безопасности поменяла руководство. Это связано с Администрацией президента — пришел Антон Вайно. Это связано с конфликтом между государственными компаниями и министерствами. Это целая череда каких-то противостояний, которые в том числе выливаются в какую-то антикоррупционную войну, которую мы с вами наблюдаем.
— Возьмем пример истории с Улюкаевым. Как вы прокомментируете это дело?
— Получается, что президентская кампания стартует с антикоррупционных дел. Чего еще следует ожидать?
— Я думаю, что идет дискуссия в том числе и по поводу переоформления роли парламента в России. Их поставили в более жесткие рамки. Сейчас там есть господин Володин, который в новом виде хочет переоформить не просто работу парламента, как «бешеного принтера», а как некоего института, дистанцированного от Администрации президента, от правительства.
Идет достаточно заметная борьба в группе силовых ведомств, фактически ФСБ разгромила МВД. Сейчас идет речь о том, что Управление собственной безопасности МВД и Главное управление с экономическими преступлениями и коррупцией будет подвержено каким-то образом реформе.
Одновременно с этим уголовные дела в отношении сотрудников Следственного комитета говорят о том, что СК находится под атакой. На текущий момент заговорили о реформе СК. Целая череда событий происходит внутри, но все это основывается на сокращении коррупционного рынка, каких-то бюджетов, поэтому в системе начались тектонические сдвиги.
— Стоит ли надеяться на ее большую прозрачность при нынешнем руководстве?
— По крайней мере, о какой-то конкуренции мы уже начинаем говорить. Естественно, это не демократические принципы, не разделение властей, не формат правового государства, независимых судов и прочего, но внутри системы происходят какие-то конфликты, которые выплескиваются на нас.
— Как вашей организации удается работать в условиях такого понятия как «иностранный агент»?
— Нам никто напрямую работать не запрещает, единственное, что мы должны маркировать наши материалы с лейблом «иностранный агент». Нам нужно упоминать, что мы являемся иностранным агентом, это работает для всех материалов на нашем сайте. Это естественно, подрывает доверие к организации со стороны общества, но, на мой взгляд, встречают по одежке, провожают по делам. В этом году мы начали проводить антикоррупционные расследования на федеральном уровне, это тоже новый вызов для нас. Одновременно с рисками это несет и некое завоеванное доверие со стороны гражданского общества, низовых инициатив. Часть наших расследований основываются на обращениях граждан, людей недовольных точечной застройкой, например. Эти расследования выливаются в какие-то расследования офшоров. Конечно, в такой среде трудно работать, когда органы власти не готовы ни к какой кооперации, но это не значит, что не нужно продолжать работать.
— Каков сейчас в России уровень восприятия коррупции? Это безразличие, отторжение или как норма?
— Transparency International ежегодно замеряет коррупцию. Я не знаю пока результатов, которые будут в этом году в индексе, но думаю, что все останется на прежнем уровне. Несмотря на череду этих антикоррупционных скандалов, люди не особенно верят, что это действительно борьба с коррупцией. В частности ВЦИОМ, который провел опрос по поводу господина Улюкаева, выложил на своем сайте результаты опроса: 54% опрошенных сообщили, что они не верят в то, что Улюкаев является взяточником.
— На что в таком случае рассчитывает власть, инициируя такие дела?
— Я думаю, что это некий каток, который катится и не всегда должным образом подстраивается под повестку. Где-то какие-то коррупционные группы пытаются свести счеты, им наплевать как это выглядит. Губернатор, министр нейтрализован, задача достигнута, а то, что люди не верят, этот вопрос их не сильно заботит.
— Была история с экс-главой минобороны Сердюковым, которая ничем не закончилась….
— Он находится в структурах госкорпорации Ростех, спокойно занимает должность в совете директоров одной из госкомпаний этой корпорации. Естественно, это все подрывает авторитет власти, сказывается на оценках граждан в том, что касается борьбы с коррупцией.
— Если говорить об общественных организациях, которые занимаются коррупцией в России, какие препятствия возникают при работе?
— Полное игнорирование со стороны государственных или окологосударственных медиа, это информационная блокада. Мы находимся в информационном гетто, через которое с трудом пробиваемся. В последнее время, когда стирается грань между гражданскими активистами и медиа, мы сами становимся медиа и наш сайт является неким информационным продуктом. Крайне важна работа в социальных сетях и с животрепещущими темами, что волнует людей в первую очередь. Мы отвечаем на общественный запрос.
— Как связать такие вещи, как рейтинг власти, Владимира Путина и понимание гражданами России высокого уровня коррупции в этой власти?
— Они мешают друг другу, коррупция подрывает доверие к власти, просто прямой корреляции Путина и коррупционных процессов нет. Прямой параллели нет. Царь хороший, бояре плохие. Этот тезис у нас присутствует на протяжении веков. Есть некие сакральные фигуры, которые не подвержены никаким репутационным рискам. Армия, РПЦ, президент персонально и ФСБ. Эти институты сакрализируются и, несмотря на расследования, их авторитет не падает.
— Если Навального все же допустят к президентской кампании, то его борьба с коррупцией в глазах избирателей будет плюсом?
— Никто не отрицает важность борьбы с коррупцией. Даже в кабинетах власти все говорят об этом, правда, для Навального пытаются выстроить другую рамку. Говорят, что он не борется к коррупцией, что он популист. И смешение существующей политической доктрины и общественной антикоррупицонной доктрины порождает в обществе некую дихотомию. На текущий момент представители откровенно либеральных взглядов дистанцировались от Навального. На мой взгляд, это вызов для России: смогут ли граждане поверить, сплотиться перед лицом предстоящих выборов или мы пойдем еще на один замкнутый круг в этой системе распределения власти. Вопрос сложный, но общество расколото и не в пользу Навального, а в пользу Путина. Патриотически настроенная общественность превалирует над людьми критических по отношению к власти взглядов.
— В глазах международного сообществе Россию связывают в коррупцией. По вашему мнению, власти России предпринимают какие-либо действия, чтобы отделаться от этой ассоциации?
— Конечно, когда на тебя навешивают позорные ярлыки, это ни у кого не вызывает радости. Другое дело, что сейчас международное сообщество стоит перед рядом других вызовов — Брексит, Трамп, режим Орбана в Венгрии. Вся эта мировая архитектура безопасности и моего сектора, борьбы с коррупцией, будет меняться, однозначно. Я думаю, все будет уходить в некие институты, которые не находятся в локальных сообществах. На сообществе этих организаций будет выстраиваться новая линия борьбы с коррупцией. А российская власть пытается исправить ситуацию. Я уже говорил о перехвате повестки. Они демонстрируют борьбу с коррупцией, но является ли это имитацией или нет, этот вопрос самый важный. На мой взгляд, власть искусно имитирует этот процесс.
