Русская православная церковь не отрицает собственной близости к правительству президента Владимира Путина, выступая одним из его столпов, но она не согласна с тем, что является его марионеткой.
«Стремление контролировать — в природе государства, между тем сегодня мы переживаем период наибольшей религиозной свободы в России за последнюю тысячу лет», — говорит Владимир Легойда, человек, которого в России считают основным пропагандистом модернизации образа церкви.
В свои 43 года этот журналист и политолог является председателем отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского патриархата и всея России, который насчитывает 150 миллионов верующих в России и 16 миллионов в других странах. Он стал первым светским лицом во главе этой организации и самым молодым ее руководителем.
Его заявление может показаться оптимистичным для критиков Путина, по мнению которых, правительство манипулирует религиозными ритуалами — патриарх Кирилл (для православных имеющих тот же статус, что папа для католиков) является публичной фигурой, ассоциируемой с режимом. В 2012 году он уже назвал правление Путина «чудом».
Кроме того, другие инциденты, как откровенная гомофобия церкви и осуждение участниц панк-группы Pussy Riot, которые в том же в 2012 году устроили акцию протеста против Путина в одном из центральных московских соборов, упрочили образ религиозной нетерпимости. «Это было для всех шоком, потому что мы никогда не думали, что это может произойти, но этот инцидент уже исчерпан», — рассказывает Легойда во время беседы с Folha, которую проводит в своем кабинете на территории монастыря, по иронии судьбы расположенного в тени советского колосса — Российской академии наук. «А вот вам и государство», — шутит он.
Правда, оно не только там. В случае Pussy Riot богохульственное выступление, связывавшее Путина с церковью, прошло в Храме Христа Спасителя, уничтоженном при коммунистическом режиме в 1931 году, а после восстановления ставшем предметом постсоветской религиозной и национальной гордости.
Отношения между церковью и Кремлем действительно носят имманентный характер, поскольку большинство религиозных зданий принадлежат государству или получают от него денежные средства как исторические памятники.
С начала династии Романовых в XVII веке власти предержащие пользуются взаимодействием церкви с народом. «Церковная идеология это скрепляющий клей для России, она пронизывает социальную ткань страны», — говорит Легойда.
По его словам, в эпоху президентства Бориса Ельцина с 1991 по 1999 год имели место более очевидные попытки вмешательства. «Сегодня государство поддерживает церковь, но не стоит представлять эту ситуацию в черно-белых тонах, как любят делать. У нас есть разногласия по многим вопросам».
Он ссылается на попытки церкви способствовать какой-то форме примирения на Украине, в историческом центре православия, где открытое противодействие с Россией вызвало раскол местной церкви.
Критики во всем видят оправдание путинизма. В дополнение к политическим причинам, как то близость патриарха к КГБ в прошлом, всегда вспоминают о скандале с импортом алкоголя и табака и о личных пристрастиях Кирилла, например о часах за 30 тысяч долларов, попавших на фотографию и безуспешно заретушированных помощниками патриарха.
«Это все пропаганда. Мы знаем, в чем наша вера и как ее отстаивает Путин», — говорит без видимой иронии Константин Тимошенко (32 года), решивший в один из сентябрьских дней посетить монастырь преподобного Сергия в Сергиевом Посаде, один из главных религиозных центров России. Там находятся святые мощи преподобного Сергия Радонежского, особо почитаемого в православном мире.
«Мы осознаем ценность хороших отношений с государством. При коммунизме священник был обязан предоставить копию проповеди сотруднику КГБ прежде, чем ее произнести, не говоря уже о других широко известных злодеяниях», — говорит Легойда.
Его карьерный рост является знаком времени. Типичный продукт советского режима, Легойда родился в Казахстане в украинской семье — его бабушка и дедушка были баптистами.
В 90-е годы, уже во время учебы в МГИМО (российский аналог Института Рио-Бранко), он провел один семестр в Калифорнийском университете. «Там был центр православных исследований, и я понял, что нас много по всему миру», — говорит он.
По его определению, местная «обстановка, напоминавшая нечто среднее между панк-культурой и монашеством», подала ему идею об издании журнала. «Он должен был называться „Смерть миру“, что дает понятие о наших мыслях в ту пору», — смеется Легойда.
В итоге в 1996 году этот проект эволюционировал в православное издание «Фома», которое отличалось тем, что размещало на своих обложках фотографии артистов и знаменитостей, одновременно переводя на общепонятный язык классические тексты.
Вызвало полемику и само название журнала, отсылающее к преображению Христа: так же были названы одна феминистская публикация и популярное среди юных пионеров стихотворение.
При поддержке предпринимателей и спонсоров тираж «Фомы» вырос до 55 тысяч экземпляров. Сегодня он составляет примерно 30 тысяч, а с 2006 года журнал выходит ежемесячно.
Уже преподавая социологию и религию в МГИМО, Легойда привлек внимание митрополита Кирилла. Они начали общаться, и в 2009 году, будучи патриархом, Кирилл пригласил его работать на церковь.
Задача, стоящая перед «Фомой» и церковью сегодня, заключается в том, чтобы «перейти в цифровой режим». На данный момент усилиям сайтов и социальных сетей приписывают то, что примерно 10% заявленных верующих являются постоянными прихожанами церкви.
Пока Легойде сопутствует успех. Согласно исследованию, проведенному «Левада-Центром» в феврале, 56% россиян считают, что церковь защищает ценности страны.
