Терроризм изменит в 2017 году европейскую политику?

Этой цели может послужить волна запланированных и организованных, а также спонтанно проведенных терактов или других актов насилия. Как мы сейчас видим, действовать террористам стало легче, ведь они могут не придерживаться никаких правил в выборе своих целей и методов действия. Кроме того сфера быстрого обмена информацией, например, при помощи интернета, позволяет с легкостью распространять собственную идеологию, увлекать ей людей, радикализировать и мотивировать  их. В свою очередь, многолетние глубокие общественные проблемы, существующие в западных странах (геттоизация и исключение из общественной жизни больших групп людей), поставляют террористам человеческие ресурсы, позволяя распространять свои идеи и вести вербовку. Эффекты такой кампании террора (выступающей частью продуманной операции или запущенной вдохновленными фанатиками) могут отразиться на развитии политических событий в кратко-, средне- и, что самое важное, долгосрочной перспективе.

В краткосрочной перспективе она привнесет в будничную жизнь жителей Запада хаос и страх. Наблюдая за исламистской пропагандой как «Аль-Каиды» (запрещенная в РФ организация, — прим. ред.), так и ИГИЛ, можно заметить призывы наносить удары по самой интимной сфере, представляющей для обычного человека оазис безопасности: это жилые дома, торговые центры, фестивали, ярмарки и так далее. Такая форма атак — продуманная и эффективная стратегия, ведь люди начинают чувствовать, что они могут стать мишенью нападения в любой момент независимо от своих действий.

В ответ на это отдельным государствам приходится вводить дополнительные меры защиты важнейших городских пунктов, транспортных узлов или мест скопления горожан, например, популярных рождественских ярмарок. Появление вооруженных полицейских и даже военных патрулей ничуть не снижает уровень субъективной опасности. Можно даже сказать, что для непривычных к насилию современных поколений европейцев эффект оказывается обратным: они начинают чувствовать, что в непосредственной близости появилась постоянная угроза их жизни и здоровью.

Политические лидеры, в свою очередь, начинают искать решения для преодоления этой ситуации. На этом фоне ведущие европейские партии, которые не предлагали радикальных идей и позиций, могут утратить свою популярность. Голоса перейдут к тем, кто будет продвигать изоляционизм, осторожные действия в охваченных конфликтами регионах, пассивность в отношении террористических угроз, находящихся за пределами Европы, или, наоборот, подчеркивать необходимость незамедлительно расправиться с угрозой.

Радикальные настроения будут усиливаться. Ведь французы, бельгийцы или немцы, подобно с тревогой смотрящим в небо и опасающимся ударов беспилотных аппаратов жителям Вазиристана или Йемена, начинают все чаще оглядываться вокруг, размышляя, не прячется ли поблизости очередной террорист. Сами террористы добиваются такой цели, привлекая гораздо меньше средств и человеческих ресурсов. Из-за их действий европейским государствам приходится увеличивать расходы на разрастающийся аппарат безопасности, который призван заняться внедрением новых процедур контроля массовых мероприятий, общественного транспорта и даже передвижения в торговых центрах. Вопрос в том, насколько современные европейцы вооружены терпением и силой, чтобы во имя защиты прежних ценностей и стандартов выдержать очередные теракты.

Если рассматривать эффекты действий террористов в среднесрочной перспективе, следует отметить пересмотр позиции руководства отдельных государств и ведомств, которые занимаются безопасностью в Европе. Речь идет, в частности, об отношениях между государством и гражданином, которые затрагивают упоминавшуюся выше чувствительную для демократических государств сферу гражданских свобод. Здесь появляются вопросы о новых полномочиях спецслужб, новых процедурах в действиях полиции или армии в контексте борьбы с угрозами внутренней безопасности. У проблемы есть политический аспект: разные партии постараются включить в свои программы конкретные системные решения. Чтобы представить перспективы, достаточно взглянуть на польскую дискуссию вокруг Закона об антитеррористической деятельности и соотнести ее с ситуацией реальной и постоянной угрозы, которая существует во Франции, Бельгии, Голландии или Германии. Одновременно следует вспомнить, что в Европе уже есть партии, которые бунтуют против существующего истеблишмента.

Любая радикализация общественного дискурса, несомненно, лежит в интересах террористов. Чем сильнее будут разногласия на внутриполитической арене отдельных государств, тем сложнее будет достичь консенсуса, а тем более предпринять нацеленные на долгосрочную перспективу международные действия против террористов, в особенности находящихся за пределами Европы. Одновременно любые акты насилия в отношении мусульманских сообществ будут способствовать их сближению с салафитским движением. Сами исламисты уже давно подчеркивают, что им выгодна своего рода гражданская война в Европе: она поможет им использовать в своих целях склоняющихся к радикализму европейских жителей и приезжих, а также даст особую свободу действий в распространении идеологии и вербовке новых кадров для операций на континенте и в других регионах.

Спецслужбам и полиции придется распылять свой человеческий, финансовый и материальный потенциал, чтобы следить за многочисленными террористическими и радикальными группами (это могут быть как ультралевые, так и ультраправые силы), почву для появления которых даст не только исламизм, но и внутренние политические конфликты. Возможность предотвращать акты насилия, возникающие на идеологической, религиозной или политической почве, будет, таким образом, ограничена, а Западная Европа встанет на пороге эпохи, напоминающей рубеж 1960-70-х годов, отличавшийся нарастанием волны насилия. Субъективное ощущение угрозы повысится, одна часть общества продолжит радикализироваться, а другая впадет в апатию.

В долгосрочной перспективе перенос деятельности террористов на территорию стран Западной Европы может ослабить способность политиков каким-либо образом реагировать на это явление. В охваченных конфликтами странах такие организации, как Аль-Каида, ИГИЛ и им подобные получат свободу действий, ведь гражданам будет сложно объяснить необходимость политического и военного участия в решении проблем на чужой территории, когда их страна сама находится под угрозой. Действия ограничатся, как сейчас, отправкой боевых самолетов или ракет к целям, связанным с этими террористическими организациями. Сложно надеяться, что в европейцах проснется та же воля к борьбе, что в американцах после событий 9 сентября 2011 года. Какие настроения царили в американском обществе, показывает тот факт, что Джордж Буш-младший начал две военные операции, но при этом смог переизбраться.

Снижение доверия к собственным органам безопасности может также создать питательную среду для различных популистских сил, которые будут предлагать легкие, но радикальные методы воздействия на источники угроз (массовые депортации, масштабная слежка, в том числе, за собственными гражданами) и ослабят веру в ценности, лежавшие в основе европейской идеологии. Результат будет виден не только в политике или безопасности, но и, в частности, в экономике.

Обрисовав в общих чертах мотивы потенциальных негосударственных игроков, можно сказать, что в ближайшем году с приближением выборов их активность, по всей вероятности, возрастет. Насилие на улицах способно создать новые лозунги в политических программах партий и отдельных кандидатов, напомнив о разных террористических организациях. Это идеально вписывается в фазу активности ИГИЛ, которое теряет территории в Ираке и в меньшей степени в Сирии. При помощи актов насилия самопровозглашенный халифат внедрит свою повестку дня в политический дискурс Западной Европы и сможет влиять на ее политические решения. Займется ли он этим целенаправленно, однозначно сказать сложно, однако, можно предположить, что он извлечет выгоду из всех политических потрясений, которые будут вызваны, возможно, в том числе новыми терактами. 

Государственные силы: потенциальные мотивы

Если о целенаправленности действий негосударственных сил говорить сложно, то с силами государственными ситуация выглядит противоположным образом. Можно выдвинуть предположение, что как минимум двум государствам дестабилизация в сфере безопасности позволит добиться продвижения своих интересов. Это Турция и Россия — государства, которые (по крайней мере, официально) столкнулись с теми же угрозами, а одновременно довольно четко заявляют о своем несогласии с решениями политических элит Западной Европы, которые повлияли на их внутреннюю ситуацию (казус провалившегося путча) или международную позицию (санкции против России за аннексию Крыма и участие в конфликте на востоке Украины). Так что радикальные политические перемены во Франции или Германии могут отлично вписаться в долгосрочную стратегию этих стран.

В случае Турции основные игроки во главе с Германией оказались в ситуации заложников, нарушив прежний формат отношений, при котором ЕС и его основные страны-члены играли ведущую роль, а Анкара выступала в роли просителя. Однако ситуация, сложившаяся из-за миграционного кризиса 2015 года и последующих шагов (в первую очередь канцлера Ангелы Меркель), потребовала появления каких-то дипломатических решений, а в итоге правила игры изменились. Сейчас Турция получила инструмент воздействия на политическую сцену большинства европейских стран — потенциальных мигрантов. Их использование в очередной фазе кризиса может служить ослаблению как целых государств, так и отдельных политиков, в частности, Меркель. Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган давно славится своей злопамятностью. Западная Европа навлекла на себя опасность не только тем, что заняла пассивную позицию в ходе провалившегося путча, но и в первую очередь тем, что поднимала тему курдов и критиковала случаи нарушения прав человека в Турции. С приближением очередных выборов в Западной Европе станут возможны любые сценарии: из Турции в Грецию могут вновь поплыть лодки, наполненные нелегальными иммигрантами. Целью их пути станут Германия, Франция и другие страны. Такие события нарушат статус-кво и станут питательной средой для разного рода политических структур, которые выступают с критикой ведущих политических партий право-и левоцентристского толка. В дальнейшем Европе придется вновь сесть за стол переговоров и согласиться на, возможно, еще более смелые турецкие требования (в том числе финансово-экономические), а одновременно изгнать из публичной дискуссии все официальные сомнения по поводу нарушения прав человека, атак на курдское население или ужесточения режима в Турции. Эрдогану представится отличная возможность добиться равноправной позиции с ключевыми странами ЕС и гарантировать себе свободу действий на интересующих его региональных направлениях (Сирия и Ирак).

Можно выдвинуть вторую, более смелую гипотезу (которую следует, однако принимать во внимание, вспоминая прошлое), предположив, что к дестабилизации европейской безопасности накануне выборов 2017 года подключится Россия. Речь идет даже не о кибератаках, потому что об этой угрозе уже напрямую заявили спецслужбы некоторых стран, а о других формах активности. В первую очередь можно вспомнить о зафиксированных и изученных методах сподвижников советских спецслужб и КГБ, которые использовались в 1960-70-е годы. В тот период действия, направленные на дестабилизацию ситуации в отдельных странах НАТО, получали идейную и логистическую поддержку. Шли поставки оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, а некоторым террористам предоставлялось убежище. Сложно надеяться, что такая активность была полностью заблокирована. 

Между тем современная Россия вряд ли следует этим методам со стопроцентной точностью, ведь она может опасаться вызывать какой-нибудь дипломатический скандал. В стратегическом резерве у нее остаются еще, например, чеченские структуры с известным своей преданностью Владимиру Путину и любовью к нестандартным действиям Рамзан Кадыров. В этом случае граница между нерегулярными и, возможно, террористическими действиями в разных частях мира была и остается очень тонкой. Помимо служб Кадырова существует множество других направлений действий, базой для которых могут служить находящиеся в сильной зависимости от России сирийские спецслужбы. Службы разведки Башара Асада слишком сильно сконцентрированы на борьбе за выживание режима в Дамаске, чтобы мыслить наступательно, при этом они располагают человеческим потенциалом, находящимся в известных своей жестокостью тюрьмах, и информацией о террористах, которые воюют на стороне ИГИЛ или других исламистских организаций. Такая комбинация внешних и внутренних факторов в сочетании с оперативным потенциалом российских спецслужб дает возможность проводить различные операции в том числе в Европе. Они могут включать в себя какое-то идейное вдохновение и, конечно, информационную войну. В данном случае она будет сводиться к нагнетанию страха и распространении мысли о необходимости сотрудничать с Россией в таких взрывоопасных регионах, как Сирия.

Каждый теракт на Западе в особенности накануне выборов способствует сейчас усилению таких политических сил (партий и организаций, играющих активную роль в общественно-политической сфере), которые говорят, что отношения с Москвой следует нормализовать. В особенности — в сфере борьбы с исламским терроризмом, где россияне могут выступить своего рода «партнером» и «лидером». Выход на первый план темы терроризма и миграционного кризиса может послужить западным политикам идеальным предлогом для того, чтобы сменить свою риторику в отношении событий на Украине и даже шире — всего столкновения устремлений России с сопредельными ей государствами. Это идеально впишется в метод, который используют российские власти, занимаясь эскалацией, а потом разрядкой очередных кризисов, чтобы восстановить свои сферы влияния, очерченные самим президентом Путиным (в частности, на вошедшей в историю Мюнхенской конференции по безопасности). Исходя из этого можно предположить, что Москва займется не искусными кибератаками на избирательные системы стран Западной Европы, а нагнетанием атмосферы страха и радикализацией настроений широких масс избирателей. Россияне уже довольно давно неприкрыто инвестировали в обе радикальные стороны политической сцены, получив значительное влияние как среди ультралевых, так и ультраправых сил. При этом глубину российского проникновения в эти структуры, как это было в период холодной войны с коммунистическими партиями и другими левыми организациями, оценить сложно. Чем меньше внутреннего единства будет в Европе (особенно Западной), тем проще будет России действовать в политической, экономической, геополитической, военной и других сферах. Вдобавок борьба с терроризмом в Европе создает диссонанс между странами, которые призывают  восстановить конвенциональный оборонительный потенциал, и теми, кто хотел бы сделать упор на антитеррористической деятельности.

Попытка подвести итог

К сожалению, теракты и другие акты насилия, которые мы наблюдали в 2016 году, и которые могут произойти в 2017, окажут прямое влияние не только на субъективное ощущение угрозы самих европейцев. Они найдут прямое отражение в конкретных политических решениях, которые могут иметь долгосрочные последствия, выходящие за рамки континента. Негосударственные силы получили возможность воплощать в жизнь свои стратегические планы, не привлекая значительных средств и большого числа людей, чем обнажили все слабые стороны европейских обществ. В то же время государственные силы, которые в какой-то мере заинтересованы в дестабилизации Европы, готовы вписать деятельность негосударственных сил в свои стратегии. Это очень опасная взаимосвязь, которая наложит отпечаток, прежде всего, на политическую сферу: относительно стабильные отношения между главными партиями разрушатся, а позиция крайних объединений усилится.  

Перед выборами в Германии и Франции вопрос обеспечения безопасности станет приоритетным не только в контексте продолжающейся борьбы с террористами, но также — сохранения стабильности политической системы. Так или иначе, начинающийся 2017 год как в сфере безопасности, так и политики станет важным показателем, насколько западные общества готовы минимизировать значение фактора террористического и миграционного кризиса, который способствует их радикализации. Судя по всему, однако, нам придется столкнуться с кумуляцией разного типа угроз.