Как изменились французы спустя два года после атаки на Charlie Hebdo?

Еще одним следствием такого положения дел стала поддержка введения и сохранения чрезвычайного положения. Кроме того, ряд французов согласны на ужесточение контроля над частной жизнью, если это делается ради «общего дела». Ситуация в нашей стране не похожа на Германию, где до недавнего времени сохранялось острое недоверие к вмешательству государства и органов безопасности в частную жизнь людей из-за прошлых событий, в том числе при ГДР. Во Франции же все быстро перешло к усилению контроля и его инструментов, по сути, к новой эре.

Как бы то ни было, этот процесс проявился неодинаково по разным вопросам. Так, если взглянуть на отношение французов к исламу, которое было не лучшим и до Charlie Hebdo, можно констатировать усиление этого негативного восприятия, несмотря на относительную стабильность мнения об исламе. Эта относительная стабильность подкрепляется цифрами Международной лиги против расизма и антисемитизма: хотя после терактов января 2015 года, ноября 2015 года и лета 2016 года наблюдались всплески антимусульманских протестов, каждый из них был меньше предыдущего. Таким образом, общественное мнение осталось относительно стабильным без радикализации и активизации меньшинства, которое могло бы попытаться устроить самосуд. Более того, число антимусульманских акций после каждого из трех терактов в нашей стране стабильно снижалось.

Общество проявило стойкость, несмотря на пережитый шок, но у этого была и обратная сторона, проявившаяся в резком подъеме требований безопасности и поддержки усиления всего арсенала. Тут мы наблюдаем симптоматическую иллюстрацию знаменитой фразы Марка Вебера о монополии государства на насилие. Все мы столкнулись с невиданным за несколько десятилетий уровнем угрозы. Самосуд в таких условиях был бы совершенно бессмысленным, потому что только подлил бы масла в огонь. К тому же, общество осталось единым не в последнюю очередь благодаря тому, что политическая власть предоставила гарантии и продемонстрировала, что укрепляет наш арсенал. Мне кажется, Франсуа Олланд держал это в голове, когда пытался оправдаться в спорах по поводу лишения гражданства. Как бы то ни было, это не отменяет вопроса о том, действительно ли подобная мера является действенным ответом на пережитое потрясение.

Движение в новую эру повлекло за собой вполне конкретные последствия, вроде вооружения муниципальной полиции по всей Франции, уравнения условий легитимной самообороны полицейских и жандармов, сохранения чрезвычайного положения, административных обысков, расширения средств прослушки и т.д. Из-за небывалой по своей сути ситуации эти меры были приняты в сжатые сроки, хотя специалисты по безопасности просили ввести некоторые из них на протяжение многих лет. Для рьяных защитников личных свобод все это становится ценой, которую нужно заплатить, чтобы не дать некоторым группам французского общества покатиться в сторону межобщинных волнений или даже гражданской войны.

По поводу отношения к приему беженцев во Франции, больше половины опрошенных ответили отрицательно. Что касается террористической угрозы в стране, французы считают ее очень высокой. Если в ближайшее время исламистские террористы устроят теракты во Франции, стоит ли ждать неконтролируемых ответных шагов со стороны людей, которые хотели бы «отомстить» или «поквитаться» с помощью нападений на мечети, мусульманские магазины или кварталы? 73% опрошенных ответили положительно.

Некоторые считают, что Франции необходимо провести глубокие реформы, чтобы избежать упадка, однако ни одному избранному всеобщим голосованием политику не хватит смелости довести их до конца. Поэтому руководство страной следует доверить специалистам, которые возьмут на себя реализацию нужных, но непопулярных мер.