В Совместном аналитическом докладе о вмешательстве России в выборы 2016 года меня поразили три вещи.
Первая заключается в том, что там есть несколько крайне резких абзацев:
Попытки России повлиять на ход президентских выборов 2016 года представляют собой очередное проявление давнего стремления Москвы подорвать основы либерально-демократического порядка во главе с США, однако эти ее действия продемонстрировали существенное увеличение откровенности [вмешательств], уровня активности и масштабов действий по сравнению с прежними операциями.
Мы считаем, что президент России Владимир Путин распорядился провести эту кампанию по влиянию на президентские выборы 2016 года. Задачи России заключались в том, чтобы подорвать веру общественности в демократические процессы в США, «очернить» демократического кандидата в президенты Хиллари Клинтон и нанести вред ее шансам на избрание и потенциальному образу президента. Мы также полагаем, что Путин и российское правительство со временем стали отдавать очевидное предпочтение избранному президенту Трампу. Мы утверждаем это с высокой долей уверенности.
Будучи убежденным фанатом либерального международного порядка во главе с США, я считаю все это в определенной степени тревожным. Практически по всем показателям уровня силы Россия намного уступает США. Однако посредством смеси кибершпионажа, дезинформации и пропаганды Россия, очевидно, решила добиться краха либерального миропорядка, а также избрания лидеров, придерживающихся позиций популистского национализма, которому Россия симпатизирует в гораздо большей мере.
Второе — это то, что в докладе разведывательных агентств крайне мало убедительных доказательств. Стоит отдать им должное, они попытались объяснить это обстоятельство.
Разведывательное сообщество очень редко может полностью раскрыть свои знания или описать основания для точного анализа, так как раскрытие такой информации может привести к рассекречиванию источников и методов, а это ставит под угрозу возможность добывать важную информацию в будущем.
Таким образом, хотя в рассекреченной части содержатся выводы, отраженные в засекреченной, в ней нет и не может быть всей вспомогательной информации, в том числе, конкретных источников сведений и методов их получения…
Установление исполнителей не сводится к простому заявлению о том, кто осуществил операцию. Это ряд суждений относительно того, был ли это единичный случай, кто был вероятным преступником, какими мотивами преступник руководствовался, и отдавало ли иностранное правительство приказ об осуществлении операции или руководило ею.
Такие заявления всерьез усложняют ситуацию для любого критически настроенного читателя. Большая часть доклада состоит из заверений в убежденности разведывательного сообщества в сделанных им выводах. Но если внимательно посмотреть на подтверждающие данные, те читатели, которые скептически относились к утверждениям о вмешательстве России, так и останутся на позициях скептицизма. Те же, кто испытывал уверенность в том, что Россия действительно вмешалась в процесс, так и продолжат в это верить. Недостаток рассекреченной версии доклада состоит в том, что она не способна изменить чье-либо мнение.
Третье, что меня беспокоит, — это полное отсутствие ответа на вопрос: изменило ли вмешательство России что-либо? Как однажды сказала Хиллари Клинтон, «как это повлияло» на ситуацию? Даже если русские вмешались в ход выборов, это вовсе не значит, что они сумели повлиять на их исход. В конце концов, главным ударом для предвыборной кампании Клинтон стало заявление ФБР о том, что оно снова занялось расследованием обстоятельств скандала вокруг электронных писем. К этой скандальной ситуации Россия не имела никакого отношения. Мы также знаем, что русские сами очень удивились результатам голосования. Таким образом, имеет ли все это какое-то значение?
Да, имеет — в первую очередь, имеет значение та реакция, которой не последовало. Напомню, что в начале октября разведывательное сообщество выступило с предупреждением о российском вмешательстве в выборы: «Российское правительство руководило процессом публикации электронных писем американских граждан и институтов, включая американские политические организации». Меня очень удивляет, почему это предупреждение не повлекло за собой более решительные действия.
Обычно страны не слишком заинтересованы в том, чтобы иностранные государства вмешивались в их выборы. Когда Уго Чавес попытался экспортировать свою революцию в другие страны Латинской Америки, в некоторых из них он столкнулся с серьезным сопротивлением. США тоже пытались оказывать влияние на выборы в других странах, однако их успех чаще всего был весьма незначительным. Публикация информации о российском кибершпионаже и пропаганде должна была вызвать решительный отпор внутри США. Вместо этого, за последние два года мнения общества о России разделились по партийным линиям. Республиканская партия — та же самая партия, которая четыре года назад выдвинула в качестве своего кандидата решительного противника компромиссов с Россией — теперь включает в себя множество людей, которые стали более благосклонно относиться к Путину и Джулиану Ассанжу (Julian Assange), чем демократы.
Отчасти это, возможно, объясняется заявлениями избранного президента о том, что вмешательство России не оказало никакого воздействия и что в кибератаках виновны скорее сами демократы, чем хакеры. И это, если задуматься, выглядит довольно странно.
Вероятно, главная проблема США сегодня заключается в том, что из общества с высоким уровнем доверия они превратились в общество с низким уровнем доверия. Утрата веры в экспертов и институты позволяет Трампу с легкостью отвергать предупреждения и выводы разведывательного сообщества.
В том, что сделала Россия, нет ничего нового. Шпионаж, пропаганда и дезинформация уже давно стали частью нашей жизни. Мы знаем, что другие страны тоже взламывали американские системы в преддверии выборов, но безрезультатно. Кампанию России 2016 года отличает вовсе не ее дерзость или сложность, а тот факт, что обнаружение этих попыток не привело к единодушному осуждению российского вмешательства.
Американцы живут в атмосфере растущего экономического неравенства, роста уровня политической поляризации и недоверия к журналистике. Поэтому Россия и предприняла попытку толкнуть дверь и вмешаться в демократические процессы в США. Больше всего тревожит то, что к 2016 году эта дверь осталась без охраны и как будто ждала, когда ее откроют.
