Существуют различные взгляды на проблемы международных отношений. Очевидно, что сложнейшими проблемами являются войны, терроризм и бедность. Проблемы могут заключаться и в недостаточных действиях политиков, и в низком уровне доверия. Если бы ситуация была иной, многих проблем можно было бы избежать.
По-видимому, самыми большими проблемами все-таки являются жадность, страх и месть. У этих трех проблем много общего. Они ведут только к плохому. Похоже, они каким-то образом ослепляют людей.
Жадность проявляется, например, в том, как мы используем природные запасы. Помогла бы умеренность. Говорят, что еды в мире может хватить всем, если ее разделить между всеми поровну. Но вряд ли мы согласимся ее делить, по крайней мере, свое мы не готовы отдавать.
Страх заметен в нашем отношении к другим людям. Он может заставить нас защищаться, избегать чего-либо, уходить откуда-нибудь. Трусливый человек будет видеть только угрозы и не решится поставить их под сомнение.
Запугивание может заставить человека смириться, и поэтому страх — эффективный способ управления.
Месть не дает забыть и увеличивает в наших глазах сам повод для мести: за потерю мстят потерей, за насилие мстят насилием. Пожалуй, месть — самая значительная проблема из этих трех. Она заставляет нас совершать плохие поступки.
Если сейчас нас тревожат все эти проблемы, то нам действительно угрожает возрастающая слепота по отношению к нашим действиям, нам самим и к другим.
Но можно ли решить подобные проблемы, или они просто всегда будут существовать? Может быть, у нас какая-то предрасположенность к жадности? Может, мы трусливы по своей природе, а месть кто-то считает человеческим свойством?
Но что, если в нашей системе, обществе, в наших договоренностях есть что-то такое, что подпитывает все эти проблемы?
На самом деле, общество, законы, правовое государство и международная система существуют именно для того, чтобы сделать возможным взаимодействие людей и государств, сдерживая жадность и страх. Они уничтожают потребность в мести. Они добавляют справедливости и предсказуемости.
Есть способы выровнять благосостояние и назначить наказание за нарушение законов, чтобы частным лицам или государству не приходилось брать «закон в свои руки».
Хуже всего международным институтам дается обуздание мести. Похоже, месть жива и здравствует в международных отношениях.
Месть тяжело запретить.
Устав ООН запрещает использование силы за исключением случаев самообороны. На практике силу используют именно для отмщения. Правда, обсуждаются правила вежливого ответного удара; наказания или упреждающую самооборону считают незаконной, и бессмысленные страдания причинять нельзя.
Тем не менее, люди то и дело мстят. Например, США, Израиль и Турция совершают акты мести. Ирак и Афганистан оказались почвой для отмщения после терактов в Нью-Йорке в 2001 году.
То, что США отомстили России за хакерские атаки высылкой дипломатов, считают нормой: ведь ответили симметрично, или, по крайней мере, хоть как-то.
Словно в международных отношениях существует право мстить. С другой стороны, похоже, что в обязанности суверенного государства входит месть за причиненный ему вред, несправедливость или унижение. Мстят и делают это так, чтобы все об этом узнали.
С местью связана символика: при помощи удачного акта мести, активных рассказов о ней, репутация мстящего повышается: он становится пугающим и способным на ответные действия.
Неужели международная система не может устранить необходимость мести?
В хорошей системе для мести нашлась бы лучшая альтернатива. Должны быть процедуры, которые позволили бы определять виновника и нанесенный им ущерб. Должны существовать договоренности о том, какое наказание должен понести виновник.
Плохо работающие международные институты не могут ни предотвратить нарушение, ни устранить его последствия. Пострадавший должен сам предпринимать какие-то действия. Похоже, что институты в некоторых случаях способствуют появлению мести.
Плохие правовые институты могут стать причиной мести. Многие государства не доверяют организациям и считают их пристрастными. Они обосновывают свои действия тем, что институтам доверять нельзя.
Например, страны, недавно вышедшие из Международного суда, сочли, что суд не беспристрастен в своих решениях. С их уходом Суд стал намного слабее.
В настоящий момент, похоже, в институтах, правовых нормах и процедурах хотят увидеть проблему. Их хотят представить больше помехой, чем защитником, в большей степени препятствием, чем инструментом для решения проблем.
Все стремятся быстрее вперед, не останавливаясь — идет ли речь о конституционности, соблюдении международного права или согласовании совместных ответных действий на международных переговорах.
Снова спешим — и это тоже ослепляет, и именно спешки нам больше не надо.
