Институт национальной памяти уже много недель подряд откладывает отправку в Россию запроса о правовой помощи в расследовании Августовской облавы (операция против участников польского подполья, которую провели в июле 1945 года советские войска на северо-востоке Польши, — прим. пер.). Старается ли Кремль целенаправленно затормозить польское следствие или даже повернуть его на другие рельсы?
Запрос о правовой помощи собирались отправить в Россию еще два месяца назад. Отдел прокуратуры Института национальной памяти в Белостоке пока откладывает этот шаг и даже не называет никаких сроков. Задержку там объясняют тем, что россияне весь последний год продолжают публиковать архивные документы Красной армии. Эти материалы могут касаться Августовской облавы, поэтому польские следователи должны ознакомиться с ними перед отправкой своего запроса. Но, возможно, отвлекая внимание польских историков и прокуроров из ИНП на публикующиеся документы, Россия стремится отсрочить приближающийся момент обнаружения места, в котором захоронены жертв облавы?
Отсканированные документы из архива Министерства обороны Российской Федерации появляются на одном из российских сайтов, посвященных Второй мировой войне. Некоторые бумаги описывают действия советских сил в июле 1945 года на территории, где разворачивалась операция, которую мы знаем сегодня под названием Августовская облава. С этим связан повышенный интерес к этим документам историков и прокуроров из отдела ИНП в Белостоке, которые ведут свое расследование уже 16 лет.
Первые материалы россияне опубликовали в конце 2015 года, время от времени они обнародуют новые. Институт национальной памяти систематически переводит их на польский язык и передает для анализа историкам и следователям. В начале февраля прошлого года Отдел ИНП в Белостоке сообщал о существовании примерно 200 сканов, сейчас этих архивных страниц уже около 1500.
Изучение российских документов позволило историкам обнаружить некоторые неизвестные ранее факты, касающиеся облавы. Стало известно, какие части Красной армии принимали участие в этой носящей черты геноцида акции. Польская сторона смогла также установить точный территориальный охват операции. Содержание документов позволило сделать вывод, что количество жертв превышает известную ранее цифру (от 600 до 2 000).
Прокуроры Института национальной памяти составили адресованный российским властям запрос о правовой помощи, в котором, в частности, содержится просьба о предоставлении копий 50 документов Красной армии, заверенных соответствующими печатями и подписями.
Самые важные вопросы остаются без ответа
Ни один из опубликованных военных документов до сих пор не приблизил следователей к главной цели: обнаружению места или мест, в которых покоятся останки убитых. Для родственников жертв этой операции, большинство которых состоят в Объединении памяти жертв Августовской облавы, эта цель тоже имеет особое значение. Многие члены общества — люди преклонного возраста, как, например, его председатель священник Станислав Высоцкий (Stanisław Wysocki), который потерял отца и двух сестер, сражавшихся в рядах Армии Крайовой. Родственники жертв не знают, доживут ли они до того дня, когда смогут достойно похоронить своих близких. Переворачиваются очередные страницы календаря, а отправка запроса ИНП в Россию продолжает откладываться.
В этой ситуации напрашивается вопрос, может ли медленное и систематическое обнародование документов Красной армии выступать своеобразной игрой, которую ведут россияне? Не стараются ли они затормозить действия историков и прокуроров польского Института национальной памяти? Тем более что те уже приблизились к основной цели своего расследования, то есть к обнаружению места захоронения жертв облавы (многие факты указывают, что оно может находиться в окрестностях белорусской деревни Калеты). Интересно совпадение дат: Институт национальной памяти заявил, что жертвы облавы с большой долей вероятности покоятся в районе местности Гедзь неподалеку от Калет, во второй половине 2015 года, незадолго до того, как россияне начали публиковать документы Красной армии в интернете.
Очередная дезинформация?
Историки, которые входят в состав группы, изучающей подлинность появляющихся российских материалов, уверены в их аутентичности и в том, что они могут помочь раскрыть многие тайны Августовской облавы. Сами россияне, однако, пока не удостоверили подлинность этих бумаг, но даже если те окажутся аутентичными, останется вопрос: не создавались ли они с целью дезинформации и сокрытия следов преступления?
Похожий случай мы наблюдали в конце 2015 года, когда внезапно «обнаружились» донесения 50-й армии 3-го Белорусского фронта, рассказывавшие о самом крупном столкновении с силами Армии Крайовой. Советские войска устроили тогда облаву на участников польского подполья в окрестностях озера Брожане. Как гласят вышеупомянутые документы, 15 июля 1945 года советский 1019-й полк 307-й стрелковой дивизии 81-го стрелкового корпуса 50-й армии 2-го Белорусского фронта вступил там в схватку с подразделением под командованием сержанта Владислава Стефановского (Władysław Stefanowski) (кличка «Гром») и партизанами из отряда Юзефа Сулжиньского (Józef Sulżyński) (кличка «Бжоза»). То, что такая битва состоялась, подтверждают свидетельства очевидцев, однако, бойцы Грома и Бжозы описывают ее ход совершенно иначе, чем делают это советские документы, и сообщают о другом количестве жертв. Советские сообщения ограничиваются в принципе двумя словами: «короткая битва». В свою очередь, бойцы Армии Крайовой (в частности, Мариан Тананис (Marian Tananis)) говорят о трех днях боев. Чтобы понять, кто говорит правду, следует задать себе простой вопрос: кому выгодно говорить правду о преступлении, жертве или преступнику?
50-я армия сообщала, что 15 июля советские силы не понесли никаких потерь, а польские подпольщики потеряли трех человек. В столкновении принимали участие 175 партизан, после битвы 57 из них попали в плен. Но что произошло с остальными 118?
По рассказам очевидцев, примерно 40 человек из отряда Бжозы вместе с командиром смогли перед битвой выйти из окружения. Человек 20 при помощи разных ухищрений сумели выжить в столкновении (которое следовало бы, скорее, назвать казнью), а потом бежать. Советские документы говорят, что у озера Брожане находилось 175 бойцов Армии Крайовой (некоторые историки и свидетели называют цифру в 200 человек), если мы отнимем от этого тех, кому удалось бежать и 57 арестованных, останется еще 60-70 человек, о судьбе которых донесения красноармейцев умалчивают. При этом они указывают взятые с потолка данные о троих убитых «бандитах» (так советская сторона называла польских подпольщиков).
В рассказах очевидцев, например, бойца отряда Бжозы Болеслава Рогалевского (Bolesław Rogalewski) (кличка «Сосенка»), эти события выглядят иначе. Один из немногих уцелевших участников битвы у озера Брожане несколько лет назад рассказывал: «там погибло очень много наших». Другие свидетельства говорят о том, что в столкновении погибло 60-70 участников подполья: они пали в бою, раненых советские солдаты добивали. По рассказам, красноармейцы загрузили тела поляков в военные машины и повезли в сторону белорусской границы.
Смертельная битва
Почему в донесениях Красной армии мы не найдем реальных данных о том, сколько бойцов подполья погибло в битве у озера Брожане? Ответ прост: если бы они сообщили, сколько на самом деле было убитых, автоматически появился бы вопрос, где их похоронили. А информация о месте захоронения жертв августовской облавы была самым охраняемым секретом всей этой истребительной акции.
В опубликованных в интернете документах 50-й Армии столь же недостоверно выглядит информация о том, что красноармейцы не понесли в битве никаких потерь. По всей вероятности, сокрытие таких данных (историки знают множество подобных примеров в российских донесениях) было вызвано стремлением показать эффективность советских солдат и их командующих.
Очевидцы рассказывают, что в бою у озера Брожане погибло много советских солдат. В рассказе Болеслава Рогалевского, который записал историк Збигнев Кашлей (Zbigniew Kaszlej), солдатским языком это описывается так: «Русских там тоже лежало до черта, они шли нахрапом». Зная реалии тех времен, можно сделать вывод, что данные о большом числе жертв выглядят наиболее достоверно. 175 бойцов Армии Крайовой оказались в окружении гораздо более многочисленных сил Красной армии. Советские солдаты были лучше вооружены и могли пополнять запас боеприпасов. Они обстреливали поляков из станковых пулеметов и минометов, что показала проведенная недавно на месте битвы реконструкция событий. Подпольщики понимали, что находятся в безвыходном положении: у них заканчивались боеприпасы, тяжелых орудий у них не было. Одновременно они знали, что попасть в советские руки означает обречь себя на жестокие допросы и мучительную смерть. Поэтому битву у озера Брожане можно охарактеризовать одним словом — «смертельная».
Об этом свидетельствует эпизод, который описывают и Болеслав Рогалевский, и авторы советских донесений. Сосенка рассказывает о нем так: «Мы никак не могли пробиться, люди были готовы убивать сами себя. Я видел, как один подхорунжий подложил под себя гранату и только подпрыгнул вверх».
Битва не могла быть ни «короткой» ни легкой. В ней выжило около 20 поляков, в основном местных жителей, которые отлично знали окрестности, укромные места и тропы. Большая часть погибла от советских пуль и осколков мин. 57 человек, которые попали в плен, когда у них закончились боеприпасы (среди них был прославленный своим геройством командир Владислав Стефановский), после жестоких допросов тоже были убиты и похоронены, как и другие жертвы Августовской облавы, в месте, до сих пор остающемся неизвестным.
