Во вторник премьер-министр Великобритании Тереза Мэй представила самый подробный отчет о ее целях на предстоящих переговорах по Брекситу. Пояснения появились с опозданием, но они приветствовались — хотя после этого появилось более четкое понимание того, с какими огромными препятствиями столкнется Британия по мере продвижения этого процесса.
«То, что я предлагаю, не может означать участия в едином рынке», — сказала Мэй. И это неудивительно, потому что Европейский Союз (к сожалению) не пойдет на уступки в отношении того, что участие в едином рынке требует свободного перемещения людей в пределах ЕС, а Мэй (справедливо) не уступит в том, что Брексит подразумевает контроль Великобританией своей собственной иммиграционной политики. Но понимание этого не делает выбор Мэй менее мучительным.
Мэй подчеркнула, что хочет, чтобы этот полный разрыв прошел на дружелюбных условиях — что означает тесное сотрудничество в области торговли, плавные переходные соглашения, и конец «огромным» бюджетным взносам (но не всем) в ЕС. Она также сказала, что парламент проведет голосование по окончательной сделке. Финансовые рынки отреагировали положительно, и фунт стерлингов резко вырос после выступления.
До сих пор, экономический спад после Брексита, прогнозируемый Банком Англии и другими, не произошел. В понедельник Международный валютный фонд повысил прогноз роста Великобритании в этом году до 1,5% с 1,1%. Но Великобритания — по-прежнему в ЕС. Вопрос в том, что произойдет, когда она покинет его.
Близкие торговые отношения Великобритании с ЕС служили на благо страны на протяжении более 40 лет. Ослабление этих связей — знаковый шаг. По данным Bloomberg Intelligence, участие в крупнейшем в мире едином рынке привело к росту торговли (на 10%) между Соединенным Королевством и остальной частью ЕС. Если после Брексита она потеряет все эти торговые привилегии, национальный доход Великобритании в долгосрочной перспективе может быть на 2% ниже.
Особенно уязвимой кажется финансовая индустрия Лондона, которая приносит экономике примерно 55 миллиардов долларов ежегодно. Единый рынок обеспечивает «паспортизацию», которая позволяет финансовым фирмам продавать товары и услуги по всему союзу, независимо от того, в каком государстве ЕС они находятся. Уход с единого рынка может заставить Великобританию полагаться на «равноценность», в этом случае, трансграничные продажи допускаются, если правила страны, не входящей в ЕС, столь же строгие, как в ЕС. Это сложное и гораздо менее безопасное соглашение. И, как объяснил глава Банка Англии Марк Карни (Mark Carney), из-за этого Британия может быть вынуждена принимать правила, в разработке которых не участвует.
Скажем так: речь Мэй не стала утешением для тех, кто пытается решить, перемещать ли рабочие места в банковской и финансовой сфере в Париж, Люксембург или Дублин — которые пытаются заявить свои права.
Мэй повторила скрытую угрозу, высказанную недавно канцлером казначейства Филипом Хэммондом (Philip Hammond): если ЕС изолирует Великобританию, Британия может восстановиться как оффшорное налоговое и нормативное убежище, которое переманит бизнес из Европы. Британии лучше было бы избегать нападок и поощрять дружественный настрой ЕС, и эта жесткая позиция не внушает доверия. Навязать британским избирателям минимальные корпоративные налоги и упрощенное регулирование будет нелегко. Европейские лидеры знают это, и они вряд ли изменят главную цель: не позволить другим странам последовать примеру Великобритании.
Несколько месяцев назад Мэй сказала "Брексит значит Брексит"; осталось только выяснить, что это значит. Что подразумевает она, теперь, наконец, ясно: Британия покидает единый рынок, но в остальном ведет переговоры о как можно более тесных торговых отношениях с Европейским Союзом. За это проголосовало незначительное большинство британцев, но шансы все равно против Мэй и успешной реализации плана Британии.
