22 декабря Сейм утвердил генерала Леонида Калниньша в должности командующего НВС после того, как для многих неожиданно об уходе с этого поста объявил Раймондс Граубе, командовавший вооруженными силами десять лет. Калниньш обещает продолжать работу по развитию вооруженных сил, но своим приоритетом называет более широкое вовлечение общества в систему обороны государства. Уровень агрессивности России не достиг критической грани, когда следовало бы ожидать прямого военного нападения, но самая большая угроза для Латвийского государства это утрата силы духа народа и нежелание защищать свое государство, считает генерал.
Ir: Сейчас время памяти о баррикадах. Чему нам нужно учиться или что не забывать из тех событий 1991 года?
Леонидс Калниньш: Я бы сказал — не забывать. То, чему нужно учиться, мы уже закрепили в своем сознании. Не забывать надо то, как защищать свою идею. Идея о государстве и независимости возникла намного раньше 1991 года, и баррикады были демонстрацией способности защитить эту идею. Народ, сплотившись, даже будучи безоружным, может продемонстрировать способность реализовать эту идею.
— Вы в 1990 году вернулись из Харьковской военной академии. Каковы ваши воспоминания о том времени?
— Я вернулся к гражданской жизни в конце 1991 года, баррикады уже закончились. Это было время, когда каждый должен был принимать решение, что делать. Ситуация была крайне сложной и очень опасной. И были разные люди: одни отправились на баррикады, другие выжидающе смотрели со стороны. Мне безусловно не хотелось бы, если при следующем такого рода кризисе будет довольно большой процент выжидающих, чем это закончится. Хотелось бы, чтобы намного больше было тех, кто решит защищать государство.
— Вы присягали на верность СССР, и вам нужно было решать, на чью сторону встать. Это было сложно?
— Абсолютно нет! Очень многие латыши были вынуждены находиться в той оккупационной ситуации, но на самом деле мы внутренне принадлежали к латышской культуре, помнили, что мы воевали и завоевали независимость. В моей семье об этом тоже говорили, хотя отец отправил меня получать военные знания.
— Хотя сам был в легионе, а потом был депортирован…
— Его депортировали, а ранее он был легионером, инструктором в 19-й дивизии. Отец особо не говорил о временах независимой Латвии, остерегался, чтобы не столкнуться с какими-то неприятностями. Но в атмосфере латышской культуры, которая царила в семье, нельзя было принять другое решение, кроме как прекратить службу в Советской армии и вернуться. Так я и сделал. Как только Верховный совет объявил восстановление независимости, я написал заявление об увольнении и к концу 1991 года вернулся в Латвию.
— Что вы ответите тем, кто в комментариях о вашем утверждении писал: «советский милитарист, исковерканные пропагандой мозги»?
— Я предлагаю смотреть на мои дела. Я в вооруженных силах с 1997 года, начинал как ополченец и только через несколько лет был восстановлен в звании, закончил также военные училища на Западе. Я проявил себя на деле, и мне ни за одно свое решение не приходится стыдиться.
— Помогает ли знание менталитета русских военных понять, что они планируют?
— Мне этот опыт помогает, скажу откровенно. Я способен выполнить довольно глубокий анализ, учитывать военные знания, которые я получил в советских военных училищах, совместив их с теми знаниями, которые есть у меня сейчас. Могу достаточно хорошо понять, какого вида операции они могут планировать.
— И каковы ваши выводы — хотят ли и готовятся ли они воевать?
— Ни одного вероятного противника никогда нельзя недооценивать. Я в последнее время не встречался с их военными представителями. Но если анализировать в целом: для того чтобы человек начал военные действия, он должен дойти до особого психологического состояния. Сейчас еще не достигнут этот Рубикон, чтобы нам впадать в панику и тревожиться. Но, с другой стороны, мы не имеем права спокойно ничего не делать, не обеспечивать способность в любой момент защитить Латвийское государство.
— Как вы сами говорили, уровень агрессивной пропаганды России усиленно растет. Означает ли это, что российское государство целенаправленно работает с тем, чтобы достичь упомянутой вами критической грани?
Есть и новые методы, связанные с кибербезопасностью и информационной войной. Одна из главных целей, разумеется, — это раскол единства НАТО и Европейского союза, чтобы в каждой отдельной стране посеять сомнения в способности защищать государство. Это мы чувствуем каждый день.
— Бывшие командиры НАТО высокого ранга и международные эксперты в сфере безопасности оценивают военный конфликт с Россией в 2017 году как один из главных рисков. Каков ваш прогноз?
— Вы хотите свести это к чисто военной угрозе. Мне хотелось бы подчеркнуть: для меня самая большая угроза в том, если в латышском обществе исчезнет сила духа, и оно больше не сможет создавать государство и защищать его. В таком случае России вообще не понадобятся огромные военные средства, чтобы изменить здесь государственный строй и направление развития, и мы снова окажемся в ситуации, при которой жили при оккупационном режиме.
Я уважаю упомянутых вами генералов и экспертов. Но нашему обществу необходимо начинать думать критически, в какой степени соответствует действительности, к примеру, то, что Латвию можно оккупировать за 48 часов. Мое главное послание для общества Латвии: самое опасное, если мы сами не осознаем, что мы первыми будем защищать свое государство и что только от нас зависит, будет ли это государство существовать.
— Можно ли заключить, что вы не из тех, кто, как недавно писала The New York Times, «смертельно боится» России?
— Абсолютно нет. Я не хочу, чтобы общество Латвии пугалось такого рода высказываний, которые непрестанно появляются в прессе. Я не хочу, чтобы общество Латвии доверяло тому, что заявляет руководство России: как легко тут можно оккупировать, что Латвия так называемое неудавшееся государство. Я хочу, чтобы в обществе Латвии была уверенность в своих силах, и что мы способны даже, не дай Бог, от превосходящей силы защитить то, что необходимо защитить, — свои землю, семью и дом.
— Генерал Граубе в интервью нам с уверенностью говорил, что в этом году войны не будет. Вы высказывались более осторожно: «Хотелось бы без войны, но если посмотрим на нашу историю с 1991 года, то кажется, что без морально-физического вызова будет сложно». Допускаете ли вы, что все-таки может возникнуть серьезная кризисная ситуация?
— Это был ответ на вопрос о способностях мобилизации нашего народа в широком смысле. Мы можем взяться за руки, как во время «Балтийского пути», пойти на баррикады. Вопрос: необходим ли еще один такой конфликт, который закалил бы духовность нации и создал консолидированное общество? Мы можем добиться такой консолидации не только перед лицом какого-то нападения, но и сталкиваясь с другими — экономическими или вызванными природной катастрофой — кризисами. Конечно, одним из таких тестов может быть также физическое нападение на государство. Но я абсолютно не прогнозирую, что оно может произойти. Разумеется, мы ничего не знаем о далеком будущем, что будет через 50 или 100 лет. Но в ближайшем будущем общество Латвии может быть совершенно уверено, что не будет военных конфликтов здесь, на латвийской земле.
— Нет ли у вас опасений по поводу надежности главного союзника —США, если учесть, что новоизбранный президент этой страны считает НАТО «устаревшей» и даже ставил под сомнение 5-й параграф Североатлантического договора?
— В этом смысле я абсолютный оптимист. Избрание Трампа — это выбор народа США, и ни со стороны Трампа, ни со стороны его команды не было ни одного заявления, направленного на изменения в рамках организации НАТО. Более того, все планы, которые начаты в прошлом и позапрошлом году, успешно продолжаются. В феврале в порядке ротации в Латвию прибудет рота танковой дивизии США. Нет абсолютно никаких изменений в планах предусмотренных в июне маневров Sabre Strike и других учений.
— На прошлой неделе в Европу прибыла танковая бригада США, 12 января Латвия и США подписали двусторонний договор о статусе американских солдат в нашей стране. Не спешит ли уходящая администрация США сделать дела, которые следующая может не сделать?
— Нет, нет, это та же танковая бригада, которая должна прибыть в порядке ротации в феврале, и она прибудет. Договор, который подписан, — это логичный шаг, чтобы это юридически оформить. В 2004 году со вступлением в НАТО мы все подписали договор о статусе вооруженных сил, и в соответствии с ним каждое государство имеет право, а теперь и обязанность заключать двусторонние договоры, если на его территории находятся вооруженные силы других государств. Нам был необходим договор, в котором конкретно определено, каким образом осуществляется администрирование, пребывание и многое другое.
— Готова ли Латвия принять подразделения канадцев и других союзников, которые прибудут в течение ближайших месяцев?
— Мы упорядочили свои планы, подчинив их выполнению именно тех задач, которые необходимы, чтобы как можно успешнее принять возглавляемый Канадой контингент. Самая большая забота — подготовка инфраструктуры. Есть большая поддержка в Кабинете министров в связи с увеличением бюджета. Больше всего радует, что канадская сторона очень эластична и понимает, что пройдет определенный период, пока все будет готово, потому что строительство части инфраструктуры закончим только к середине 2018 года. Но большая часть будет успешно функционировать уже до конца этого года.
— У экспертов НАТО есть опасения по поводу того, что размещенные в Балтии и Польше боевые группы батальонов не смогут отразить возможное нападение противника, если они останутся отдельными подразделениями и не будут интегрированы в структуру под единым командованием. Планируется ли его создание?
— С самого начала Канада согласилась, что ее подразделение будет полностью интегрировано в систему обороны Латвии. Оно будет находиться в составе латвийской бригады в подчинении командира бригады на тактическом уровне и в выполнении всех задач. Разумеется, будет также подчинение своему национальному руководству в вопросах, связанных с политической подчиненностью, и, естественно, подчинение структурам НАТО. Насколько мне известно, по такому же пути идут Литва, Эстония и Польша. С этой точки зрения, по поводу тактической интеграции вообще нет никаких сомнений, это главное для того, чтобы мы могли обеспечить выполнение задач обороны.
— А тактическая интеграции войск четырех упомянутых стран, чтобы они действовали едино?
— В принципе, они уже сейчас, в мирное время, имеют такую способность. Нет никакой тревоги, что эти контингенты, находящиеся в четырех странах, будут без единого руководства.
— Каково это единое руководство?
— Единое руководство ведется через Польшу и достигает штаба НАТО.
— Россия в сентябре проведет учения «Запад-2017». Предыдущие такие учения в 2013 году были огромными и на них имитировалось нападение на страны Балтии и Польшу. Оценивая лотистические данные маневров этого года, аналитики полагают, что Россия готовится или оккупировать Белоруссию или с ее территории напасть на страны Балтии. Каков ваш прогноз?
— Есть разные версии. Но эти учения доказывают, что велика сила привычки, и Россия продолжает свою агрессивную политику. Конечно, нас настораживает, что россияне повышают мобильность и очень регулярно используют территорию Белоруссии для своих тренировок у самых границ государств Балтии.
— Министр обороны Белоруссии в декабре побывал в Латвии. Может быть, белорусы опасаются, что суверенитет их государства под угрозой, если едут консультироваться в страну-член НАТО?
— Белоруссия пытается вести работу по нескольким направлениям, чтобы обезопасить себя, и, возможно, в определенной мере — свою государственность. С одной стороны, белорусы заявляют, что они друзья с Россией навеки, с другой — начинают разные визиты, чтобы ознакомиться с ближайшими соседями. Может быть, наконец, поняли, что военная эскалация не лучший способ достижения благосостояния белорусского народа.
— Через два дня после визита белорусского министра состоялись латвийско-российские консультации на уровне военных экспертов. Почему такой жест?
— Я не могу комментировать, у меня нет почти никакой информации о результатах этих консультаций (министерств) и вообще об их целях. Но хочу вернуться к сказанному вначале: разве мы показываем, что боимся? Нет же! Мы должны говорить, узнавать их мнение или предложения. Разумеется, мы пришли к правильной политической позиции в соответствии с тем, что Россия сделала в связи с оккупацией на Украине и агрессией против Грузии. Но мы не должны показывать, что боимся, что теперь вообще не будем говорить.
— Однако литовцы и эстонцы отказались от таких переговоров. Не вредит ли готовность Латвии говорить единству НАТО?
— Я не думаю, что таким образом нарушено единство НАТО. Страны, присоединившиеся к НАТО, живут не в к в какой-то казарме. Внутренняя политика — это национальная ответственность, и безусловно в такой большой степени со стороны Латвии ничего не нарушено переговорами с российской делегацией.
У меня нет информации, были ли это гражданские лица или военные. Но из своего опыта могу сказать, что Министерство обороны принимает продуманные решения для обеспечения обороны нашего государства.
— Что изменится в стиле руководства НВС, когда вы вступите в должность командующего* Вы говорили, что ваш приоритет вовлечение общества в систему обороны государства. Это критика в адрес Граубе, который это не делал, или самокритика за то, что вы сами этого не делали?
— Почти три вопроса. (Смеется). Я в своем стиле ничего менять не буду. Каким был мой стиль, когда я командовал ополчением, таким он будет и при командовании вооруженными силами. И ни в коем случае не хочу сравнивать себя с генерал-лейтенантом Граубе.
Что касается вовлечения общества — это не критика, потому что мы вместе с генералом Граубе развивали вооруженные силы, но ситуация постепенно развивается. Четыре-пять лет назад мы не думали об этом, а теперь постепенно приходим к более широкому вовлечению общества. Довольно большая поддержка получена после 2014 года. Без более широкого вовлечения общества мы не можем поднять систему обороны на такой уровень, который необходим. Это больше связано с обучением резервистов и с дискуссиями об обязательной военной службе, по отношению к которой у меня негативная позиция, потому что я это понимаю, как написано: обязательная. А если кто-то говорит, что есть добровольно-обязательная, то мы приглашаем в ополчение.
Следовало бы возобновить военное обучение в старших классах средней школы и различными способами мотивировать студентов вузов к введению военного обучению углубленным образом. Тогда выпускники вузов становились бы офицерами, чтобы, к примеру, командовать краевыми ополчениями, а, может быть, и поступать на службу в вооруженных силах. А те представители общества, которые не хотят так углубленно уходить в военную сферу, могут быть вспомогательными ополченцами, они получат основное обучение, но могут быть также поварами, автоводителями, инженерами, менеджерами и т.д.
Еще один раздел — у нас очень хорошее сотрудничество с самоуправлениями. Еще больше интегрировав их в систему обороны, мы обеспечим послекризисное реагирование и реализацию функций поддержки. Это новый проект, это не критика прежнего руководства. В дискуссиях выясняется, как этого достичь, с наибольшей эффективностью разместив те маленькие финансовые средства, которые нам сейчас доступны.
— Повлияет ли на планы развития НВС то, что рост оборонного бюджета в этом году будет на 24 миллиона меньше, чем планировалось ранее?
— Конечно, мы зависим от экономической ситуации. Но снижение прироста не окажет такое огромное влияние, чтобы мы приостановили какие-то планы. Производим некоторые коррекции, но все предусмотренные планы будут реализованы.
— Каковы были ваши чувства как гражданина Латвии, наблюдая, как депутаты делят «квоты» на сортиры, крыши, органы по миллиону евро за штуку?
— Как сказать… Я понимаю депутатов. Они взяли на себя обязательства перед избирателями, и я бы однозначно не сказал, что они что-то делают нечестно. Возможно, с точки зрения планомерного развития государства это в большей мере было неприемлемо для многих избирателей, но мы также ответственны за это, потому что выбрали этих депутатов. Если мы недовольны, то надо на выборах сказать ясное «да» или «нет».
— Вы говорили, что латышам присущ комплекс неполноценности. Как нам от него избавиться и стать, как вы сказали, «решительными оптимистами»?
— Этот призыв у меня из опыта последних лет. Это огромная боль, что Латвию покинуло несколько сотен тысяч жителей. В поездках по Латвии я вижу не только пустые хутора, но и полупустые малые города. Но вижу и другую сторону — люди, которые остались здесь, доказывают, что можно развить коммерческую деятельность, построить производство и, вступив в ополчение, развивать способности защищать Латвийское государство. Я хочу, чтобы уменьшилась число тех, кто уезжает, и тех, кто выжидает и думает, что вместо них кто-то построит государство и его благосостояние, а чтобы умножилось позитивное, что я вижу, Я хочу, чтобы у людей появилось горение и желание проявить себя и сказать, что мы большой народ, и что наше Латвийское государство сильно.
