В США, как считают многие, сейчас происходит внутренний политический сдвиг — от космополитизма к национализму, от городских «элит» с левыми взглядами к сельским «популистам» правых взглядов. Доминирующая экономическая идеология тоже меняется — от корпоративисткой политики перераспределения и регулирования к политике, похожей на старый корпоративизм, предполагающий активное вмешательство государства.
Оба изменения вызваны недовольством избирателей. На протяжении десятилетий американцы верили, что летят на волшебном ковре экономического роста, вызванного достижениями науки, а затем расцветом Силиконовой долины. Однако в реальности, начиная с 1970-х годов, общая факторная производительность росла медленно. Интернет-бум 1996-2004 годов был лишь мимолетным отклонением от этой тенденции.
Это та самая «вековая стагнация», которую когда-то описал Элвин Хансен. Она не особенно коснулась богатого истеблишмента, поскольку сверхнизкие процентные ставки вызвали резкий скачок цен на акции. Но значительная доля населения оказалась рассержена на руководство страны, у которого, похоже, были какие-то иные приоритеты, а не восстановление всеобщего экономического роста. Некоторые комментаторы даже начали приходить к выводу, что капитализм выдыхается, а экономика теперь впадёт в сравнительно стационарное состояние пресыщения капиталом.
На самом же деле, начиная с 1970 года, совокупные выплаты за труд (зарплата плюс различные бонусы) росли лишь чуть-чуть медленнее совокупных прибылей, а рост средней зарплаты у группы населения, находящейся внизу шкалы доходов, был не медленнее, чем у «среднего класса». Однако средние почасовые выплаты работникам частного сектора, занимающим неруководящие должности на производстве, росли значительно медленнее, чем у всех остальных. Кроме того, уровень экономической активности мужчин значительно снизился по сравнению с уровнем экономической активности женщин. В 2015 году доля промышленных рабочих мест в общей занятости составляла лишь четверть от уровня 1970 года.
Из-за исчезновения промышленных рабочих мест в американском Ржавом поясе у преимущественно белых мужчин из рабочего класса стандарты жизни стали не лучше, чем были у их родителей. На протяжении многих лет, особенно в регионе Аппалачи, они чувствуют, как общество их мало уважает. Они потеряли возможность играть важную роль в своих семьях, городах, стране, при этом их ощущение несправедливости возрастает из-за того, что, по их мнению, люди с высокими заработками не платят причитающуюся с них долю, в то время как другие получают пособия, не работая.
Однако есть и более глубокие причины их недовольства. Эти мужчины потеряли шанс заниматься значимым трудом, чувствовать свою причастность к чему-то важному. Они оказались лишены пространства, где могли бы процветать, получать удовлетворение от успехов, профессионально расти. Они хотели бы иметь возможность мечтать о чём-то значимом и создавать это. «Хорошая работа» в промышленности давала этим мужчинам перспективу новых вызовов, обучения, соответствующего продвижения. Малопрестижная работа в розничной торговле или секторе услуг ничего подобного не предлагает.
Потеряв «хорошую работу», эти мужчины потеряли главный источник смысла своей жизни. Свидетельством этой потери стал рост суицидов и случаев смерти от наркотиков среди американцев, выявленный в исследовании Энн Кейс и Ангуса Дитона.
В поисках адекватного решения этой проблемы мы должны сначала рассмотреть базовые причины стагнации на Западе. В своей работе 1934 года Хансен писал, что «причиной вековой стагнации является отсутствие новых изобретений или новых индустрий». А, как показано в моей книге «Массовое процветание: Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений», первые признаки спада в американской инновационной деятельности появились уже в конце 1960-х годов.
К тому моменту инновационный дух Америки (любовь к воображению, исследованию, экспериментированию, созиданию) ослаб из-за корпоративистской идеологии, пронзившей все уровни власти и заменившей собой идеологию индивидуализма, благодаря которой процветает капитализм. Хотя частной собственности по-прежнему много, значительная доля частного сектора теперь, так или иначе, контролируется правительством. Частному лицу с новой идеей зачастую требуется одобрение властями его стартапа; компании, которые выходят на уже существующие рынки, должны конкурировать с ранее основанными фирмами, которые обычно уже заручились поддержкой властей. И хотя Силиконовая долина создала новые индустрии, повысив на короткое время темпы инноваций, она тоже столкнулась со снижением доходности.
Для оживления инновационной деятельности нам нужно изменить методы ведения бизнеса. Будущей администрации президента США Дональда Трампа, со своей стороны, следует сфокусироваться на развитии конкуренции, а не просто на отмене регулирования. К сожалению, этот вопрос пока не попал в центр внимания Трампа: он редко упоминает об инновациях, а его команда готовит опасные решения, которые фактически могут подорвать процесс инноваций.
Во-первых, Трамп считает, что в трудностях американских рабочих виновата международная торговля, а не исчезновение инноваций. Да, некоторые, очень способные экономисты, похоже, разделяют это мнение. Но в то время как традиционные «инновационные страны», например, США, Великобритания, Франция, столкнулись со значительным спадом уровня экономической активности мужчин, этот уровень вырос в «торговых странах», таких как Нидерланды и Германия. Это означает, что главным виновником является отсутствие инноваций, а не торговля.
Во-вторых, Трамп полагает, что меры на стороне рыночного предложения, способствующие росту чистой прибыли корпораций, повысят доходы и создадут рабочие места. Но подобный подход может вызвать взрывной рост госдолга и, в конечном итоге, глубокую рецессию.
Наконец, и это хуже всего, Трамп уверен, что нагоняи одним корпорациям, например, Ford и Carrier, и поддержка других, например Google, позволят увеличить производство и занятость. Подобного рода корпоративистской политики мы не видели со времён фашистской Германии и Италии 1930-х годов. Если сохранится такой менталитет, вмешательство государства в бизнес-сектор для защиты существующих компаний и блокирования выхода на рынок новых будет нарастать. В результате, артерии экономики будут закупорены, а это, несомненно, будет в большей степени сдерживать инновации, чем стимулировать инновационную деятельность среди уже состоявшихся инсайдеров.
Политики должны откликнуться на опасность возрождения корпоративизма при Трампе. Подобные подходы к нынешним проблемам экономической стагнации могут вбить последний гвоздь в сердце инноваций — и американского рабочего класса.
