Действие фильма разворачивается в 1959 году в Орлеане. На берегу Луары Америка встречается со старой Францией. Неподалеку от города, НАТО разместила свою базу и открыла свои магазины, которые повсюду сопровождают американскую армию. США предоставляют защиту союзникам и в то же время экспортируют собственную «мягкую силу», американскую поп-культуру. Все идет рука об руку: с одной стороны — истребители-бомбардировщики, с другой — джинсы, футболки Fruit of the Loom, мокасины collegian с монеткой наверху и джаз, музыка, пластинки, инструменты. Революция в галльской провинции.
Общие ценности
Режиссер Ален Корно (Alain Corneau) рассказывает о жизни французских подростков после войны. Вышедший в 1995 году «Новый мир» основывается на романе «Американская оккупация» Паскаля Киньяра (Pascal Quignard). США закрепляются в Европе. Они не хотят повторить ошибку 1920-х годов, когда замкнулись в себе, отдав ее на откуп фашизму и нацизму. Они восстанавливают Западную Европу. Формируют «либеральный порядок» с опорой на общие ценности: правовое государство, политическую демократию, рыночную экономику, свободную торговлю. В общих чертах.
Американские строители (Гарри Труман, Дин Ачесон, Джордж Маршалл, Дуайт Эйзенхауэр) и их европейские коллеги видели глубинное сродство интересов: что хорошо для США, хорошо и для Европы. Холодная война между СССР и «западным лагерем» лишь укрепила американский замысел. С опорой на побежденную осенью 1945 года Японию Вашингтон начал выстраивать схожую сеть альянсов и в Тихоокеанском регионе. Все зиждилось на сети институтов, в которых доминирующая роль принадлежала США. Это касается ООН, Международного валютного фонда и Всемирного банка. В Европе на волне плана Маршалла Вашингтон пошел дальше военного альянса НАТО: Америка поддержала зарождавшийся проект объединения Европы, от общего рынка до ЕС.
Строение все еще держится, хотя ему и 70 лет. Но все это — лишь видимость, как нам говорят: этого мира больше не будет. Зародившийся после Второй мировой либеральный порядок скоро исчезнет. Некоторые даже называют дату его смерти: 8 ноября 2016 года, день избрания Дональда Трампа президентом США. Несколькими месяцами ранее, в июне, в Европе раздался первый тревожный звонок: Великобритания решила выйти из ЕС. Мы оказались на заре нового «нового мира».
Изоляционистская позиция
Почему же Трамп представляется в роли разрушителя империи или врача, который отключает пациента от аппаратуры. В кампании республиканца прослеживалась невиданная ни у кого из его предшественников с 1945 года изоляционистская позиция. Он разрушил двухпартийный консенсус о выгоде Америки от «либерального порядка», который сформировал Вашингтон после Второй мировой войны. Он заявил об «устарелости» НАТО и выразил сомнения насчет военного альянса с Японией и южной Кореей.
Он выражает понимание и симпатию к идее естественной российской зоны влияния в постсоветской Европе и вызывает тем самым шок на обоих берегах Атлантики, тревога на Украине и в Прибалтике, бурные аплодисменты в Москве. Его программа о том, чтобы «вновь сделать Америку великой», предполагает ее освобождение от стратегических обязательств. «Америка прежде всего», — говорит он. В период своеобразного междуцарствия — с выборов до вступления в должность — нью-йоркский миллиардер несколько изменил направление своих заявлений, в частности по НАТО.
В то же время мы не видим ничего подобного по второй опоре его изоляционизма: протекционизму. Тут Дональд Трамп опять идет наперекор всем предшественникам, обрушившись с критикой на Германию, Китай и Мексику. Глава крупнейшей экономики мира выступает против догмы свободной торговли, которую неизменно отстаивали все президенты США с 1945 года. Для этого Вашингтон создал Генеральное соглашение по тарифам и торговле, которое затем стало Всемирной торговой организацией. Трамп грозит выйти из этой структуры.
Трамп не любит Евросоюз и хотел бы, чтобы тот развалился. Беспрецедентный по масштабам поворот с 1950-х годов: объединение Европы стало послевоенным детищем Америки, которая стремилась сделать все для примирения Германии и Франции. В вышедшем 16 января интервью британской The Times и немецкой Bild он критикует стоящую «на службе Германии» Европу и с энтузиазмом говорит о Брексите, который породит подражателей в ЕС и приведет к его развалу. Единая Европа, по его словам, не представляет «никакого интереса для США». Трамп говорит о дружеских связях с главным сторонником Брексита и лидером Партии Независимости Соединенного Королевства Найджелом Фаражем (Nigel Farage). Тот стал первым иностранцем, которого с почетом приняли после выборов в Башне Трампа на 5-й авеню в Нью-Йорке, ставшей своеобразным отделение Белого дома.
Сделки
Им обоим претит мысль о международном порядке на основании общих правил. Международная арена сводится к нескольким великим державам, которые договариваются (или заключают сделки, как говорит Трамп) между собой. Слабым остается только подчиниться. Отсюда и такое недоверие к союзу европейских государств, которые хотят играть среди грандов и продвигают абсурдное понятие совместного суверенитета.
Наконец, Трамп, белокурый и загоревший в солярии, ведущий реалити-шоу и раздражительный начальник, ни разу не выступал в защиту политических свобод. Во время кампании он ругал американскую демократию. Он верит в эффективность пыток и хотел бы вернуться к ним. Ему жаль, что полиция больше не бьет демонстрантов. Он обещает оставить тюрьму Гуантанамо.
На первый взгляд, он идет против традиции американской внешней политики о продвижении демократии в мире. Появившиеся в 1950-х годах неоконсерваторы являются одними из самых ярых последователей этой школы. Трамп же раньше поддерживал, но теперь критикует самую катастрофическую неоконсерваторскую авантюру последних лет: вторжение в Ирак в 2003 году.
Бывший министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин (¬Hubert Védrine) говорит, что 46-й президент США «рвет с идеей мессианства нации»: «Он не уверен насчет курса войны с диктатурами ради утверждения прав человека». В этой связи «существует бесспорная связь между Трампом и Обамой»: 45-й президент начал отход США с Ближнего Востока и в частности из Сирии, где Россия и Турция больше не интересуются мнением Америки, когда решают судьбу этой несчастной страны.
Бывший немецкий коллега Юбера Ведрина Йошка Фишер (Joschka Fischer) выражает еще большее сожаление на страницах Project Syndicate в статье под названием «Вероятный конец западного мирового порядка»: «Западный порядок опирается на неизменное обязательство американцев содействовать обороне их союзников. Этот порядок не может существовать без ключевой роли США, от которой Америка Дональда Трампа вполне может отказаться». Вывод: «Сегодня на кону стоит само будущее западного порядка».
США, «необходимая миру нация»
Бывший генсек НАТО Хавьер Солана (Javier Solana) и глава The Brookings Institution Строуб Толботт (Strobe Talbott) придерживаются одного мнения. Их беспокоит курс Трампа, и они бьют тревогу в The New York Times: «Мировой порядок, который обеспечивается трансатлантическим партнерством между США и Европой, переживает экзистенциональный кризис». Америка будущего президента откажется играть роль «необходимой миру нации», которую сформировали его предшественники.
Таким образом, Трамп завершит отход от изобретенного США в 1945 году либерального порядка. Он станет символом перехода в другой мир, движения к многополярному горизонту, где Запад как политическая концепция — уже не настолько влиятельный и еще менее миссионерский.
Но на самом деле все сложнее. Прежде всего, сформированная после Второй мировой войны система никуда не делась. А новые державы (Китай, Индия и т.д.) вовсе не обязательно бросают ей вызов: они защищают ООН и ВТО. Далее, после 1945 года международная арена носила глубоко конфликтный характер. Она несла на себе отпечаток холодной войны и не походила на подчиненную Америке зону, о которой говорят сегодня.
Под вопросом оказалась иллюзия, которую поддерживал Запад после падения берлинской стены. Президент Буш-старший верил в наличие предпосылок «нового мирового порядка». Демократия победила и стала безграничным политическим горизонтом. Сопровождающая ее рыночная экономика (и свободная торговля) стали безграничным горизонтом развития. За пределами либеральной демократии и открытого капитализма (на фоне волны технологической революции) не было больше никакой другой современности.
В 1990-е годы «складывалось впечатление, что это был конец эпохи репрессий и автократии», — говорит британский историк Питер Франкопан (Peter Frankopan). Повсюду сметались диктатуры. Мандела вышел из тюрьмы. Горбачев распахнул двери: сателлиты СССР получили свободу.
11 сентября — пробуждение
Но это был лишь сон. Пробуждение наступило 11 сентября 2001 года: нет, не все считают, что будущее за либеральной демократией. В марте 2003 года в ответ на теракты 2001 года США Буша-младшего вторглись в Ирак. Параллельно с этим британский историк Тони Джадт (Tony Judt) обнародовал пророческую статью в The New York Review of Books.
Джадт осознал, что оккупацией Ирака, тюрьмой Абу-Грейб, Гуантанамо, пытками и прочим Америка частично рушит мировой порядок, который сама же намеревается продвигать. Она наносит (быть может, смертельный) удар по доверию к себе как к глашатаю политической свободы. Не скатываясь до уровня радикальных левых, которые винят Запад во всех бедах мира, он указывает на его ответственность в ослаблении его собственных идеалов. Их подрывает вовсе не Трамп: обесценивание либеральных «ценностей» началось гораздо раньше.
Джадт пытается отрезвить умы после падения берлинской стены: «Мы живем в эпоху неопределенности. Невозможно предугадать, каким станет будущее мира, рыночных экономик, всего того, что кажется нам совершенно естественным в нынешний момент монополии англосаксонской либеральной модели». «Представим, что либеральная демократия окажется не в силах выполнить свои обещания (…), тогда мы вновь услышим аргументы в пользу регулирования, защиты и контроля, как людей, так и рынков».
Так и выходит. Пять лет спустя финансовый кризис 2008 года наложился на то, как США отреагировали на теракты 2001 года внутри страны и за ее пределами, и стал очередным ударом по либеральной демократии, которую считали конечной точкой развития еще 1990-х годах. В Америке и Европе экономическая глобализация и технологическая революция дали лишь слабый и неравно распределенный рост. Число либеральных демократий в мире идет на спад. Последняя избирательная кампания в США еще больше очернила образ американской демократии. Модель авторитарного правительства находит своих сторонников.
Гуру англосаксонской экономической журналистики Мартин Вулф (Martin Wolf) пишет сейчас в The Financial Times: «Мы вновь вступаем в эпоху национализма и ксенофобии. Надежда на дивный новый мир, вселенскую гармонию, прогресс и демократию после краха коммунизма и открытия рынков в 1980-х и 1990-х годах пошла прахом». Возможно. Но даже если это и так (что еще не доказано), Трамп — не творец новой эры, а всего лишь ее отражение. И он реалистично подходит к плюсам и минусам своего времени. Ален Корно, без сомнения, захотел бы снять об этом фильм.
