Почти семь десятилетий военно-промышленный комплекс Советского Союза шел нога в ногу с лучшими фирмами Запада. В некоторых случаях он удивлял Запад дешевыми, новаторскими и эффективными системами вооружений. А иногда он с большим трудом собирал самолеты, которые плохо летали, и корабли, которые едва держались на плаву.
Спасти Советский Союз не могло никакое оружие, но некоторые его виды могли изменить контуры распада этой страны. Взаимоотношения между технологиями и «человеческим фактором» в войне, включая доктрину и организацию, весьма сложны. Решения об отдельных системах вооружений могут иметь далеко идущие последствия для обороны той или иной страны.
Часто решения об отказе от создания тех или иных видов оружия бывают вполне обоснованными. События происходят таким образом, что нация сосредоточивает внимание на своих истинных интересах и потребностях, а не на погоне за славой и престижем. В случае с Советами многие образцы «чудо-оружия» благополучно остались в сфере фантазий как врагов Советского Союза, так и самого СССР.
Линкор типа «Советский Союз»
В период между двумя мировыми войнами Советский Союз рассматривал самые разные варианты развития и совершенствования своего обветшавшего флота. До первого десятилетия 20-го века у царей был довольно мощный и современный военно-морской флот. Но после русско-японской войны российское кораблестроение существенно отстало от Запада, а революция ослабила как саму отрасль, так и флот.
К концу 1930-х годов советская экономика восстановилась до такой степени, что Сталин мог всерьез подумать о программе военно-морского строительства. Приоритетное место в этом амбициозном плане заняли линкоры типа «Советский Союз», а также крейсера и авианосцы. «Советский Союз» создавался приблизительно на базе итальянских корабле типа Littorio, имея водоизмещение 60 тысяч тонн, 9 орудий 16-дюймового калибра (406,4 мм — прим. ред.) и обладая скоростью 28 узлов. По своим размерам он мог состязаться с самыми мощными линкорами в мире, хотя из-за отсутствия опыта и некачественной практики строительства такие корабли могли столкнуться с многочисленными проблемами в морском бою.
СССР в период с 1938 по 1940 год заложил четыре из запланированных 16 линкоров. Строительство велось в Ленинграде, Николаеве (на Черном море) и в Молотовске (на Белом море). Строительство одного линкора в 1940 году отменили из-за низкого качества работ. Создание остальных трех кораблей было приостановлено с началом Второй мировой войны, но после ее окончания постройку в Ленинграде вознамерились продолжить. Однако умные головы возобладали, и корабли были демонтированы.
Строительство таких кораблей требовало колоссальных сил и средств. Если бы строительство было начато раньше, СССР потратил бы значительную часть своего национального дохода на три корабля, два из которых не смогли бы выйти в Балтийское и Черное море, а третий ограничился бы сопровождением конвоев в Арктике. Материальные средства и промышленные мощности Советского Союза нашли гораздо лучшее применение, чем для строительства этих четырех линкоров.
Авианосцы типа «Орел» и «Ульяновск»
Советский Союз начал изучать вопросы строительства авианосцев вскоре после революции, но как и в истории с линкорами, экономические неурядицы, отсталость советской промышленности и Вторая мировая война помешали проектированию. После войны Сталин предпринял несколько амбициозных попыток в этом направлении, после чего советская власть начала разрабатывать более скромные проекты строительства авианосцев. Вертолетоносцы класса «Москва» вошли в состав флота в середине 1960-х годов, после чего в в1970-х и 1980-х на вооружение поступили авианосцы с самолетами вертикального и укороченного взлета и посадки типа «Киев».
Потом все стало сложнее. Кое-кто предлагал действовать постепенно, но были и сторонники строительства полноценного авианосца (речь о проекте «Орел»). Советский военно-морской флот выбрал первый путь, совершенствуя корабли типа «Киев» и выдвинув идею строительства неядерных авианосцев типа «Адмирал Кузнецов» с трамплином для самолетов.
В советском ВМФ надеялись, что «Ульяновск» придет на смену «Кузнецову». Имея водоизмещение 80 тысяч тонн и атомную энергоустановку, «Ульяновск» стал первым реальным конкурентом американских суперавианосцев. У «Ульяновска» сохранили трамплин, но также установили достаточно мощную катапульту, чтобы с палубы могли взлетать истребители с ударным вооружением и самолеты дальнего радиолокационного обнаружения. То есть, он стал более или менее равным американским авианосцам. Впервые в советском ВМФ мог появиться авианосец, способный проводить наступательные операции на большом удалении по всему миру.
Но как часто бывало с советскими системами вооружений, вмешалась катастрофа. В конце холодной войны, когда начался распад Советского Союза, завершить строительство «Ульяновска» стало чрезвычайно трудно, и единственный построенный корпус разобрали. Оглядываясь назад, понимаешь, что постепенный подход к такому строительству имел под собой основания, ибо результатом всех этих работ стало появление авианесущих кораблей и кадров военно-морских летчиков. Однако решение отказаться от строительства суперавианосца означало только одно: советский ВМФ не мог дать друзьям такие гарантии безопасности, которые предлагали ВМС США. Поэтому он был вынужден использовать на море стратегию реагирования, а не упреждающих действий, к которым прибегали ВМС Запада. Но к тому времени Советам в любом случае было нечего предложить.
Тяжелый бомбардировщик межвоенного периода
Хотя советские ВВС в годы Второй мировой войны не имели мощной стратегической бомбардировочной авиации, в межвоенный период Москва активно экспериментировала с четырехмоторными бомбардировщиками большой дальности. На самом деле, в начале войны у Советского Союза самолетов такого типа было больше, чем у любой другой страны. Правда, большинство из них составляли устаревшие ТБ-3.
К моменту начала войны Советы решили ограничиться бомбардировщиком Пе-8, который очень приблизительно напоминал британский Авро 683 Ланкастер и В-17 компании Boeing. Пе-8 не добился таких успехов, как эти два самолета, в основном из-за проблем конструкции и снабжения. Но советские ВВС осуществляли поистине грандиозные проекты, включая тяжелый бомбардировщик К-7, который был похож на горячечную галлюцинацию «Юнкерса» и потерпел катастрофу во время восьмого испытательного полета, когда погибли 14 человек на борту.
Самыми многообещающими моделями было семейство ТБ-3 / АНТ-20 / и ТБ-6. Это были самолеты-монстры с шестью и более двигателями. Конструкторы пожертвовали скоростью и маневренностью ради тяжелого вооружения, исходя из теории о том, что бомбардировщики в боевом строю способны защититься от преследующей их авиации. У транспортного АНТ-20 было восемь двигателей, и он мог перевезти 72 пассажира. По крайней мере, так было до того, как опытный образец машины упал в Подмосковье, и 45 человек погибли. АНТ-26 мог стать бомбардировочным вариантом АНТ-20 с 12 двигателями и бомбовой нагрузкой свыше 15 тонн, что значительно больше, чем у В-29.
В небо поднялись только опытные образцы этих воздушных чудовищ, причем поднялись ненадолго. Если бы Советский Союз решил пойти в этом направлении, это наверняка серьезно затормозило бы развитие советской тактической авиации и отняло бы значительные ресурсы у сухопутных войск Красной Армии. Гигант АНТ-26 скорее всего стал бы легкой добычей для немецких самолетов-перехватчиков, хотя он мог бы летать с баз вне пределов досягаемости люфтваффе. В отличие от западных союзников, СССР не мог себе позволить тратить силы и средства на продолжительные и дорогостоящие бомбардировочные кампании с применением стратегической авиации. Ему нужно было громить войска вермахта на поле боя. Если бы СССР пошел путем развития стратегической бомбардировочной авиации, он вряд ли смог бы сдержать немецкое наступление.
Сверхтяжелый танк Ту-42 (так в тексте, речь о Т-42 — прим. пер.)
В 1930-е годы немецкие и советские танки по своей конструкции были немного схожи благодаря общему опыту Казанской танковой школы. Будучи отверженными на международной арене, Веймарская Германия и Советский Союз в конце 1920-х годов начали плодотворное сотрудничество в деле освоения авиации, бронетанковой техники и химического оружия. Когда к власти пришли нацисты, сотрудничество было свернуто, но у Советов и у немцев появились новаторские идеи о танковой технике и о ее боевом применении.
В межвоенный период было несколько стран, которые планировали создать сверхтяжелые танки. Это боевые машины весом в три и даже четыре раза больше стандартных боевых танков. В частности, немецкий конструктор Эдвард Гротте (Edward Grotte) работал над созданием сверхтяжелых моделей для Германии и Советского Союза. Среди наиболее интересных образцов, представленных советскому Генеральному штабу, был стотонный монстр с тремя башнями и экипажем 14-15 человек Т-42, развивавший скорость 27 километров в час.
Т-42 не продвинулся дальше опытных образцов, но в советских военных кругах ему придавали большое значение. Среди других, более реалистичных проектов, были Т-35, Т-100, СМК, КВ-4 и КВ-5. До стадии производства дошел только 45-тонный танк Т-35 с пятью башнями. Почти все из 60 построенных машин были подбиты в первые дни операции «Барбаросса». Обычно это происходило из-за механических поломок и бегства экипажа.
Как и большинство сверхтяжелых танков, Т-42 был слишком тяжелый, дорогой и медленный, и в серийное производство не пошел. Если бы Красная армия решила приобрести этого монстра, он мог привести к катастрофе в сражениях против Японии, Финляндии и Германии, а советская танковая доктрина была бы извращена и оказалась бы бесполезной.
Т-4 ОКБ Сухого
Многие советские бомбардировщики послевоенного времени были прямыми аналогами американских образцов. Т-4 был в действительности непосредственной копией американского В-29. Т-4 ОКБ Сухого стал ответом СССР на В-70 «Валькирия». Этот крупный и невероятно быстрый бомбардировщик, способный летать на больших высотах, стал настоящим испытанием для советской оборонной промышленности (как и ожидали многие).
Т-4 должен был развивать скорость М=3, иметь практический потолок 21 тысячу километров. Визуально и по характеристикам он напоминал В-70. Но поскольку организационно-штатная структура советской авиации отличалась от американской, Т-4 предназначались для решения тактических задач, таких как разведка и нанесение ударов противокорабельными ракетами. Противокорабельные ракеты Х-22 на борту Т-4 это действительно страшно.
Но технические требования оказались для СССР непосильными, и самолет в серийное производство не пошел. Допуски при такой высокой скорости и на такой большой высоте очень строгие, и советская авиационная промышленность не смогла наладить надежное производство новых машин. Более того, у Т-4 были во многом такие же проблемы, как и у В-70, в том числе, проблемы перехвата и уязвимости для зенитных ракет. На базе Т-4 был создан самолет-преемник Ту-160 с изменяемой геометрией крыла. В целом было построено всего 35 таких самолетов, и на вооружение они поступили примерно через 10 лет после запланированной даты ввода в строй Т-4.
Если бы СССР все-таки построил Т-4, ему пришлось бы отказаться от значительной части своей тактической авиации. Но он получил бы современный сверхзвуковой бомбардировщик, способный доставлять к цели противокорабельные ракеты. Из-за этого было бы гораздо сложнее организовать защиту американских авианосных групп, чем после появления самолета Ту-22М меньших размеров и дальности. Производство Т-4 могло внести коррективы в американские закупки, и США наверняка уделили бы больше внимания В-1А, а также стратегическим самолетам-перехватчикам. Т-4 исключительно дороги в эксплуатации и обслуживании, но часть из них могла пережить распад Советского Союза и сейчас находилась бы на вооружении в российских ВВС.
Заключение
У советских военных были грандиозные устремления и глобальные амбиции, а также военно-промышленная база с серьезными недостатками. В некоторых случаях из-за таких ограничений удавалось создавать замечательные образцы вооружений, такие как Т-34 и МиГ-21. В других случаях такие ограничения предотвратили принятие катастрофических решений в межвоенный период, скажем, о создании гигантских тяжелых бомбардировщиков, огромных линкоров и сверхтяжелых танков. Но главный вывод заключается в том, что хотя решения о создании систем вооружений часто оказывают воздействие на всю военно-промышленную базу, они очень редко меняют судьбу стран.
Роберт Фарли преподает в Паттерсоновской школе дипломатии и международной торговли (Patterson School of Diplomacy and International Commerce) при Университете Кентукки. Его сфера специализации включает военную доктрину, национальную безопасность и морские дела.
Эта статья впервые появилась в 2014 году и была перепечатана по причине читательского интереса.
