Инаугурация Дональда Трампа 20 января стала прекрасной иллюстрацией масштабов явления, которое может задать тон международной политике на ближайшие годы: речь идет о подъеме сильных лидеров. Это понятие используется в довольно широком смысле для описания кандидатов с авторитарными наклонностями, которые крепко держатся за порядок и безопасность, стремятся ослабить государственные институты и сосредоточить полномочия в руках исполнительной власти. Им свойственно отвергать плюрализм, то есть саму идею распределения политической власти между несколькими, как правительственными, так и неправительственными силами. Вместо этого они зачастую провозглашают себя единственными представителями «народа».
Реджеп Тайип Эрдоган в Турции, Владимир Путин в России, Николас Мадуро в Венесуэле — все это классические примеры сильных лидеров. Они без долгих раздумий устраивают задержания оппозиционеров, критикуют их за отсутствие патриотизма, обвиняют их в служении «иностранным интересам». Эти политики старательно поддерживают существование некой нравственной формы антиплюрализма. Они питаются поляризацией власти: после избрания три вышеупомянутых лидера объявили оппозицию нелегитимной и аморальной, назвали ее представителей «врагами народа». Мадуро даже заявил, что те, кто голосовали против него, предатели.
Не напоминает ли это вам одного недавно избранного в Америке политика? Подсказка: в ноябре 2016 года Дональд Трамп говорил о «миллионах нелегальных избирателей», когда пытался обосновать поражение с точки зрения абсолютного числа отданных за него голосов. Разумеется, не все сильные лидеры одинаково авторитарны, а жесткие ведомственные рамки могут ограничить их поле деятельности. Занял ли Трамп место в клубе авторитарных популистов рядом с Путиным и Эрдоганом? Скоро узнаем.
Год вызовов для демократии
Таким образом, 2017-й станет годом власти сильных лидеров в Вашингтоне, Будапеште, Москве, Маниле и Каракасе. Что означает эта небывалая в современной истории ситуация для международной политической арены? Прежде всего, она символизирует глубокий кризис дипломатии с реальной опасностью его распространения. В случае самых радикальных ее проявлений, как в Венесуэле и России, проведение свободных выборов даже больше не нужно, потому что президенты уже знают, чего на самом деле хочет «народ».
Как бы то ни было, сильные лидеры могут оказаться весьма конкурентоспособными в электоральном плане, если у избирателей складывается ощущение, что традиционные политики не отвечают их ожиданиям, как было на Филиппинах. Победа популизма на избирательных участках, как в случае Брексита и Трампа, произошла не в маленьких и неприметных странах, а в двух самых старых и опытных из современных демократий. Они сыграли ключевую роль в работе демократий по всему миру, несмотря на множество подводных камней.
Одним из последствий утверждения популизма в Белом доме станет спад влияния США. К тому же, избрание Трампа уже отрицательно сказалось на мягкой силе Америки. США становятся менее привлекательными, и им сложнее вовлекать в сотрудничество (а не навязывать свою волю силой), что становится ударом по легитимности демократической власти в остальном мире. Эта тенденция проявится еще сильнее, если Трамп будет упорствовать в некоторых из прозвучавших во время кампании обещаний, в частности по планам дискриминации лиц мусульманского вероисповедания.
Наступление Трампа
По мере усиления и развития исламофобских движений и течений в западных демократиях США и другие страны полностью подорвут легитимность своей критики правительств Китая, Бирмы и прочих государств в их подходе к религиозным меньшинствам. Вполне вероятно, что при Трампе США сократят траты на поддержку различных групп защиты прав человека и демократии.
Хотя критика американской политики по многим вопросам на самом деле оправдана, нельзя не признать огромные инвестиции Вашингтона (почти 10 миллиардов долларов в год на протяжении последнего десятилетия) для помощи НКО, журналистам и оппозиционным группам в диктаторских режимах по всему миру.
Трамп же открыто заявил, что совершенно не заинтересован в защите или продвижении демократии за границей, и даже расхваливал положительные качества таких сильных лидеров как Владимир Путин, Виктор Орбан и Родриго Дутерте.
Исчезновение правды, плюрализма и стабильности
Приход сильных лидеров к власти по всему миру совпал с эпохой пост-правды. Эта тенденция становится угрозой для главного преимущества демократий перед авторитарными режимами: использование доступных и прозрачных данных для формирования государственной политики и честные дебаты для избрания информированного и компетентного руководства. Демократии шумны, но при этом относительно умерены и гарантируют определенную стабильность.
В результате формируется атмосфера, полная недоверия, настоящий подарок небес для сильных лидеров эпохи пост-правды вроде Трампа и Путина. Кроме того, демократии принимают разнообразие и глобализацию, становятся проповедниками интеграции мигрантов со всего мира. В большинстве западных демократий число родившихся за границей граждан в последние годы стабильно равняется 10% населения, а в Канаде и Австралии этот показатель достигает 20%.
Подход к руководству
Подход сильных лидеров к руководству страной полагается на разделение и страх: Трамп и Путин без конца напирают на опасности со стороны чужаков и заграницы, будь то мексиканцы в США или финансируемые из-за рубежа НКО в России. Большинство наблюдателей сейчас ожидают, что США выйдут из двусторонних торговых соглашений и даже военных и оборонных альянсов, что еще больше ограничит роль США на международной арене.
Сейчас считается, что демократии создают больше нестабильности в экономике, чем авторитарные режимы. Всего несколько лет назад подобное было просто немыслимым. Кроме того, если учесть, что опросы не смогли предсказать Брексит и победу Трампа, волатильность рынков повышается с каждыми выборами. И это плохая новость: инвесторам нужны в первую очередь стабильность и достоверные прогнозы. 2017 год может быть годом не только сильных лидеров, но и большой экономической нестабильности с катастрофическими последствиями. Если такая тенденция в демократиях устойчиво закрепится, она может поставить под угрозу саму суть демократического руководства с нравственной, стратегической и экономической точек зрения.
Трамп и Путин — счастливая пара?
Как заявил Трамп во время октябрьских дебатов, он не знает Путина. Но даже если они станут друзьями, это вовсе не гарантирует стабильных отношений двух стран. Мысль о том, что личная дружба двух сильных лидеров ведет к прочному альянсу, в корне неверна. Все упирается в их способность договариваться по международным соглашениям, которые отличаются большим постоянством.
Эрдоган был так близок к Башару Асаду, что их семьи проводили вместе отпуск. Но это не помешало им рассориться и породить самую острую вражду на Ближнем Востоке. Сейчас кажется, что Россия может воспользоваться сменой политической атмосферы в США. Трамп в свою очередь лестно отзывался о российском коллеге и почти не упоминал вмешательство Кремля в американские выборы.
Тем не менее, один может быстро бросить другого. Все политики обычно умеют отделять чувства от решений, а Трамп и Путин, тщеславные и жесткие люди, вряд ли будут склонны к уступкам и компромиссам, если под угрозой окажется их эго. Такая беспрецедентная неопределенность не предвещает ничего хорошего для экономического роста. В то же время присутствие сильных лидеров в Вашингтоне и Москве становится однозначным сигналом для популистов всего мира.
Президентские выборы во Франции, на которых Марин Ле Пен, как ожидается, должна заявить о себе, покажут, действительно ли 2017 год во Франции станет годом сильных лидеров. Ее победа означала бы конец Европейского Союза. Французы и немцы готовятся сделать свой выбор, а ставки еще никогда не были так высоки.
