Сегодня, когда австралийцы начинают задумываться о тревожных проблемах ядерного оружия, они прежде всего обращают внимание на ракетно-ядерные программы, которые опасно быстрыми темпами реализует Северная Корея, на усиление роли ядерного принуждения в российской стратегической политике, на новые ядерные вызовы в Азии и на долгосрочные перспективы распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке. Но есть еще одна проблема, требующая нашего внимания. Речь идет о концепции ядерного равновесия между великими державами в начале XXI века.
Прошло уже более четверти века с тех пор, когда австралийцы обращали внимание на этот баланс сил. С окончанием холодной войны австралийских стратегов и мыслителей уже не очень сильно беспокоят вопросы так называемой детализации ядерного равновесия, такие как сравнительные варианты базирования, забрасываемая на орбиту масса и темпы модернизации.
Тем временем мы сосредотачиваем внимание на других взаимоотношениях ядерных держав — в частности, на характеристиках исключительно асимметричных ядерных сил. А это значит, что мы забываем некоторые важные уроки холодной войны о том, что ядерное равновесие — это результат человеческих усилий, а не естественное явление, что такое равновесие не статично, а со временем претерпевает изменения что состав арсенала важен не меньше, чем его размер (об этом ниже), и что американские союзники ощущают тревогу, когда ядерный арсенал США кажется более слабым, чем арсеналы авторитарных великих держав из числа соперников Америки.
У меня есть подозрение, что мы, вступая в новую фазу ядерных отношений между великими державами, вот-вот повторим эти уроки. Несмотря на возросший в последнее время интерес СМИ к возможности новой гонки ядерных вооружений между США и Россией, на этом новом этапе реальная гонка вряд ли начнется. Скорее всего, мы вступаем в эпоху состязательной модернизации, осуществляемой США и Россией. Я не хочу упрощать происходящее: это все равно соперничество, составляющее основу будущего ядерного баланса между двумя державами.
Устойчивое ядерное равновесие — это такой баланс, при котором ни у одной из сторон не возникают позывы первой нажать кнопку. Обычно здесь важен не просто размер арсенала, но и его форма. Возьмем в качестве примера соглашение о контроле вооружений между двумя сверхдержавами, предусматривающее ограничение поддающихся учету ядерных боезарядов одной тысячей единиц. (Я говорю «поддающихся учету», потому что количество боезарядов обычно зависит от согласованных правил подсчета по конкретным средствам доставки.) Скажем, страна А решает разместить 300 межконтинентальных баллистических ракет с одной боеголовкой в стационарных пусковых шахтах, 600 боеголовок на ракетах с разделяющимися головными частями в море и 100 боезарядов на борту стратегических бомбардировщиков большой дальности. А страна Б принимает решение построить 100 межконтинентальных баллистических ракет с 10 боеголовками каждая, и разместить их в стационарных пусковых шахтах.
Даже слепой увидит, что разница в конфигурации двух арсеналов очень сильно дестабилизирует ядерный баланс. Страна Б должна первой произвести пуск — по той простой причине, что весь ее арсенал уязвим для нападения противника с применением всего 200 боезарядов (по два боезаряда на каждую из 100 стационарных шахт). И обе стороны знают об этом.
А теперь взглянем на другой сценарий. У страны А арсенал такой же, как было описано выше. Страна Б развертывает лишь 50 из 100 своих МБР с 10 боеголовками, но потом начинает воспроизводить действия страны А, разместив 400 боеголовок на своих подводных лодках, а еще 100 боезарядов на бомбардировщиках. Поднимите руки те, кто думает, что так лучше. Что ж, так оно и есть, но улучшение несущественное. Страна Б сохранила крупные силы первого удара, но создала при этом более надежные силы второго удара, чтобы поддержать их. С такой структурой ядерных сил страна Б все равно должна нанести удар первой. Такой второй сценарий нам довольно хорошо известен, потому что в общем и целом именно так складывается российско-американский баланс в настоящее время.
В этом втором сценарии уязвимость тяжелых МБР по-прежнему составляет основу проблемы равновесия. Укрепить стабильность можно только в том случае, если страна Б существенно снизит темпы развертывания МБР с разделяющимися головными частями индивидуального наведения, а также их забрасываемую массу.
А теперь рассмотрим эту проблему в рамках модернизации. В США в настоящее время идут дебаты о модернизации межконтинентальных баллистических ракет. С годами эти ракеты лишились разделяющихся головных частей, и теперь все они имеют лишь по одной боеголовке. Да, они уязвимы для вражеского нападения, потому что находятся в стационарных шахтных установках. Но любое нападение дорого обойдется агрессору, потому что для уничтожения шахты с одной боеголовкой ему понадобятся два боезаряда. Более того, противнику придется наводить ракеты на цели, расположенные на территории США, а это серьезный шаг к эскалации в ходе ядерного конфликта.
Тем временем Россия уже модернизирует свои ядерные силы и заменяет (но не снимает с вооружения) тяжелые МБР «Воевода» с десятью головными частями. О создании новой МБР РС-28 «Сармат» было заявлено в октябре 2016 года. Она пока находится на стадии разработки и может быть развернута не ранее 2018 года. Говорят, что она способна доставлять к цели 10 более мощных боеголовок или 16 боеголовок меньшей мощности, либо некое сочетание боеголовок и средств обеспечения прорыва ПРО, которые позволяют успешно наносить удар за счет повышения защитных свойств ракеты. РС-28 слишком велика, чтобы ее можно было спрятать, слишком тяжела, чтобы ее перевозить, и слишком важна, чтобы противник мог ее игнорировать. Она станет существенным фактором, загоняющим нас во второй вышеописанный сценарий. При таком сценарии Россия продолжит развертывание тяжелых МБР, которые составят значительную часть ее ядерного арсенала и существенно дестабилизируют обстановку вне зависимости от того, какие решения будет принимать новая американская администрация.
