Одним из самых сложных прыжков в фигурном катании является тройной флип. Бориса Джонсона можно назвать мастером в этой области даже в тот момент, когда он не совершает такого рода трюки на тонком льду. Так, например, год назад в своей статье он с похвалой отзывался о попытках российского и сирийского правительства освободить древнюю Пальмиру и вырвать ее из рук бандитов (запрещенного в России — прим. ред.) «Исламского государства»: «Поддерживаю ли я режим Асада? Еще бы! Конечно, я поддерживаю». Через несколько месяцев он стал министром иностранных дел и стал говорить о том, что Башар аль-Асад должен уйти. Лидеры сирийской оппозиции приветствовали его прямоту. На прошлой неделе последовал еще один флип. И сегодня у него уже нет «определенного мнения» по поводу того, как и когда Асад должен начать паковать свои чемоданы. Никакой спешки.
Было бы неправильно приписывать это дилетантизму Бориса. Мы вступили в эпоху усиленной реал-политики. Ее невероятный мастер и распорядитель Дональд Трамп, руководствуясь советами Генри Киссинджера — именно этот человек с помощью бомбардировок смог посадить Северный Вьетнам за стол переговоров, — хочет изменить баланс мирового порядка, и при этом процветание Америки и ее безопасность поставлены во главу угла. Это означает переосмысление всего, в том числе вопроса о политическом выживании Асада и других злодеев. Это означает, что нужно поставить интересы выше политики, а торговлю выше прав человека.
Тот факт, что Тереза Мэй пробралась в начало выстроившейся перед Белым домом очереди, свидетельствует о том, что она понимает, как нужно будет теперь играть в эту новую игру. Президент Трамп передает Сирию в управление Владимиру Путину и Реджепу Тайипу Эрдогану, и делает он это так, что Путин смог использовать телефонный разговор с Белым домом, чтобы не оставить камня на камне от идеи президента относительно создания безопасного района. Кажется, что г-н Трамп оставляет Ливию России и Египту. При президенте Обаме с Саудовской Аравией принято было обращаться в грубой форме, а сегодня вновь звучат льстивые речи. При Обаме вмешательству Ирана в политику Ирака не был брошен вызов. А сегодня Иран является врагом № 1, и, отмечая свое повышение, он произвел в воскресенье испытание баллистической ракеты.
Британия прежде с подозрением относилась к реал-политике и рассматривала ее как оправдание беспощадного имперского германского экспансионизма. Г-н Трамп и особенно г-н Киссинджер рассматривают ее как руководящий принцип в искусстве управления государством. Отец-основатель реал-политики Людвиг Рохау, живший в XIX столетии, утверждал, что «закон сильного является определяющим фактором в политике» и что «наиболее эффективной формой управления является та, которая включает в себя наиболее мощные социальные силы внутри государства». Все это очень похоже на политику, зарождающуюся в недрах Башни Трампа в 2017 году, — речь идет об откровенной погоне за выгодой.
Сегодня, после Брексита, Британия присоединяется к Соединенным Штатам и начинает смотреть на мир через очки в роговой оправе Генри К.
Пойдет ли это нам на пользу — нам, с нашей подчиненной ролью? Визит г-жи Мэй в Турцию на обратном пути из Вашингтона, больше похожий на быстрый заезд на пит-стоп, был использован для подтверждения соглашения относительно истребителей, а также для того, чтобы сделать мягкое замечание по поводу прав человека, которое отнюдь не соответствует чрезвычайной по своим масштабам чистке, проводимой президентом Эрдоганом. Он этого почти не заметил: для него главная ценность визита г-жи Мэй состояла в том, что ее только что торжественно принимал у себя президент Трамп. Может ли это стать теперь нашей валютой? Не в этот раз, конечно же. Г-н Эрдоган был сильно раздосадован тем, что Соединенные Штаты запретили въезд в страну гражданам некоторых стран, где мусульмане составляют большинство населения; наша близость к Вашингтону, возможно, принесла больше вреда, чем пользы.
Таким образом, следует теперь провести регулировку всех аспектов британской внешней политики. Такие страны как Египет, на которые было принято смотреть косо из-за применяющихся там суровых мер, теперь реабилитированы. Г-н Трамп называет президента аль-Сиси «фантастическим парнем». Готовьтесь к более теплой британской политике в отношении Каира.
Однако серьезным испытанием будет вопрос о том, как следует выстраивать отношения с Владимиром Путиным. Г-н Трамп, судя по всему, исходит из того, что кремлевского правителя можно будет использовать, если выказать ему притворное уважение и смягчить ограничения в отношении западных кредитов. Если в ответ г-н Путин сравняет с землей штаб-квартиру «Исламского государства» в Ракке, то это, как считает г-н Трамп, будет хорошим доходом от сделанных инвестиций. Вместе с тем, Британия жизненно заинтересована в сохранении НАТО. А г-н Путин может подумать, что, сделав американского президента зависимым от российской огневой мощи, он сможет протестировать НАТО до точки разрыва; кибератаки на прибалтийские республики будет достаточно для того, чтобы обнаружились трещины.
Поскольку г-н Трамп не наказал Москву за хакерский взлом американских выборов, то какова вероятность того, что президент поддержит вооруженный ответ НАТО, если Россия использует кибероружие против Эстонии? Это основание для беспокойства. У меня плохое предчувствие, и мене кажется, что мы собираемся позволить Украине опуститься в преддверие ада. Ободренные безразличием Соединенных Штатов, российские ставленники активизируют военные действия на востоке Украины. Г-н Трамп полагает, что санкции не действуют, и поэтому ему ничего не стоит от них отказаться. На самом деле, санкции являются одним из немногих способов, находящихся в нашем распоряжении, для оказания давления на действия российского лидера.
Поэтому в отношении России мы должны занять определенную позицию. Возможно, г-жа Мэй сделала соответствующие намеки во время своей поездки в Америку, и в этом отношении у нее есть поддержка внутри республиканского истеблишмента. Оборотная сторона транзакционной дипломатии (transactional diplomacy) состоит не в том, что она исключает любые действия этического характера. Мы можем разубедить г-на Трампа и сделать так, чтобы он отказался от поддержки пыток, и при этом мы можем указать на неэффективность и получение искаженных разведывательных данных, а не читать ему проповедь. Мы можем критиковать пагубную иммиграционную политику, которая, похоже, приводит к разделению мусульман на хороших и плохих, и мы можем сказать, что это подорвет политику Соединенных Штатов на Ближнем Востоке. Проблема в том, что реал-политика не признает дружбы.
Вполне вероятно, что американский лидер был любезен с Терезой Мэй не по причине сентиментальных связей с Британией, а потому, что он хочет ободрить другие страны Евросоюза и сказать им, чтобы они чувствовали себя спокойно, если пойдут по пути Брексита. Будем надеяться, что существует реальное моральное различие между американским президентом, который очень хочет развалить Евросоюз, и российским президентом, стремящимся развалить НАТО. Пока в мире происходит перебалансировка, мы должны верить в лидерство Соединенных Штатов, но мы должны верить и в самих себя.
