«Революционеры должны проникнуть всюду, во все слои, высшие и средние, в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократический, военный, в литературу, в третье отделение (царская тайная полиция) и даже в Зимний дворец», — писал Сергей Нечаев в «Катехизисе революционера».
В течение тех 300 лет, что династия Романовых властвовала над Россией, дворцовые перевороты, благодаря которым один монарх сменялся другим, родственным, были самым эффективным средством политических перемен. В XVIII веке целая цепочка царей использовала военную поддержку, чтобы сместить действующего правителя; Екатерина Великая во время одного из возможно самых известных дворцовых переворотов в 1762 году свергла своего собственного мужа, Петра III. Ее сын Павел был убит в 1801 году недовольными придворными после того, как был свергнут с ведома — если не при соучастии — своего сына и наследника Александра I.
Так что именно эта долгая и кровавая история в январе 1917 года навевала опасения, что случится еще один дворцовый переворот Романовых, в центре которого будет стоять Николай II. Убийство Распутина, близкого советника царя, руками его племянника и двоюродного брата предвещало наступление политического хаоса. Заговорщики надеялись, что устранение Распутина заставит Николая вновь обратиться за советом к родственникам и российской политической элите.
Вместо этого пропасть между Николаем и его многочисленной семьей только увеличилась. Царь с отвращением воспринял новость об участии своих родственников в убийстве и выслал обоих из Санкт-Петербурга. 11 января (29 декабря по календарю, который использовался тогда в России), царь получил письмо, подписанное 16 родственниками, где его умоляли отменить указ, согласно которому его двоюродного брата Дмитрия отсылали на персидский фронт, где российские войска воевали с Османской империей в ходе Первой мировой войны. Николай вернул письмо с записью от руки: «Никому не дано право убивать. Я знаю, что у многих совесть нечиста, так как не один Дмитрий Павлович замешан. Я удивляюсь вашему обращению ко мне».
Другие члены семьи Николая отказались комментировать убийство Распутина, но умоляли царя править более эффективно. Требования российской элиты были консервативны: назначить министров, имеющих поддержку Думы, представительного собрания, учрежденного царем в 1905 году; царю — жить в столице, Санкт-Петербурге, а не в военном штабе в Могилеве, где он проводил большую часть времени после того, как принял личное командование над российской армией; и отстранить непопулярную императрицу Александру от дальнейшего вмешательства в государственные дела.
Нежелание царя проводить даже эти скромные реформы привело к тому, что пошли разговоры о перевороте. После одной особенно разочаровывающей аудиенции у царя кузен Николая и его зять написал своему брату, историку, который тоже был в числе тех, кто подписал прошение о прощении Дмитрия: «Либо мы сидим, сложа руки и ожидая унижения России, либо предпринимаем героические меры… Люди, любящие Россию, оказались на распутье и не знают, что предпринять; впервые в жизни нам приходится задаваться вопросом о том, насколько мы связаны данной нами присягой. А вообще все это — кошмар, из которого я выхода не вижу».
До видных политиков и дипломатов доходили слухи о планируемом «Восстании великих князей». Были предположения, что Николая в качестве правителя страны или регента его 12-летнего больного гемофилией сына Алексея заменит один из его родственников. Было однако непонятно, кто из членов императорской семьи захотел бы возглавить дворцовый переворот. Попытки вовлечь Думу не увенчались успехом. Когда тетя царя за обедом заявила председателю Думы, что «императрица должна быть уничтожена», он ответил: «Позвольте мне сделать вид, что этого разговора никогда не случалось», напомнив ей, что его присяга обязывает сообщать о подобном царю.
Союзники России в Первой мировой войне Великобритания и Франция были обеспокоены политической суматохой на восточном фронте. 13 января (накануне Нового года по старому русскому календарю) английский посол Джордж Бьюкенен (George Buchanan) встретился с Николаем и попытался убедить его назначить премьер-министра, у которого будет поддержка Думы и всей нации. Николай ответил: «Должен ли я вернуть доверие своего народа — или народ обязан восстановить мое?» Французский посол Морис Палеолог (Maurice Paleologue) проводил параллели с ситуацией Луи XVI и Марии Антуанетты накануне Французской революции. Оба политика были согласны в том, что Николай, казалось, был в полном неведении о том, как пошатнулся его авторитет.
Эти ранние народные движения особенно подверглись влиянию известных российских авторов. Например, манифест Сергея Нечаева 1869 года — «Катехизис революционера» — привлекал внимание нескольких поколений радикалов своей безусловной приверженностью делу революции, а роман Ивана Тургенева «Отцы и дети» изучал различия между старшим поколением реформаторов и молодым поколением революционеров.
Для большинства русских наиболее ярким проявлением этих новых идей стало убийство царя бомбой, которую кинул ему в карету член революционной организации «Народная воля» в 1881 году. Николаю II было 13 лет, когда он стоял у смертного ложа дедушки. Последующий поворот его отца Александра III от реформ к реакционной программе «Православие, самодержавие и народность» оставил сильный отпечаток на идеологии сына. Репрессии Александра III не прекратили революционную активность. Старые революционеры из «Народной воли» способствовали основанию партии Социалистов-революционеров, из которой потом в 1903 году появились большевики, ставшие ключевой фракцией.
Рост этих революционных движений происходил на фоне урбанизации и индустриализации в России. В 1905 году, два года спустя, более 3 тысяч рабочих, возмущенных плохими условиями труда, пошли к Зимнему дворцу в Санкт-Петербурге, требуя повысить зарплаты, сделать фабрики более безопасными и сократить рабочий день. Николая, который на тот момент находился у власти чуть более десяти лет, не было в резиденции, но его войска начали стрелять в толпу, убив как минимум 132 человека и ранив сотни. Насилие повредило образу царя как защитника народа и привело к месяцам волнений, которые продолжались до тех пор, пока царь неохотно не согласился учредить Думу.
Эта бойня, названная «Кровавым воскресеньем», стала пробным шаром в борьбе за права рабочих. Во время 12-й годовщины этого события, когда Николай II уже терял поддержку элит, 145 тысяч русских вышли на улицы, не ожидая больше, что царь решит их проблемы. Протестующие развешивали красные флаги и транспаранты со словами «Долой Романовых».
Что касается большевиков, которые тогда еще не были крупнейшей политической силой, то они были настроены пессимистично относительно всего этого революционного пыла применительно к реальным политическим изменениям, не говоря уже о революции рабочих. В том же январе во время лекции для швейцарских социалистов 46-летний Владимир Ленин заявил: «Мы, представители старшего поколения, наверное, уже не доживем до решающих боев будущей революции». Его сдержанную приверженность к «революционному пораженчеству» разделяли не все его товарищи.
Руководство партии было глубоко расколото. В начале 1917 в России было всего 500 сторонников большевиков, включая Иосифа Сталина, который в конце 1916 был призван в армию. Большевистские сети часто состояли их горстки революционеров.
Ссыльные большевики, самый заметный из которых — Лев Троцкий, приехавший в Нью-Йорк 13 января 1917 года, сосредоточились на интернациональной социалистической революции. Те, кто обосновался в России и часто годами жил в Сибири, предпочли сузить фокус до проблем России. Ленин в то время писал, что Первая мировая война была «войной двух крупных разбойников, которые спорят друг с другом о том, кто из них ограбит и подавит больше стран в мире», и надеялся, что Россия выйдет из этих военных действий.
К этому времени сто лет назад было ясно, что у Российской империи туманное и неясное будущее. Беспорядки всколыхнули рабочий класс, и среди правящей элиты тоже росло недовольство. Через пару недель произошло народное восстание, известное под именем Февральской революции, которое в итоге привело к концу трехсотлетнего правления династии Романовых в России. Решающие бои будущей революции произошли скорее, чем полагал Ленин.
