Американское общество расколото, как редко бывало в новейшей истории этой страны. Впервые за многие десятилетия демократия в США в опасности.
Три месяца, истекшие с момента сенсационной победы Дональда Трампа, показали: американская политическая система стремительно теряет свою вековую способность к балансировке и отцентровке.
Речь идет о способности мирно и легитимно осуществлять смену власти, способности правящей верхушки принимать роль оппозиции, способности громадного большинства избирателей принимать новую администрацию как общенациональную.
Когда в январе 1981 года Рональд Рейган сменил Картера, над ним издевалась вся «просвещенная» журналистская братия США. Его считали то ли полуграмотным ковбоем, то ли провинциальным актеришкой. Но при этом инаугурация Рейгана и его сто дней прошли достойно и продемонстрировали миру величие Америки — умение американцев согласиться в главном, принять безоговорочно правила демократической игры, следовать старейшей в мире живой традиции народовластия.
Совсем не то сейчас. Главной причиной этого обычно считают пришествие правого популиста в Белый дом. Трамп показал, что он не хочет, а может быть и не способен быть президентом «всех американцев». С первых же дней он дает бой всему, что считалось «политически корректным» кодексом поведения для высшего лица государства.
Есть и еще один важный момент — призыв к «восстанию» против Трампа, которое поддерживается громадным большинством новостных корпораций («больших СМИ») и подавляющей частью политически-чиновничьего класса страны.
Трампу объявлена война, ненависть к любым выражениям и поступкам его новой администрации — почти беспрецедентна в американской истории.
«Почти», потому что в прошлом можно найти многое: ненависть «новых левых», активно выступавших против войны во Вьетнаме, к администрации Ричарда Никсона, а в 1930-х годах — ненависть больших групп американцев к администрации Франклина Рузвельта.
В 1850-х годах ненависть разорвала Америку на две части, стала прелюдией к гражданской войне, которая унесла 600 тысяч жизней.
Гражданская война Америке вроде бы не грозит. Но ее «холодный» вариант наготове, и температура этого «холода» уже побила прошлые рекорды.
25 лет назад, когда США одержали легкую победу в холодной войне, и наступили блаженные 1990-е годы, мало кто мог предположить, что американское общество окажется в мирное и благополучное время расколотым на два непримиримых лагеря.
А между тем этот раскол начался почти сразу, в президентство Билла Клинтона. Войну холодную сменили культурные войны — главным мотивом последних был вопрос о национальных целях и сущности Америки.
Протуберанцы ненависти выплескивались на поверхность все более регулярно: реакция республиканцев на прегрешения Клинтона, реакция демократов на мессианский империализм Буша-младшего, полупризнание правыми республиканцами легитимности Обамы, движение «чаепитников»… Да, Трамп и его сторонники не выскочили как чертик из табакерки.
В последние недели бесполезно искать в социальных сетях или в традиционных масс-медиа взвешенные, ориентированные на политический консенсус суждения и анализ. Людей из интеллектуальной среды, которые пытаются это сделать, сходу обвиняют в попытке «нормализовать Трампа» — среди таких обвинителей Ричард Райш, одноклассник Билла и Хиллари Клинтон по Йельскому университету.
Один за другим еще недавно вполне умеренные центристы-технократы превращаются в пламенных защитников демократии против трамповской тирании. Еще пару лет назад раздавались такие же призывы пригвоздить тех, кто пытается «нормализовать Владимира Путина».
Для очень многих в американской новой оппозиции Путин и Трамп стали словно два сапога пара. В распаленном воображении «восставшей» либеральной Америки и тот и другой представляют экзистенциальную угрозу для Запада, мира, всей цивилизации.
Неизвестно, какие гроздья зреют среди тех, кто еще недавно праздновал победу Трампа, рукоплещет его первым президентским декретам, а теперь смотрит на телевизионных экранах на марши протеста против «их» президента.
Многие противники Трампа схватились за книгу Орвелла «1984». Но иногда кажется, что обе стороны в конфликте скоро будут напоминать истошно орущую толпу, которая видит на метафорическом экране один лишь образ врага и заглушает его слова, что бы он ни пытался сказать, гулом ненависти и презрения.
Трудно предвидеть, будет ли дальше нарастать градус гражданского конфликта. Но уж очень разные Америки сталкиваются сейчас лбами.
Одна Америка, чьи ценности и понятия стали господствующими за последние десятилетия, чьи взгляды, казалось, стали нерушимыми нормами «политической корректности» не только в США, но и на всем идеологическом и политическом Западе, считает, что приход Трампа — это обрушение либерального мироздания, поджог Рейхстага, начало тоталитаризма.
Другая Америка — и не только глубинка — идет за Трампом, слушает другое радио, смотрит «Фокс Ньюс», и ориентируется на свои социальные сети в интернете.
Многие в этой Америке плюют на то, что о них будут думать в Германии или в Сирии. Они считают, что власть должна ставить на первый план их безопасность и их рабочие места, а не судьбу политических беженцев с Ближнего Востока. А многие твердо уверовали в то, что либеральная глобализация, направляемая из Вашингтона — это заговор космополитических элит против подлинных, базовых американских принципов и ценностей.
В нынешней ситуации особенно пугают два момента.
Первый, что размыто всякое подобие центризма в американской политической жизни.
В американской политике стал популярен лозунг «кто не с нами — тот против нас». Еще в ходе избирательной кампании практически весь политический истеблишмент Республиканской партии выступил против Трампа. В результате, он одержал победу не столько как кандидат одной из двух попеременно правящих партий, а человек вне партий, надпартийный популист.
В прошлом, когда к власти приходил политик с радикально новым курсом, он мог взять в свою администрацию людей «и оттуда, и отсюда», и республиканцев, и демократов — и тем самым восстановить хотя бы видимость политического центра.
Трампу этот путь почти закрыт — да и похоже сам он не хочет идти по нему.
Новый президент лишь формально республиканец. Он провозгласил своей целью вернуть Америку «ее народу». Речь идет о мечте крайне правых популистов 1970-х — 1980-х годов, которые хотели вырвать «народ» из-под влияния космополитических, транснациональных элит, СМИ и университетов — и даже построить «параллельную американскую нацию».
Второй тревожный момент — это то, что обе стороны в конфликте верят, что в нынешней борьбе решается судьба США. Обе стороны считают, что именно они имеют монополию на верное понимание одних и тех же базовых американских ценностей — таких как американская свобода и исключительность. Обе стороны свято убеждены, что их противники отрицают то, на чем растут дрожжи ее «величия».
Также обе стороны считают, что стоят на позициях патриотизма. Тем самым обе стороны могут быть готовы на бескомпромиссную борьбу «за Америку» — и эта борьба может ввергнуть американское общество в серьезную смуту.
Этот процесс уже идет на микро- и макроуровне социума: дружбы, семьи распадаются по принципу — «если ты за Трампа, нам говорить не о чем». В прессе начинают говорить о возможной сецессии Калифорнии — там настроения в пользу «восстания» особенно сильны.
Разумеется, и в Европе выросла поляризация: с одной стороны правые популисты, антиглобалисты и националисты — с другой стороны те, кто ратует за космополитический либеральный порядок, интеграцию, толерантность, мультикультурализм.
В Великобритании референдум о «брексите» расколол общество напополам. Но на Британских островах мы пока (к счастью) не видим такой степени гражданской смуты, которая уже проявилась в США.
Быть может потому, что жители Великобритании, расходясь во мнениях по поводу ценности пребывания в Евросоюзе, не считают этот вопрос настолько экзистенциальным, что от него зависит их самоопределение и идентичность. Многие противники «брексита» могут считать его глупостью и ошибкой, но полагают, что страна может прожить и с ним.
В Америке же приход Трампа поставил ребром вопрос, является ли она страной «для мира» или все же «нацией», пусть исключительной, но прежде всего «для себя».
Многие из тех, кто призывает к «борьбе» с Трампом, ссылаются на Джефферсона и других авторов американской Конституции. Но вопрос о том, какие формы примет эта борьба.
Отцы-основатели США писали Конституцию в расчете на все времена. Их расчет был такой: как бы ни разбушевался популизм, какой бы демагог ни пришел в Белый дом, принципы американской свободы должны выстоять.
Для этого создавались разделение властей и сложная система политических сдержек и противовесов. Все что нужно для их работы — соблюдение большинством правил игры.
Что бы сказали Джефферсон и Мэдисон о нынешней ситуации? Рискну предположить, что для них самым опасным было бы заходить за красные флажки, превращать смуту в силовое противостояние.
Разумеется, если избранный президент злостно будет нарушать американские законы, он может и должен подвергаться импичменту. Но призывать к импичменту с первых же дней администрации, когда еще нет явных нарушений Конституции и законов — это уже заход за красные флажки.
К тому же, это недоверие к той системе сдержек и противовесов, которая выстояла в самых чрезвычайных ситуациях и сберегла американскую государственность.
Остается надеяться, что 100 дней Трампа будут менее горячими, чем те, когда президент Линкольн въехал в Белый дом.
Владислав Зубок — профессор Лондонской школы экономики и политических наук.
