Победе Дональда Трампа на выборах во многом способствовала волна антиглобалистской ярости, захлестнувшая США и другие страны с развитой экономикой. Трамп озвучивал эту ярость в своих выступлениях. В инаугурационной речи он жаловался, что Америка «сделала другие страны богаче, тогда как в нашей стране богатство, сила и уверенность истаивали». И сейчас он отвечает на этот гнев соответствующей политикой. В первые дни в должности Трамп подписал указ о выходе из Транстихоокеанского партнерства, пообещал пересмотреть Северо-американское соглашение о свободной торговле (NAFTA) и подготовил мораторий на новые многосторонние соглашения. Он приказал построить стену на мексиканской границе и пригрозил установить пошлину в размере 20% на импорт из Мексики. Кроме того, он временно запретил въезд в США беженцам, иммигрантам и путешественникам из семи государств с преимущественно мусульманским населением.
Все это отражает подлинный скептицизм в отношении выгоды глобализации, несогласие с торговыми соглашениями и беспокойство по поводу иммиграции, которые разделяют большие секторы американского общества, несмотря на протесты.
Но если администрация Трампа настроена на уменьшение участие США в международных делах, то Америке следует срочно проверить факты. США намного меньше страдают от международной торговли, иммиграции и других аспектов глобализации, чем полагают многие американцы. Мир в целом — куда менее глобальный, чем думают люди. Политика, основанная на переоценке глобализации — на «глобо-вздоре» — может причинить ущерб людям, которых должна защищать.
Если бы вас попросили угадать, каков объем импорта в США по сравнению с объемом местного производства, что бы вы сказали? Или какой процент от населения США составляют иммигранты в первом поколении? Скорее всего, в обоих случаях вы назвали бы большой процент.
С учетом риторики последнего времени может показаться, что США относятся к числу наиболее глобализованных стран мира. Но это не так. На основе того, сколько товаров, услуг, капитала и людей пересекают границу страны по сравнению с тем, что остается в стране, США получили 100-е место из 140 в индексе глобальной связанности DHL, который мы опубликовали в ноябре 2016 года (Deutsche Post DHL финансировала исследование, но не влияла на результаты).
Контраст между реальностью и риторикой — особенно резкий в двух основных сферах, беспокоящих США: в торговле и иммиграции.
В 2015 году импортированные в США товары и услуги составили 15% от ВВП. Это означает, что Америка зависит от импорта меньше, чем чуть ли не все прочие страны мира. Только пять стран импортировали товаров и услуг в еще меньшей пропорции — Судан, Аргентина, Нигерия, Бразилия и Иран. Хотя расхожее в США мнение гласит, что все делается в Китае, за китайский импорт в США платят менее трех процентов от общих расходов, и значительную долю цены китайских товаров составляют услуги американских компаний по транспортировке, продаже и рекламированию этой продукции.
Что же до иммиграции, то иммигранты первого поколения составляют 14% от общей численности населения США. По этому показателю США занимают 27 место в мире, выше среднего, но совсем не первое. Тем не менее, американцы считают, что иммигрантов в США намного больше. Согласно результатам опроса в 2015 году, проведенного Ipsos Mori, американцы считали, что 33% от общей численности населения родились за пределами США. При этом в 2013 году американские респонденты заявили, что доля иммигрантов составляет 42%, согласно опросу фонда Германа Маршала. Это в три раза больше, чем на самом деле. Любопытно, что, если респондентам назвать подлинное количество иммигрантов, то число тех, кто считает, что иммигрантов слишком много, сокращается вдвое. Что же до популярного мнения о том, что иммигранты лишают американцев рабочих мест, то ведущие экономисты согласны: технология забрала куда больше рабочих мест, чем иммиграция или международная конкуренция.
Если же спросить американцев о степени глобализации мира, то в ответ вы услышите еще больше «глобо-вздора». Когда мы опрашивали 1702 взрослых американцев в 2012 году, то оказалось, что они считали, будто уровень глобализации мира в пять раз больше, чем на самом деле. Респонденты предположили, что в восемь раз больше людей живут за пределами стран своего рождения, чем в реальности, и переоценили долю международной торговли на 50%. Они также завысили долю международных телефонных разговоров (на пять процентов), фиксированных капиталовложений (на десять процентов) и даже связей в «Фейсбуке» (на 14%) и в «Твиттере» (на 25%).
Почему же люди настолько заблуждаются? Люди часто верят тому, чего больше всего желают, или чего очень боятся. Их ошибочное восприятие глобализации питают политическая риторика и массовые представления как критиков глобализации, таких, как Трамп, так и тех, кто их поощряет. В своем бестселлере «Плоский мир», выдержавшем два доработанных издания после первой публикации в 2005 году, Томас Фридман заявил, что мы наблюдаем создание «глобальной, основанной на интернете платформы множественных форм сотрудничества… Эта платформа сейчас функционирует независимо от географии, расстояния, времени и в ближайшем будущем — даже от языка». Но на самом деле международные потоки все еще в значительной степени сдерживаются расстояниями, а также культурными, политическими и экономическими различиями стран. Вот почему Канада и Мексика входит в число главных торговых партнеров США наравне с Китаем с его гигантской производственной базой и огромным населением. На долю каждой из двух соседних стран приходится 15% товарооборота США. А если американские компании создают одно иностранное представительство, то более чем в 60 процентах случаев оно окажется в Канаде, Мексике или Великобритании (благодаря фактору языка и истории).
Еще одна причина переоценки глобализации — вера людей в возможность технологии «уменьшить» мир. Но людям говорят, что технология лишает былой значимости расстояния примерно с 1850-х годов. Однако этого не сделали ни телеграф, ни автомобиль, ни самолет. Не сделает этого и интернет, потому что взаимодействие в сети отражает реальные отношения. Хотя «Фейсбук» теоретически позволяет «подружиться» с человеком на другом краю света так же просто, как с соседом, люди не заводят друзей случайным образом.
Так что же на весах? «Глобо-вздор» был бы забавным, если бы не весьма опасные последствия.
Гипертрофированное восприятие глобализации значительно затрудняет решение существующих проблем. Неравенство в доходах в США, к примеру, достигло уровня, невиданного с 1920-х годов. Политически выгодно обвинять в этом другие страны, но ограниченная роль импорта в американской экономике соответствует исследованиям, согласно которым больший вклад в это вносят внутренние факторы, например, технологические изменения и ослабление профсоюзов. Ключевыми средствами для борьбы с неравенством служат такие внутренние средства, как налоги, образование, законы о труде и так далее. Если же мы вместо этого будем урезать международные потоки, то рискуем забыть о действительно необходимых и трудных компромиссах. Вдобавок, процесс деглобализации уменьшит экономический рост, а это затруднит нам финансирование эффективной ответной политики.
Ту же модель можно встретить во многих других политических сферах. Вы опасаетесь, что корпорации консолидируются и причиняют ущерб потребителям? «Глобо-вздор» заставит вас сосредоточить основное внимание на концентрации глобального рынка, тогда как обычно концентрация внутри страны или внутри района имеет большее значение. Выгоните иностранных конкурентов — и проблемы внутреннего рынка только усилятся. Вас беспокоит продовольственная безопасность? Только шесть процентов молока, девять процентов риса, 12% кукурузы и 22% пшеницы продаются на международном рынке, но торговля спасает в случае неурожая в стране.
«Глобо-вздор» также может исказить наш взгляд на союзников. Если бы мир на самом деле был плоским, то Мексика имела бы такое же стратегическое значение для США, как Испания и Индонезия, страны с такими же экономическими показателями. Но так как расстояние имеет значение, то ухудшение американо-мексиканских отношений вызывает серьезную озабоченность. Как сказал бывший президент Мексики Висенте Фокс, отношения находятся на самом низком уровне со времен окончившейся в 1848 году войны между США и Мексикой.
Наконец, следует вспомнить, что произошло в прошлый раз, когда глобализация пошла на спад. В 1930 году США приняли Закон о тарифах Смута-Холи (Smoot-Hawley Tariff Act), это вызвало ответные меры, и объем глобальной торговли сократился на две трети. Провал первой волны глобализации сыграл большую роль в начале Великой Депрессии. И между тем периодом и нашими днями существует пугающее сходство — рост неравенства, набирающая силу держава (сегодня это Китай, тогда была Германия), бросающая вызов мировому порядку, а также увеличение числа открытых проявлений расизма и экстремизма, помимо прочего.
Хотя масштабы глобализации сегодня намного меньше, чем принято считать, будет ошибкой полагать при этом, что можно отказаться от международной интеграции безболезненно. История учит нас, что деглобализация может повлечь за собой катастрофические последствия. Так как масштабы международной торговли и международных инвестиций сегодня в три-четыре раза выше, чем во время прошлого большого разворота курса назад от глобализации. На сей раз последствия деглобализации могут оказаться еще хуже.
Панкадж Гемават — профессор Школы бизнеса им. Леонарда Штерна при Нью-Йоркского университете. Также он преподавал в Гарварде, где получил степень бакалавра прикладной математике и доктора(Ph.D.) по экономике. Он стал известен благодаря своим работам про глобализацию.
Стивен Альтман - преподаватель Бизнес-школы IE (Барселона, Испания).
