Можно ли позволить Дональду Трампу разрабатывать внешнеполитическую стратегию на основе тех идей, на которых он выстроил свою предвыборную кампанию и одержал победу в 2016 году? Ответ нашей внешнеполитической элиты — оглушительное «нет».
Возьмем, к примеру, отношения США с Россией. В период предвыборной кампании Трамп четко изложил свою точку зрения. Он будет стараться наладить отношения с Россией и начать сотрудничество с Владимиром Путины в рамках борьбы с террористами «Аль-Каиды» и ИГИЛ (запрещенных в России террористических организаций — прим. ред.) в Сирии, а также оставит Башара ал-Асада в покое.
Рассчитывая на такую сделку, президент Трамп противится попыткам заставить его назвать Путина «бандитом» или «убийцей».
В ходе недавнего интервью на вопрос Билла О'Райли о том, уважает ли он Путина, Трамп сказал, что он уважает его как лидера.
О'Райли продолжил настаивать на своем: «Но он же убийца. Путин — убийца».
На что Трамп ответил: «Убийц очень много. У нас тоже много убийц. Или вы думаете, что наша страна — такая уж невинная?»
Хотя это высказывание оказалось довольно неуклюжим, намерения Трампа были весьма похвальными.
Если он собирается обсуждать способ сосуществования со страной, обладающей внушительным арсеналом ядерного оружия, которого хватит, чтобы стереть США с лица земли, возможно, будет довольно разумным не начинать с того, чтобы называть лидера этой страны «убийцей».
Митч Макконнелл (Mitch McConnell) поспешил заверить американцев в том, что он действительно считает Путина «бандитом», и что любое предположение о нравственной равнозначности Америки и России попросту возмутительно.
Очевидно, имея в виду отравление бывшего агента КГБ Александра Литвиненко, Марко Рубио (Marco Rubio) написал в Twitter: «Вы помните, чтобы Республиканская партия отравила хотя бы одного демократического политического активиста? Или наоборот?»
Тем не менее, хотя мы продолжаем бить себя в грудь и гордиться своим нравственным превосходством над другими странами и народами, нам стоит обратить внимание на то, что Трамп пытается сделать в данном случае — на то, кто действительно ведет себя как государственный деятель, а кто — как инфантильный и лицемерный резонер.
Когда президент Эйзенхауэр пригласил Никиту Хрущева в США, разве Айк стал критиковать советского лидера, называя его мясником Будапешта за то, что тот жестоко подавил движение венгерских патриотов в 1956 году?
Разве президент Никсон во время переговоров о визите в Пекин, который должен был положить конец многолетней вражде, позволял себе открыто критиковать Мао Цзэдуна, гораздо более жестокого убийцу, чем Сталин?
Когда Никсон поехал в Пекин, Мао проводил в Китае свою печально известную Культурную революцию, которая унесла жизни миллионов людей, обернулась многолетними погромами, рядом с которыми меркнут страшные события Хрустальной ночи в Германии. Однако Никсон не стал затрагивать тему преступлений Мао, произнося тост за Америку и Китай, которые должны были начать долгий путь бок о бок друг с другом.
Джон Маккейн называет Путина бандитом КГБ и «убийцей».
Между тем Юрий Андропов, советский посол в Будапеште, который организовал расправу над венгерскими бунтовщиками с применением советских танков, стал главой КГБ. А когда он занял пост генерального секретаря Коммунистической партии, Рональд Рейган стремился провести с ним встречу, какие он стремился проводить со всеми советскими лидерами.
Почему? Потому что Рейган верил, что тот истинно высокоморальный шаг, который он может совершить, заключается в проведении переговоров, призванных избавить мир от ядерного оружия.
Он встретился с Горбачевым в 1985 году, когда советские войска оккупировали Афганистан и начали истреблять афганских патриотов.
Проблема некоторых наших громогласных проповедников «американской исключительности» заключается в том, что им не хватает нравственной зрелости Рейгана.
Несомненно, мы были на правой стороне во Второй мировой войне и в холодной войне. Однако разве мы завершили эти справедливые войны, оставшись при этом совершенно безгрешными?
Каким образом тогда мы можем с нравственной точки зрения объяснить то, что мы сделали с Кельном, Гамбургом, Дрезденом, Токио, Хиросимой и Нагасаки, где сотни тысяч невинных людей сгорели заживо?
Сколько невинных иракцев погибло за 13 лет войны, которую мы развязали на основании ложных или сфальсифицированных данных о том, что у Саддама Хусейна есть оружие массового уничтожения?
В России гибнут множество журналистов и диссидентов. Однако президент Родриго Дутерте (Rodrigo Duterte), наш филиппинский союзник, тоже, очевидно, смотрит сквозь пальцы на убийства тысяч наркоторговцев и наркоманов, начавшиеся летом прошлого года.
Католическая церковь на Филиппинах называет это «эпохой террора».
Разве мы не должны порвать наши связи с режимом Дутерте?
Разве в Египте нашего союзника, генерала Абделя Фаттаха ас-Сиси (Abdel Fattah el-Sisi), не происходили казни без суда и следствия с тех пор, как он сверг избранное народом правительство?
Разве наш турецкий союзник Реджеп Тайип Эрдоган (Recep Tayyip Erdogan) не убивал невинных людей после неудачной попытки совершить государственный переворот прошлым летом?
Некоторые из нас еще помнят ту холодную войну, когда генерал Аугусто Пиночет (Augusto Pinochet) быстро и жестоко разобрался с нашими общими врагами в Чили, и когда Министерство государственной безопасности иранского шаха было далеко не самой миролюбивой организацией.
Несмотря на заявления сенатора Рубио, ЦРУ тоже нередко проводило «мокрые» операции и «устраняла» противников физически.
Разве Линдон Джонсон не говорил, что семейство Кеннеди, организовавшее множество покушений на Фиделя Кастро, «содержало на Карибах проклятую Корпорацию убийств»?
Если отзывы Трампа о Путине каким-то образом помогут положить конец кровопролитию на Украине или в Сирии, это станет тем этическим актом, который позволит нам подтвердить свое нравственное превосходство.
