«Спектр» и портал DELFI продолжают публикацию репортажей в рамках проекта «Осколки». Это уже второй репортаж корреспондента «Спектра» Михаила Скорика с территорий самопровозглашенных ДНР и ЛНР, где как раз в эти дни вновь обострилось военное противостояние. В первом материале под названием «Что почем на Донбассе. По каким счетам расплачиваются жители ДНР и ЛНР» рассказывалось сколько и каких денег нужно для повседневной жизни на Востоке Украины, сколько и как зарабатывают живущие там люди. В этом материале Михаил Скорик рассказывает, как устроены экономика и финансы на непризнанных территориях Донбасса:
Налогообложение в ДНР, скажем так, разное, а министр налогов и сборов самопровозглашенной республики Александр Тимофеев с позывным «Ташкент» — фигура крайне непопулярная. В основном из-за постоянно меняющегося налогового законодательства. Мы попали в Донецк на «светлый период»: после многочисленных протестов мелких предпринимателей вернули аналог украинского упрощенного налогообложения.
«У меня теперь никакой документации, — рассказывает мой парикмахер Татьяна. — Плачу за патент 500 рублей (8 EUR) в месяц с человека и 600 рублей (9,50 EUR) в пенсионный фонд. Итого 1100 (17,50 EUR) на одного работающего в фирмах, где меньше 10 человек».
Раньше с таких фирм требовали 2,5% с оборота, соответственно оборот этот надо было учитывать, вести соответствующий журнал, а проверяющие в ДНР очень строгие. Местная налоговая, полиция и прочие органы формировались, исходя из штатов довоенного областного уровня с прицелом на «освобождение» всей Донецкой области. Про освобождение говорить продолжают, а проверяющих и правоохранителей в несколько раз больше чем нужно для такой территории и еле живого бизнеса.
Есть кому ловить и есть кого сажать за взятки. Средний и низкий уровень чиновничества под постоянным прицелом. Я знаю историю врача, челюстно-лицевого хирурга, который попросил пациентов купить отсутствующий в конце месяца шовный материал и медикаменты для операции, а родственники позвонили в МГБ. Республика вроде как фейковая и суд такой, но сидит доктор срок в 2,5 года в совсем не фейковой колонии, в которой и кормят даже по сравнению с Украиной не очень.
Да что доктор, летом у администратора Донецка Игоря Мартынова (мэры здесь назначаются главой республики Александром Захарченко) арестовали двух замов. Одного за поборы с предпринимателей, второго — за торговлю в собственной сети аптек российскими медикаментами из гуманитарной помощи. Лекарства якобы перед поступлением в продажу списывались в городских больницах. О судьбе замов нет информации до сих пор, а Мартынов пошел на повышение, теперь он заместетель Захарченко по социальным вопросам. В самопровозглашенной республике социальные — выплаты второй финансовый поток после военного.
Предпринимателей здесь делят на две группы. Первая — до 10 работающих; вторая — свыше. Про вступившее упрощенное налогообложение с первой нам уже рассказала парикмахер Татьяна, а вторая платит 6% с оборота. И тут целый спорт — как этот оборот уменьшить и оформить меньше сотрудников официально. В остальном налоговый кодекс полностью, до мелочей, повторяет украинский вплоть до ежемесячного сбора со всех кафе и ресторанов «на хмелеводство и виноградарство», которых в ДНР не просматривается.
По приказу Захарченко, налоговики ДНР заставляют предпринимателей «платить» ставку в 8 тысяч рублей (130 EUR) и отчисления делать в бюджет и пенсионный фонд именно с такой заработной платы сотрудников. При том, что список вакансий в центре занятости пестрит предложениями работы за 2-3 тысячи рублей (32-46 EUR), а в ЛНР целый скандал вызвала вакансия учителя начальных классов в Алчевске с доходом в 1 тысячу 200 рублей в месяц (20 EUR).
Отдельная история — внутренние таможни!
«Знаешь, живем от среды до среды, — рассказывает Марина, мелкий предприниматель отправляющая свой товар раз в неделю в Луганск. — Все по-взрослому — внешнеэкономические контракты регистрируем, пару дней убиваем и едем то через Дебальцево, то через Снежное. Разницы нет — если в машине товара меньше чем на тысячу евро — пошлина 20 евро с машины. Это в ДНР. В ЛНР, к счастью, еще для нас пошлины не придумали!»
Условия «таможенного налогообложения» меняются действительно часто, и профиль своего бизнеса вкупе с именем Марина просила «не светить». Ей тут еще выживать.
В ЛНР пошлины ввели не для Марины, а для обратного потока продуктов и ограничили нижний предел необлагаемый пошлиной. Теперь из Донецка в Луганск можно везти без пошлины не более трех килограммов мяса, 5 кг масла или молочных продуктов. И не больше чем на 200 евро «подакцизных» товаров в виде водки и сигарет.
А вот крупный бизнес в ДНР официально не платит ничего!
Все крупнейшие металлургические предприятия, шахты, коксохимические заводы, встроенные в знаменитую технологическую цепочку Донбасса «уголь-кокс-металл», работают в украинском правовом поле и платят все налоги на Украину.
Все работники таких шахт, заводов, железной дороги, Зуевской теплоэлектростанции получают заработные платы в гривне на карточки украинского банка. Это сотни тысяч людей, только на Донецкой железной дороге на неконтролируемой Украиной территории работало на январь 2016 года 26 000 человек, к концу года — 17 тысяч. К ним можно прибавить и около миллиона пенсионеров, которые тоже получали свои пенсии на карты украинских банков.
Самих банков, равно как и банкоматов в самопровозглашенных республиках нет. Кто может — ездит обналичивать карты на контролируемую Киевом территорию или, что реже, оплачивает картами покупки в магазинах сопредельной Ростовской области РФ. Остальные же пользуются услугами нового цветущего бизнеса в ЛНР и ДНР — обналичивающих контор. Здесь переведут, положат и обналичат суммы с любых карт украинских или российских банков. Цены плавающие — были времена, когда брали за услуги до 25%. Сейчас — специально поинтересовался в ближайшей конторе — любые услуги за 5% от суммы!
Почему так? Крупные предприятия типа Енакиевского металлургического завода, Харцызского трубного, Алчевского меткомбината работают на экспорт, а экспорт в Европу может быть только легальным, а значит украинским. Закрой заводы, рухнут целые моногорода; отбери их у законных владельцев — рухнет сбыт, да и сырья умный менеджмент завозит на несколько суток работы. Над этой проблемой бьются лучшие умы российских кураторов, и кое-каких успехов на этом пути они все же добились.
Рассказывают, что две крупнейшие конфетные фабрики в Донецке работают «в аренде» и таким образом «арендаторы», а не хозяева платят налоги в ДНР.
А, например, электроэнергию тут поставлял холдинг ДТЭК Рината Ахметова, и принимать рубли на свои счета и платить налоги в ДНР он не мог, чтобы не «финансировать терроризм». Год за электричество никто не платил, платежки приходили, долги росли, менеджмент искал решение или ждал «разрешения ситуации». С осени 2015 плату за электроэнергию стала собирать фирма-прокладка, работающая в правовом поле ДНР, через Республиканский банк ДНР в рублях. Как раскопали украинские журналисты с сайта «4 власть» с этой фирмой у ДТЭК договор.
Но в принципе могли бы и не раскапывать, все транзакции в зоне АТО освящены специальным решением украинского правительства. Промышленный Донбасс — это единый организм разорвать который невозможно. Например, промышленность в этих степях смогла развернуться только после запуска канала Северский Донец — Донбасс, который идет с севера области на юг, преодолевая до Донецка три подъема со специальными насосными станциями, по ходу разветвляясь водоводами. То есть украинская вода идет сначала через Славянск и Краматорск потом проходит через контролируемые самопровозглашенными республиками места, потом начинает питать южные Волноваху и Мариуполь. Центр компании «Воды Донбасса» по прежнему в Донецке, и в украинском Славянске, например, жесткий дефицит воды, потому что руководство из Донецка не выделяет ему должной квоты из-за многочисленных прорывов канала в зоне боев под «днровской» Горловкой. В Донецке работают фонтаны, а Мариуполь спасается водой из Старокрымского водохранилища и подписывает контракт с американцами на строительство опреснительного завода морской воды.
То же самое можно сказать об электросетях, поставках уникального антрацита на местные теплоэлектростанции и работе железной дороги. Для поставок угля, например, ритмично работает ветка Ясиноватая — Скотоватая, через линию фронта составы везут дизель-электровозы (электрические провода перебиты), и машинисты дают гудки, по которым минометы на время прекращают стрелять. И таких железнодорожных перегонов в зоне АТО пять.
В Луганск электроэнергию поставляет из пригородного городка Счастье местная крупная ТЭС. В Счастье украинская армия, за город шли постоянные бои, а уголь шел туда добытый на шахтах «Краснодонугля» с подконтрольных ЛНР территорий. Одно время, чтобы обойти совсем горячую войну, антрацит завозили в объезд через российскую территорию.
Если посмотреть на карту, понимаешь, что самопровозглашенные республики — очень нежизнеспособные образования в условиях войны и украинская армия действовала в 2014 году довольно зряче. Например, за украинцами остался крупнейший газовый узел, распределяющий российский газ, артиллерия ВСУ стоит на окраинах крупнейших промышленных центров — Донецка, Луганска, Горловки, Докучаевска. Практически окружает крупнейшие узловые станции — Ясиноватую и Дебальцево — и может одним нажимом рассечь ЛНР и ДНР на Светлодарской дуге или отрезать Горловку от Донецка под Ясиноватой. Под огневым контролем ВСУ находится крупнейшая автомобильная Ясиноватская развилка, что резко усложнило снабжения гарнизона Горловки и связность Донецка с Енакиево и Луганском. Ну а о запуске взрывоопасного крупнейшего химического концерна «Стирол» в Горловке не стоит даже говорить — украинские военные стоят в считанных километрах — в Зайцево, в поселке до войны входившем в подчинение Горловского городского совета.
В свою очередь, части двух армейских корпусов ЛНР и ДНР находятся в опасной близости от трех важнейших украинских ТЭС — в Курахово, Углегорске и Счастье. При желании ТЭС доступны не только для 122 мм гаубиц, но местами и для 120 мм минометов.
Сейчас ситуация взрывоопасная. Украина твердо требует придерживаться карты разграничения, принятой в Минске 19 сентября 2014 года. А на этой карте «украинскими» числятся взятые позднее зимой 2015-го «под ДНР» Дебальцево, Докучаевск и десяток сел под Мариуполем. Военные действия на этих направлениях ВСУ не считают нарушением Минских соглашений и последнее обострение вокруг Авдеевки вышло отсюда.
Но с этими городами или без них в ЛНР и ДНР практически нет базы для налогообложения. При крупной промышленности, полностью работающей на Украину (в открытых источниках есть цифры о том, что промышленные предприятия ДНР дают 52% налогов украинской Донецкой области, а ЛНР — 86% таможенных поступлений Луганской).
Поэтому долю российских субвенций в местные гражданские бюджеты эксперты оценивали в 82%. При этом надо понимать, что в последнее время россияне уменьшили финансирование на 30%, потребовав искать деньги на местах. Цифры местных бюджетов — самая тщательно охраняемая военная тайна наряду с цифрами потерь на фронте. А для их наполнения принимаются экстраординарные меры.
Например, прошлым летом в ДНР и ЛНР приняли закон о национализации всех рынков и в августе отобрали у хозяев последнее. Под конфискацию попали объекты и бывших хозяев жизни из Партии регионов, скрывающихся сейчас в Крыму, и предпринимателей, которые горячо поддерживали «Русскую весну» и остались на месте. В Донецке принят 24 июня, но так и не объявлен закон о национализации. Ее в Донецке вроде нет и существование закона на минских переговорах россияне и представители республик отрицают. Но вот в июле отобрали согласно этому закону у российской компании «Мечел» Донецкий электрометаллургический завод. Предприятие стояло с 2013 года, теперь его собирались запустить в трехмесячный срок и «по договоренности со старыми хозяевами» продавать продукцию. На дворе февраль 2017-го, и информационные поводы вокруг завода множатся, но начнет ли он давать продукцию, когда-нибудь — неизвестно.
Ввели государственное управление на машиностроительных заводах в Горловке и Донецке. Все это под знаменем захвата «бесхозного и неработающего» имущества. Последний подвиг — «отжим» у украинских собственников завода «Силур» в Харцызске. Завод до середины сентября производил металлическую проволоку и металлические изделия из нее, в ноябре последовал «закрытый» указ о введении на предприятии временной государственной администрации. Гендиректор из Одессы выдал целую серию видеообращений к работникам. Сначала призывал не выходить на захваченный завод, а потом уже обреченно просил под угрозой уголовных дел не участвовать лично в распиле на металлолом оборудования.
Обвинения в распиле очень обижают местное Министерство промышленности и торговли ДНР.
Мобильных операторов на Украине три, и два из них продолжают работу в ДНР. А оборудование третьего успешно «отжато» и на его базе выстроен местный оператор «Феникс». Пока с этих телефонов можно только звонить, но местное же министерство связи обещает в ближайшие недели запустить мобильный интернет.
И постоянно идет давление на Рината Ахметова и других хозяев бизнес цепочек Донбасса. Летом практически всем «бывшим» запретили въезд в ДНР. В Народном совете этой непризнанной территории был в первом чтении проголосован законопроект о конфискации предприятий, уплачивающих налоги «государствам, которые ведут агрессивную войну против ДНР».
Ползучая конфискация каких-то помещений и мелких активов идет постоянно.
Или просто смена собственников с последующим созданием каких то специфически местных бизнесов. И не специфических.
После последних обстрелов Донецка все сети облетели видеозаписи из поврежденного магазина «Стол и Стул» на Шахтерской площади Донецка. Это одно из самых знаковых мест в городе, здесь стоит символ Донецка — памятник шахтеру с куском угля в руке. В довоенное время во что его только не одевали — и в вышиванку, и в футболку донецкого «Шахтера». А магазин «Дончанка» (ныне «Стол и Стул») был одним из самых известных в городе.
В ночь на 3 февраля в крышу магазина прилетел снаряд. Интересно не это, а то, что повредил он «свежий» магазин. Арендатор взял его в аренду в 2016 году, провел ремонт и торговал российским товаром до последнего дня. А значит есть в Донецке оптимисты, которые вкладываются в новый бизнес и верят, что эти вложения окупятся.
Хотя большинство все же поддерживают жизнь в старых предприятиях и магазинах в надежде дотянуть без разрушения зданий, «отжимов» и конфискаций до лучших времен.
