Было время, когда Абу Ахмад (Abu Ahmad), грузный и сильно хромающий мужчина, вершил правосудие в заполненном дымом кафе в южной части Турции. Другие сирийские оппозиционные лидеры обращались к нему за помощью; сотрудники иностранных разведок интересовались его мнением. Когда он перемещался в Сирию, он брал с собой сумки, наполненные стодолларовыми банкнотами, — эти деньги предназначались для раздачи боевикам из повстанческих формирований. Его соратники с одобрения Соединенных Штатов получали противотанковые ракеты, которые скрытно доставлялись на границу.
Некоторые повстанцы называли его человеком ЦРУ в Сирии. А сегодня он с трудом пытается добиться ответа на свои телефонные звонки. «У нас в ходу была такая шутка: «Если хочешь что-то получить от Барака Обамы, позвони Абу Ахмаду, — говорит, вспоминая о прошлом, другой поддерживаемый ЦРУ командир повстанцев. — Если кто-то из оппозиции хотел встретиться с американцами, то нужно было обратиться к нему. А сегодня всех нас направили на свалку истории».
После двух лет выполнения роли «посредника» ЦРУ, включавшей в себя распределение оружия и планирование военных операций в Сирии, Абу Ахмад был брошен в тюрьму. После освобождения он временно был вынужден скрываться, а затем утратил уважение в глазах других повстанцев. Из соображений безопасности он попросил изменить его имя, а также имена нескольких других людей, принимавших участие в обсуждении его истории. Кроме того, он попросил не разглашать его местонахождение.
История взлета и падения Абу Ахмада предоставляет собой редкую возможность познакомиться с тем, как действовало ЦРУ в рамках вялой сирийской политики президента Обамы. Она показывает, как соперничество между различными американскими бюрократическими ведомствами, а также — и что еще более важно — расхождения между Вашингтоном и его союзником по НАТО Турцией усугубляли сирийский хаос.
В течение последних шести лет сирийский конфликт развивался по эскалационной спирали — от уличных протестов до гражданской войны, которая изменила ближневосточный регион и весь мир. Четыре из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН участвуют в бомбардировках сирийской территории. Региональные игроки Иран и Саудовская Аравия направили миллиарды долларов в то, что превратилось в опосредованную войну. Джихадистская группировка «Исламское государство» (запрещенная в России организация — прим. ред.) использует образовавшийся хаос для экспорта вооруженного конфликта по всему миру, тогда как сирийские беженцы, заполонившие Европу, стали причиной активизации правых популистов по всему континенту, а также в Соединенных Штатах.
Президент Дональд Трамп, оказавшийся в Белом доме на волне подобного рода популистских настроений, получил в наследство сирийское болото. Он представляет сирийский конфликт как дихотомию между Исламским государством и Асадом.
Реальность намного сложнее, но если она сегодня и оказалась ближе к подобной картине, то это частично произошло в результате выбора, сделанного администрацией Обамы.
Решение относительно того, чтобы не быть втянутым в сирийскую войну, а также признание ее региональной важности поставили Вашингтон в такое положение, когда одна его нога оказалась внутри, а вторая снаружи — и подобная позиция может стать столь же проблематичной, как и полномасштабная интервенция.
Такие сирийцы как Абу Ахмад воплощают собой последствия этой дилеммы. В 2013 году он начал участвовать в секретной программе ЦРУ, цель которой состояла в доставке оружия и наличных денег умеренным повстанцам. Абу Ахмад — вместе с некоторыми другими командирами — сделал ставку на американцев и был уверен в том, что связь с Соединенными Штатами, в конечном итоге, позволит получить такую же поддержку, какую имели ливийские повстанцы, свергнувшие в 2011 году Муаммара Каддафи. Но он серьезно просчитался.
Сегодня Абу Ахмад встает в 7 часов утра — дает себя знать старая привычка бывшего армейского офицера. Он садится в позаимствованную на время изрядно помятую машину и направляется в промышленный район того южного турецкого города, в котором он живет, города, расположенного недалеко от сирийской границы. Он машет рукой мальчишкам из числа сирийских беженцев, поливающим из шланга грузовики, и спрашивает у владельцев гаражей о том, нет ли у них для него какой-нибудь работы по ремонту. Затем Абу Ахмад направляется в центр города, где он выполняет бухгалтерскую работу для нескольких местных бизнесменов — он готов заняться чем угодно, чтобы свести концы с концами.
«Я думал, что Америка является правителем вселенной. Но если вы спросите, прав я был или нет, то я отвечу — я был неправ», — говорит он мне в расположенном рядом с его домом кафе под пронзительные звуки турецкой поп-музыки и урчание кальянов.
«Я очень дорожил хорошими отношениями с американцами. Они давали мне оружие, я привозил его в Сирию. Тот факт, что Турция не любит американцев или американцы не любят турок — все это не имело для меня никакого значения. Меня это совершенно не касалось. К сожалению, события стали развиваться иначе».
Для Вашингтона остается мало хороших опций в Сирии, что было продемонстрировано падением последнего городского оплота оппозиции в Алеппо в конце 2016 года. Победа Асада и его патрона России стала не только человеческой трагедией для мирных жителей, которые были подвергнуты бомбардировкам и которые вынуждены были покинуть свои дома, это был мощный символ ослабления влияния Соединенных Штатов в этом регионе. Дипломатические усилия со стороны Москвы и Анкары, направленные на то, чтобы прекратить войну, оттеснили Вашингтон на второй план.
Обама и его помощники защищали свою позицию в отношении Ближнего Востока и считали ее разрывом с дорогостоящим американским наследием провальных интервенций — особенно вторжения Джорджа Буша-младшего в Ирак. Однако история Абу Ахмада показывает, что даже ограниченные интервенции могут оказаться провальными, и при этом местные союзники часто вынуждены платить самую высокую цену.
Бывшие американские официальные лица, с которыми были проведены беседы частного характера, рассказывали о чувстве разочарование от постоянной игры в догонялки по Сирии, а возникало оно в тот момент, когда они наблюдали за тем, как различные ведомства пререкаются по поводу смутно определенных целей. По мнению некоторых наблюдателей, они в течение многих лет были не в состоянии определить политику Обамы.
Повстанцы и региональные дипломаты разделяют это недовольство. «У людей складывалось впечатление, что американцы не вовлечены в дела (Сирии). Но это было не так — они были вовлечены, но в незначительном масштабе и на короткое время в таких местах как Алеппо в начале осуществления (программы ЦРУ), — отмечает один региональный дипломат. — Проблема американской политики в Сирии в некотором отношении была такой же, как и в других местах — одна лишь тактика, никакой стратегии… Это был хаос».
Несмотря на веселый вид и искренний смех круги вокруг глаз Абу Ахмада такие же темные, как и шрамы от осколков на его ногах. Во время наших встреч на нем два дня подряд была одна и та же футболка, а еще ему нужно около 1600 миллиграммов ибупрофена каждый день для поддержания сил.
Легко понять, почему он привлек к себе внимание американских официальных лиц. В отличие от возрастающей религиозности некоторых разочарованных повстанцев с их глубоко укоренившимся недоверием по отношению к американским интервенциям, Абу Ахмад добродушно подшучивает над своими «иностранными друзьями». Он изображает из себя очень прямого человека, нетерпимого к коррупции и с подозрением относящегося к исламистам — или, как он сам говорит, «ко всему с бородой». Другие повстанцы, с которыми велись беседы для подтверждения его истории, в шутку называли его «секулярным экстремистом».
«Если возникали вопросы относительно вооруженной операции, которую хотели бы провести повстанцы, то Абу Ахмад сразу же говорил о том, сколько потребуется патронов, сколько имеется, на самом деле, бойцов, и как к ним следует подойти, — говорит этот дипломат. — Американцы верили его словам».
В тот момент, когда люди в Сирии вышли на улицы в 2011 году, протестуя против четырех десятков лет правления семьи Асадов, Абу Ахмад имел хорошую работу — он был офицером армии и служил в центральной части страны. Затем сотрудники сил безопасности открыли огонь по демонстрантам. Крестьяне, дезертиры и местные торговцы сформировали вооруженные подразделения для своей защиты, после чего начались полномасштабное вооруженное восстание.
Абу Ахмад сбежал на контролировавшуюся повстанцами территорию в северной части Сирии, имея при себе лишь личное оружие. «Я не знал, что делать — говорит он. — Я почти не знал, как нужно правильно стрелять. Огневая подготовка меня вообще никогда не интересовала».
Однако он хорошо овладел другими навыками, которые впоследствии привлекут к нему внимание американских партнеров, в том числе характерным для начальника по снабжению чувством того, что касается тактики и логистики. «Я мог сказать, какое количество бойцов, на самом деле, находится на земле, какое количество боеприпасов они могут использовать — и, что самое важное, какое количество мужчин, в действительности, готовы воевать», — говорит он.
В то время как другие командиры занимались просто накоплением оружия, Абу Ахмад, по его словам, оптимизировал его использование на основании оценки своих людей, а также возможных направлений наступательных операций сил Асада. «Для меня это было как игра в шахматы. Я люблю шахматы», — говорит он, держа в руках свой телефон, на котором он играл в игру во время нашего интервью.
В 2012 году Абу Ахмад получил ранение в ходе авиаудара, после чего он находился в бессознательном состоянии в течение 10 дней. Он пришел в себя в госпитале, и обнаружил металлический стержень в своей ноге. Его жена Ум Ахмад, великолепная женщина с безупречно наложенным мейкапом, днем и ночью находилась рядом с ним — она помогала ему сидеть в кровати, принимать пищу и говорить. «Через некоторое время, когда его приехали навестить несколько бойцов, он уже мог сидеть прямо, разговаривать и улыбаться, — говорит она. — И тогда я поняла, что теперь в сложившейся ситуации нас будет трое — я, он и революция».
Абу Ахмад вернулся в строй через несколько месяцев, однако ситуация в районе боевых действий изменилась радикальным образом. Разношерстная Свободная сирийская армия (Free Syrian Army) не смогла стать той силой, которая бы соответствовала ее вдохновляющему названию.
Коррупция заразила многие формирования. Исламистские группировки оказались на переднем плане благодаря поддержке таких союзников Соединенных Штатов как Катар и Турция, которые видели в них более организованных и надежных клиентов, чем в их менее идеологически мотивированных соперниках.
Подобный климат, а также отсутствие жесткого контроля на границе со стороны Турции способствовали укреплению позиций джихадистов, в составе которых были иностранные бойцы. Джебхат ан-Нусра, местное отделение «Аль-Каиды» (запрещенные в России организации — прим. ред.), а также отколовшаяся группировка Исламское государство Ирака и Леванта обладали большими военными возможностями, и они разработали идеологическую программу для того, чтобы занять доминирующее положение (Нусра после этого дважды провела ребрендинг, а недавно она стала называться Фронт освобождения Шам (Sham Liberation Front), Ее представители утверждают, что они порвали связи с «Аль-Каидой», однако мало кто считает эти заявления соответствующими действительности).
«Мы были очень глупыми. Я был очень глупым, — говорит Абу Ахмад, качая головой. — Что я думал? Я думал, что режим падет, и мы вернемся к тому, с чего мы начали. Но когда я вернулся, я обнаружил, что Джебхат ан-Нусра и «Исламское государство) расширяют свое влияние, и у них были все эти планы. И тогда я понял, что надо будет проводить контроперацию — в том числе против этих парней».
Некоторые исламистские лидеры стали спрашивать Али Ахмада по поводу слухов о том, что он якобы не молится. Другие командиры повстанцев, обеспокоенные его безопасностью, перебросили его через границу, чтобы он там помогал тем действиям, которые предпринимает Турция. В этом новом взбудораженном приграничном регионе его находившиеся раньше в спячке города Газиантеп, Килис и Антакья теперь были заполнены гуманитарными сотрудниками, беженцами и активистами. Именно там Абу Ахмад встретился с сотрудником разведки Саудовской Аравии, который хотел координировать действия повстанцев против Исламского государства.
В конце 2013 года эта джихадистская группировка стала угрожать находящимся под контролем оппозиции территориям, а также постоянно расширяла область своего контроля в соседнем Ираке. Абу Ахмад занимался координацией действий между саудитами и повстанцами, которым в начале 2014 года удалось выдавить «Исламское государство» из северо-западной провинции Идлиб.
Именно в этот момент ему позвонил люди, участвующие в реализации секретной программы ЦРУ и базирующиеся в турецким прибрежном городе Адана. Три человека встретились с ним в ресторане. «Они были очень любезны, — говорит он. — Они уже все обо мне знали».
Представители ЦРУ отказались прокомментировать историю Абу Ахмада, однако находящийся в Вашингтоне источник подтвердил, что Абу Ахмад работал на разведывательное сообщество. Однако он принизил его значение и сказал, что он «просто был сирийским посредником».
Другие части истории Абу Ахмада и детали его отношений с ЦРУ были подтверждены повстанцами, активистами и дипломатами, однако все они отказались назвать свои имена.
Американцы предложили Абу Ахмаду стать участником группы по проведению тайных операций для поддержки умеренных повстанцев, группы, которую они начали формировать со своими союзниками — с Британией, Францией, Иорданией, Катаром, Саудовской Аравией и Турцией. Эта группа получила название MOM (Müşterek Operasyon Merkezi), и она была сформирована по типу совместного оперативного центра, созданного годом ранее в Иордании.
С самого начала проводимые операции стали наталкиваться на серьезные препятствия. 800-километровую границу Турции с Сирией было сложно контролировать. Кроме того, к 2014 году роль джихадистов и их отношения с иностранными сторонниками и местными клиентами настолько укрепилась, что стало невозможно управлять потоками направляемого оружия.
«В процессе реализации (этой программы) возникли значительные разногласия между различными странами, а также внутри правительств отдельных стран, — говорит Ноа Бонси (Noah Bonsey), из НКО Международная кризисная группа (International Crisis Group). — Можно ли сказать, что повстанцы потерпели сокрушительное поражение? Абсолютно. Были ли поддерживавшие их государства так же расколоты, как повстанцы? Абсолютно».
Многие повстанцы считали оперативный центр MOM чем-то большим, чем просто плацдармом иностранных разведок внутри оппозиции. Однако некоторые из них, в том числе Абу Ахмад, надеялись на то, что эта группа сможет, по крайней мере, укрепить положение повстанцев на севере Сирии и обеспечить таким образом более сильные позиции на мирных переговорах.
Этот оперативный центр располагался в скромной на вид вилле на юге Турции, где командиры повстанцев встречались с сотрудниками разведки за длинным овальным столом, предлагали свои планы ведения боевых действий, а также лоббировали поставку оружия. Те повстанцы, которые успешно проходили проверку на идеологическую «умеренность», получали ежемесячные выплаты в размере 150 долларов для бойца и 300 долларов для командира. «Они никогда не говорили нам, куда мы направляемся, — говорит Абу Ахмад. — Нас сажали в машину с закрытыми окнами. Это было похоже на фильм про шпионов, но немного напоминало и шутку, поскольку со временем мы смогли вычислить этот маршрут».
Первое время атмосфера была благожелательной. Турки разрешали командирам спать в самом здании, где была кухня и свой повар, и поэтому они могли допоздна сидеть, склонившись над своими картами и планами. Однако вскоре бюрократия оперативного центра MOM стала проблемой для повстанцев — вооруженные столкновения могли продолжаться несколько часов, тогда как иностранным представителям требовалось порой несколько недель для одобрения планов поставок оружия, медикаментов и обуви. Повстанцы обратились к средствам массовой информации и рассказали о скупости оперативного центра MOM.
Однако некоторые оппозиционные деятели и дипломаты считают, что проблема состояла как раз в обратном. «Оперативный центр MOM стал средством для коррумпирования Свободной сирийской армии — но не потому, что он давал слишком мало, а потому что он давал слишком много», — говорит один оппозиционный деятель близкий к поддерживаемым центром MOM командирам.
По его словам, командиры постоянно преувеличивали количество своих бойцов для получения дополнительного количества денег, а некоторые из них завышали количество требуемого оружия для его последующего накопления или продажи на черном рынке. В конечном итоге это оружие оказывалось в руках у боевиков «Исламского государства». Другие группировки присоединялись к «Исламскому государству» для того, чтобы не быть атакованными его боевиками. «ЦРУ, конечно же, знало об этом, все в центре MOM об этом знали. Это была цена, которую нужно было платить за это дело».
Абу Ахмад открыто критиковал своих товарищей среди командиров за подобного рода деятельность, и это, как он считает, произвело впечатление на американцев. «Я говорил: этот парень утверждает, что у него 300 бойцов, а у него только 50. А этот занимается… Я многих ставил в неловкое положение, — говорит он. — Сирийцы были недовольны и говорили: „Он американский агент, информатор — как он может так говорить о нас?" Однако я был убежден, что они воруют деньги у нашей революции».
Трудно проверить, был ли Абу Ахмат сам так чист, как он утверждает, однако его нынешний статус контрастирует с позицией многих командиров повстанцев, которые имеют большие квартиры в Турции, разъезжают на новых автомобилях и покупают новейшие айфоны.
Абу Ахмад, его жена и двое их сыновей живут в небольшой квартире вместе с его родителями и семьей его брата. Он иногда предается горькой фантазии и пытается представить себе, как бы он жил, если бы участвовал в сговоре с другими командирами и получал бы свою долю. «Я не был бы „предателем". Люди выставляли бы мои портреты. У меня были бы прекрасные автомобили, — говорит он. — Я мог бы так поступить, но я этого не сделал. Вместо этого меня опозорили».
Однако еще более разрушительным, чем коррупция, стало соперничество между иностранными сторонниками и спонсорами оперативного центра MOM. Когда произошел раскол, каждая сторона попыталась поддержать своих командиров.
«Ребенок мог войти в помещение, где находились представители оперативного центра MOM, и сказать, какого парня поддерживают Соединенным Штаты, кого хотят видеть турки и кого продвигают саудиты, — говорит Абу Омар, друг Абу Ахмада, командир повстанцев, поддерживаемый Соединенными Штатами (это не настоящее его имя). — Центр MOM стал легальным названием, используемым для сокрытия всей дополнительной поддержки, которая оказывалась этим группировкам за спинами каждого из их представителей».
Самый большой раскол произошел между Соединенными Штатами и Турцией. Напряжение возросло после того, как группировка «Исламское государство» в июне 2014 года захватила второй по величине иракский город Мосул, а затем ее боевики стали быстро продвигаться по территории Ирака и Сирии. Вашингтон при помощи Пентагона начал бомбить с воздуха позиции Исламского государства, а поддержка наземных сил предоставлялась курдским ополченцам из Отряда народной самообороны (YPG), а не самим повстанцами. Пентагон увидел в представителях Отрядом народной самообороны привлекательных партнеров, потому что можно было не опасаться инфильтрации исламистов — и, в отличие от повстанцев, они не воевали против Асада.
Однако Анкара было возмущена — она в течение четырех десятилетий вела войну с Рабочей партией Курдистана, с родственной Отрядам народной самообороны организацией, а причиной этого были амбиции курдов относительно самоуправления в юго-восточной части Турции, и поэтому турки воспринимали как угрозу растущий у своих границ курдский анклав.
«Я был поражен тем, насколько искренними казались американские и турецкие официальные лица в своем непонимании друг друга. Иногда американские официальные лица, на самом деле, не понимали, почему поддержка с их стороны Отрядов народной самообороны воспринимается Турцией как большая проблема, — говорит Бонси из Международной кризисной группы. — По той же причине турецкие официальные лица не понимали, насколько разочарованы были американские официальные лица из-за отсутствия попыток ослабить инфраструктуру джихадистских группировок, использующих турецкую границу. Они говорили, не слыша друг от друга».
Поддерживаемые Соединенными Штатами повстанцы оказались посредине, и неожиданно их стали рассматривать как предателей их турецкие хозяева, а также исламистские группировки, которых они поддерживали. Абу Ахмад стал с большим трудом переносить посещение оперативного центра MOM. «Я оказался между поссорившимися родителями», — шутя, говорит он.
Он вспоминает встречу, во время которой один турецкий чиновник специально спросил его в присутствии американских коллег о том, почему американские удары помогают курдам, а не таким повстанцам, как он сам. Сотрудники ЦРУ сначала сидели молча, а затем вскочили со своих мест и стали говорить, что удары наносятся Пентагоном, а это другое ведомство.
Особенности политики Соединенных Штатов становилось все сложнее объяснить возмущенным бойцам, которые уже стали с большей симпатией относиться к исламистам, особенно после того как поддерживаемые американцами Отряды народной самообороны зимой 2016 года захватили несколько городов вблизи его базы на северо-западе Сирии, которые удерживались ранее повстанцами, говорит Абу Омар.
«Я потерял 57 бойцов на линии фронта, и вдвое больше было тех, кто лишился своих конечностей, — говорит он. — Как я могу объяснить им, что Пентагон поддерживает Отряды народной самообороны? Как я могу им объяснить, что ЦРУ поддерживает оперативный центр MOM? Это сирийские деревенские парни — они не разбираются в подобного рода вещах».
Связанные с ЦРУ командиры, в том числе Абу Ахмад и Абу Омар, также сталкивались со сложностями в совместной работе с турками. У Абу Омара возникли трудности с продлением разрешения на пребывание в стране, и, кроме того, ему сообщили, что он внесен в список лиц, находящихся под наблюдением со стороны служб безопасности. Когда он попросил американских официальных лиц поднять этот вопрос в беседе с турецкими официальными лицами, они сказали ему, что этот вопрос не находится под их контролем«.
Дилемма, с которой столкнулся Абу Ахмад, стала походить на фарс. В первые дни существования оперативного центра MOM турецкие официальные лица сопровождали его до границы во время проведения встреч. А после ссоры с американцами они сказали, что больше помогать они не будут. После этого он был вынужден превращаться в контрабандиста для того, чтобы присутствовать в Турции на международных встречах.
Однажды он в назначенное время оказался на границе и увидел, как один из поддерживаемых Турцией командиров сел в автомобиль и поехал на встречу. «Он помахал мне рукой и сказал „Пока!" Я стоял, пораженный увиденным», — говорит Абу Ахмад. Когда он пожаловался американцам, они посмеялись, но опять сказали, что ничего не могут сделать. Именно в это время повстанцы, пытавшиеся организовать свои разрозненные силы, сформировали новый альянс, получивший название Джебхат Шамия (Jabha Shamiya). Они надеялись на то, что это ослабит конфликт между Вашингтоном и Анкарой. Вместо этого разногласия обострились, и этот альянс был вынужден выйти из состава участников проведения тайных операций.
«Америка оказывала на нас давление, использую для этого помощь, предоставлявшуюся центром MOM. Турция пыталась оказывать на нас давление с помощью своего контроля доступа к границе, — говорит еще один лидер повстанцев из Алеппо, который попросил не называть его имя. — Это не союзники, это обманщики. Если у вас такие друзья, как у сирийцев, то вам не нужны враги».
Абу Ахмад предпочел отойти от дел, а не вступать в Джебхат Шамия, однако вскоре американцы попросили его стать их консультантом с оплатой, примерно, 1000 долларов в месяц. Среди сирийцев он стал известен как человек, способный организовать встречу. Критики говорили про него, что он помогал провалившемуся заговору ЦРУ с целью убийства лидеров ан-Нусры и пытался ослабить поддерживаемые Турцией группировки. Абу Ахмад отрицает участие в каких-либо заговорах, но признает, что он пытался заманить некоторые группировки назад в оперативный центр MOM.
Летом 2015 года американцы начали реализовывать программу Пентагона «Подготовь и экипируй» (Train and Equip), которая была предназначена для отобранных бойцов из числа повстанцев. Ее объем составил 500 миллионов долларов, но и она закончилась полным провалом. «Я был в шоке, — говорит Абу Ахмад. — Появились представители Пентагона, они стали встречаться с людьми в Газиантепе и отбирать тех людей, которых и ЦРУ и MOM считали бесполезными».
После того как первая группа программы «Подготовь и экипируй» была похищена представителями ан-Нусры, он стал подозревать, что американские ведомства не обмениваются между собой информацией. Затем вторая группа вместе с недавно назначенным командиром сдалась ан-Нусре.
«В тот момент я понял, что американцы ведут работу в двух разных направлениях», — говорит он. Он обратился к западным дипломатам с просьбой объяснить существующую американскую политическую систему. Они рассказали ему о Конгрессе, о Белом доме, а также о различных разведывательных и военных ведомствах. «Если Обама идет по одному пути, а люди в Конгрессе выбирают другой путь, но люди, работающие на земле, говорят „Нет, первый вариант работает, а второй не работает", то можно ли говорить о принятии какого-то решения?— спрашивает он, улыбаясь. — Возможно, проблема состоит в том, что слишком много демократии».
Тем временем американо-турецкий конфликт углублялся в результате обсуждения возможного введения бесполетной зоны на севере Сирии. Один из многочисленных спорных пунктов этого провалившегося плана был связан с вопросом о том, кто в Сирии будет их уполномоченным человеком. По мнению некоторых командиров, ЦРУ хотело, чтобы им стал Абу Ахмад. Тогда как турки намеревались поставить на это место близкого к себе человека. За день до противоречивой встречи в центре MOM для обсуждения этого вопроса, по словам Абу Ахмада, у его дома останавливается турецкая полицейская машина. Встревоженный происходящим, он запихивает в карманы все наличные деньги, и в этот момент полицейские стучат в его дверь.
В результате союзник по НАТО арестовал одного из местных союзников Вашингтона. Абу Ахмада в течение нескольких часов перевозили из одной штаб-квартиры разведывательного ведомства в другую. «Меня спросили, за что я был арестован, — говорит он. — Я сказал им: «Я сам не знаю. Это вы меня сюда доставили, и, наверное, вы должны предъявить мне обвинение».
В конечном итоге его поместили в близлежащую тюрьму, где он провел несколько дней, а в это время его жена и друзья отчаянно пытались дозвониться до кого-нибудь из американских официальных лиц. ЦРУ оказалось не в состоянии обеспечить его освобождение. «Они, действительно, попытались его освободить, — говорит находящийся в Вашингтоне источник, — но вряд ли это дело дошло до высокого уровня с учетом того, что он принимал участие в предположительно тайной операции ЦРУ».
Абу Ахмад вскоре понял, что единственный способ выбраться из тюрьмы состоит в том, чтобы согласиться на депортацию в Сирию — по сути, это было равносильно смертному приговору с учетом того, как его ненавидели исламисты. Тем не менее он подписал документы, и его высадили из машины на границе. «Я использовал имевшиеся у меня деньги, заплатил контрабандисту и тут же вновь оказался на территории Турции».
Более месяца он скрывался в доме, расположенном рядом с границей. В конечно итоге турки пообещали оставить его в покое — при условии, что он прекратит сотрудничество с американцами и с повстанцами. Скрепя сердце, он согласился на эти условия, и с тех пор он стал частью маргинального сирийского сообщества в Турции, а полагается он теперь на таких друзей как Абу Омар, которые снабжают его деньгами.
В один летний вечер Абу Ахмад отвез нас на машине к дому Абу Омара на турецком побережье для того, чтобы «предаться воспоминаниям о революции». Абу Омар выглядел ухоженным — короткие волосы, спортивная рубашка с короткими рукавами и новенький айфон. Он пригласил нас в рыбный ресторан и сразу же начал жаловаться.
Его группировка уступила ан-Нусре территорию и популярность, и никто, кажется, теперь не думает о сотрудничестве с американцами, говорит он. «Турки относятся ко мне так, как будто я американец. Джебхат ан-Нусра считает меня предателем. Никто не понимает, почему я сижу вместе с американцами — я делаю это, потому что я сириец, который пытается все сделать ради своей цели, — говорит он. — Я хотел бы узнать, как американцы меня воспринимают. Считают ли они меня патриотом? Или думают, что я наемник?»
Турецко-американские отношения продолжают оставаться напряженными, несмотря на возобновление обсуждения президентом Трампом возможности введения бесполетной зоны и молчаливое одобрение Вашингтона интервенции Турции на севере Сирии, предпринятой для того, чтобы отодвинуть «Исламское государство» и Отряды народной самообороны от своих границ. «Эти отношения улучшились на 1000%, однако они продолжают оставаться ужасными», — говорит аналитик Аарон Стейн (Aaron Stein) из вашингтонского Атлантического совета.
Для Абу Ахмада психологическое напряжение переросло в физическое. Его жена звонит по телефону, она встревожена. В течение последних нескольких месяцев он больше трех раз останавливал машину и думал, что у него сердечный приступ. «Но все обошлось, — говорит она. — Доктора говорят, что это были приступы паники».
Иногда Абу Ахмад думает о том, чтобы навсегда уехать из этого региона. Но это не так просто. Германия отказала ему из-за его связей в прошлом с одной повстанческой группировкой, которую теперь обвиняют в военных преступлениях.
В прошлом году он попросил нескольких американских официальных лиц помочь ему перебраться в Соединенные Штаты. Они сказали, что ему надо сначала зарегистрироваться в ООН в качестве беженца. Больше они с ним не связывались, а последнее распоряжение президента делает еще менее вероятным, что он получит разрешение на въезд в Соединенные Штаты.
Он позвонил своим старым контактам из ЦРУ и попросил у них о помощи. И вот что они ему ответили: «Мы сожалеем, но это вопрос Госдепартамента. Это разные ведомства».
Эрика Соломон является корреспондентом Financial Times на Ближнем Востоке.
