Илья Кенигштейн случайно посмотрел передачу с Владимиром Соловьевым — известным российским телеведущим и путинским пропагандистом, и пришел к выводу, что россияне завидуют украинцам, которые смогли избавиться от тирана.
«Зависть — вот главная причина этой войны. Зависть к народу, который решил изменить ход собственной истории, избавившись от тирании, задумавшись о будущем своих детей. И не просто решил, а пошел это делать. И если бы не страх, жадность и глупость правителей, за ошибки которых сегодня платят обычные люди, никому даже в голову не пришла бы мысль, что между Украиной и Россией может начаться настоящая, грязная и черная война», — написал Кенигштейн.
Илья убежден, что украинцы больше не готовы терпеть нравоучения и шуточки от россиян.
«Настал момент, когда нравоучения и снисходительные советы, вместе с презрительными анекдотами про „хохлов“ и восприятием украинской культуры через призму борща и галушек — больше на х** не нужны. Раньше это терпели, а сейчас — нет», — написал он.
Далее Илья подчеркнул, что россиян объединяет ненависть к украинцам.
«В СМИ украинцев называют нацистами, на кухнях — необразованными холопами. Объединяет одно — ненависть. Причина у ненависти — зависть. Зависть разрушительна, как радиация. Она ведет к полному обесцениванию собственного «я». Зависть не бывает белой, она всегда черна. Как чума, она заражает нормальных и адекватных людей, наполняя их души черной мглой: «Бандеровцы! Вы ущемляете русскоязычное население! Вы просрали свою экономику! Вы недостойны иметь свою страну!», — процитировал Кенигштейн.
Далее Илья выразил убеждение, что россияне должны заняться своими проблемами, объединиться, как это сделали украинцы, но вместо этого они «делят» Украину, поглощены ее трудностями, ждут, когда политика Украины станет «пророссийской».
«Шансов на подлинное примирение у этого поколения больше нет. И шансов на прощение тоже нет. Рано или поздно украинцы со своими проблемами разберутся: и с экономикой, и с культурой, и с правительством дураков, и с коррупционерами. Рано или поздно закончится война. Что останется после этого?» — задал Кенигштейн риторический вопрос россиянам.
