На протяжение десятилетий российские лидеры настаивали на том, что Америка не может претендовать на моральное превосходство. Для каждого неблаговидного поступка, совершенного как Советским Союзом, так и в постсоветское время, от трудовых лагерей до вторжений, существовал какой-то американский аналог. Такая равнозначность была проклятием для государственных деятелей Америки, которые утверждали, что придерживаются более высоких стандартов.
Так было до сих пор. Пятого февраля в одном из интервью с президентом Дональдом Трампом ведущий телеканала Fox News Билл О'Рейли назвал Владимира Путина «убийцей». Сложилось впечатление, что кивнув на данное высказывание журналиста, Трамп согласился с ним — сама же по себе такая оценка другого главы государства просто немыслима. Президент продолжил интервью, сказав, что «убийц много» и с сомнением добавил «Вы что же, считаете, что наша страна — такая невинная?» Его резкие заявления в отношении репутации Америки были беспрецедентны. Но установившаяся равнозначность свободно уживается со взглядом Трампа на отношения США и России, в лице которой Америка видит потенциального партнера.
В 2016 году Трамп не раз, не стесняясь в выражениях, высказывался о Путине, говоря, к примеру, что тот «очень умен!», противопоставляя тем самым его популярность среди россиян незавидному положению в американских опросах Барака Обамы. Он высмеял доказательства того, что за хакерским взломом электронной почты демократической верхушки Америки во время выборной кампании стоял Кремль, и обвинил в этом американские спецслужбы. В качестве возможных объяснений такого неколебимо теплого отношения — компромат и тайный сговор. Официальные запросы, если они продолжатся, могут пролить свет на утверждения, что команда организаторов выборной кампании Трампа сотрудничала с Москвой.
Разрозненные замечания президента и его помощников подразумевают и альтернативное объяснение: администрация предусматривает грандиозную дипломатическую договоренность с Россией, в которую будет входить контроль над вооружениями, борьба с терроризмом, статус Крыма, экономические санкции и отношения с Китаем — договоренность, по правилам которой два лидера будут упорно запугивать всех остальных.
Такая позиция не только идет вразрез со взглядами тех республиканцев, которые наряду с большей частью американской внешнеполитической верхушки считают Путина бандитом. Это также противоречит позициям двух предшественников Трампа. Обама беспечно списал Россию со счетов как раздражающую региональную державу, обладающую ядерным потенциалом и, хоть и склонную беспокоить соседей, но обреченную на ненужность. Джордж Буш-младший, который на встрече с Путиным открыто заявил, что посмотрев в глаза российскому лидеру, увидел в них его душу и ему понравилось то, что он увидел, позже стал колебаться между символическими протестами против бесчинств Кремля и судорожными попытками их игнорировать.
Все это означает, что любой договор между Россией и Америкой столкнется с сопротивлением в Конгрессе и, вполне возможно, даже в кабинете господина Трампа. Тем не менее, общественное мнение позволяет увидеть следующее: как показали опросы, к Путину сейчас относятся более благосклонно, а к России — менее настороженно, чем до того, как Трамп проникся к российскому лидеру симпатией. В России государственная пропаганда положительно повлияла на образ Трампа и смягчила антиамериканские настроения.
С точки зрения стиля, предполагаемая команда представителей обеих сторон кажется неплохо подобранной. Ни одной из них не нравится основанный на правилах либеральный мировой порядок. Обе могут врать не краснея. Легко представить, как господин Трамп разделяет также и дипломатический подход господина Путина. Так же, как русские люди, он, кажется, предпочитает двусторонние отношения неприятным наднациональным органам управления и, скорее всего, определяет национальные интересы Америки исключительно с военной и коммерческой точки зрения. Создается впечатление, что оба лидера готовы свести разрозненные вопросы и сферы к единому знаменателю. Но ни один не обеспокоен вопросом прав человека. Оба расценивают унижение соперника как здоровое проявление власти.
Задобрить мясника
И все же, если рассматривать эту идею в качестве возможности для дальнейших открыто заявленных целей Трампа на Ближним Востоке и в других регионах, то у нее есть три серьезных недостатка. Во-первых, это ущерб, который будет нанесен существующим альянсам Америки и международной репутации. Второй недостаток заключается в неизменных реалиях отношений между великими державами, обусловленных историей и географией, когда ни одно соглашение не может быть отменено. И в-третьих, создается впечатление, что Трамп в отношениях с Кремлем делает классическую ошибку президента-новичка, которую в свое время совершил Джордж Буш-младший, пытавшийся увидеть в глазах российского лидера душу, а также Барак Обама, стремящийся к «перезагрузке» отношений с Россией в 2009 году — попытка выдать желаемое за действительное.
Во-первых, Трампу очевидно хотелось бы получить союзника против так называемого «Исламского государства». Его видение ситуации, что российские вооруженные силы боролись с «Исламским государством» в Сирии, ошибочно: они в основном бомбили других противников Башара Асада, клиента господина Путина. Но все могло бы измениться — особенно сейчас, когда положение господина Асада в Дамаске стало безопаснее, как отмечает сотрудник Вашингтонского института ближневосточной политики (США) Эндрю Таблер.
Что же может предложить Россия? Способ Путина вести войну в Алеппо, как и в Грозном, — беспорядочные бомбардировки и нападение на гражданских лиц. Поэтому российские военно-воздушные силы могут быть задействованы против Ракки и других оплотов «Исламского государства», где американские самолеты бессильны. Но даже если бы это было приемлемо, проблему это вряд ли решило бы. «Исламское государство» можно уничтожить только посредством оккупации территорий, а Россия в области наземных операций предложить мало что может.
У России нет необходимости иметь в Сирии сухопутные войска, поскольку ее силы де-факто находятся в союзе с Хезболлой и Ираном. Это создает резкий контраст между Америкой и Россией относительно понимания того, кого считать террористом. Принимая во внимание количество мусульман в России, а их 20 миллионов, в разделении понятий ислама и терроризма Путин был столько же тактичен, как в свое время Барак Обама. Он заявил, что православие имеет с исламом общего больше, чем с католицизмом и, что «ислам — это яркий элемент российского культурного кода, органическая часть нашей истории». В Чечне, например, его гротескный сатрап Рамзан Кадыров насаждает законы шариата (мусульманское право).
За нелепым сочетанием путинской жестокости, цинизма и культурного прагматизма стоит проблема того, что для сирийского урегулирования, приемлемого для Белого Дома, не говоря уже о суннитских партнерах Америки, чья поддержка была бы крайне важна для любых сил, захватывающих территории «Исламского государства», понадобиться свести к минимуму влияние Ирана. Но России было бы очень трудно согласиться с таким развитием ситуации. Ее достаточно напряженные отношения с Ираном имеют больше нюансов, чем, кажется, понимают в Белом Доме.
Иран граничит с Россией со стороны Каспийского моря и Кавказа. Оба государства конкурируют за влияние в центральной Азии. Так как иранская ядерная бомба угрожала бы первенству России в регионе, Россия была рада принять участие в соглашении, ограничивающем ядерную программу Ирана. Но такая близость заставляет Путина быть осторожным, дабы не вызвать враждебной реакции со стороны Ирана. Как говорит Николай Кожанов из Европейского Университета в Санкт-Петербурге, у русских на карту поставлены интересы, каких у американцев нет, включая энергетические проекты и трубопроводы в Каспийском море и вокруг него. Они хотят продавать Ирану оружие, в том числе ракеты класса земля-воздух и атомные электростанции, а чтобы сохранить Башара Асада у власти, им необходимо сотрудничество с Ираном. Навряд ли они захотят разорвать ядерное соглашение — то, чем грозился Трамп.
По большому счету, те же самые факторы — география, безопасность и торговля — подкупили бы любое предложение Трампа о призыве России выступить в качестве защиты от Китая. В отличие от Путина, Трамп не выказал совершенно никакой вежливости по отношению к Си Цзиньпину, которого разозлил еще до вступления в должность президента, высказав свою точку зрения на тайваньский вопрос. Как отмечает Дмитрий Саймс, президент Научно-исследовательского центра по национальным интересам, американские дипломаты обеспокоены длящимися десятилетиями теплыми китайско-российскими отношениями. Стивен Бэннон, влиятельный стратег господина Трампа, несомненно, рассматривает Китай как крупного противника. В основе грандиозного плана Трампа лежит попытка пересмотреть отношения этих трех держав.
Другие возможные преимущества Америки от грандиозного плана включают сокращение российской кампании запугивания и дестабилизации в странах Балтии и движение по контролю над вооружениями. Опять же, простор для прогресса здесь слишком узок. Сделка по ядерным ракетам дальнего радиуса действия, которая ограничивает потенциал обеих сторон до 1 550 развернутых боеголовок, истекает в 2021 году. Господин Трамп мог бы продлить его или попытаться снизить планку; он мог бы также захотеть сделать что-то с огромным численным превосходством России в сфере тактического ядерного оружия. Но возможности противоракетной обороны Америки, которые Россия рассматривает как угрозу для своего сдерживания, были бы втянуты в любые переговоры по данному вопросу, а объекты ПРО в Европе нужны исключительно для противостояния Ирану. Должно быть, господину Трампу тяжело смириться со сделкой по уменьшению их возможностей, по крайней мере в нормальном мире, и при условии, что Конгресс не является абсолютно пассивным.
Потребности медведя
Во многих аспектах мистер Трамп, кажется, переоценивает значимость влияния России, а также его согласованность со своими целями. Он путает гордую поступь агрессора с уверенной походкой сверхдержавы. «Сила», которой он восхищается, опирается на стратегические активы, унаследованные от советского прошлого — место в Совете Безопасности и ядерное оружие — и запасы углеводородов, подкрепляемые сноровкой Путина в плане бездумной жестокости. Его не сдерживают ни союзники, ни угрызения совести, ни внутренняя оппозиция, он спец по дезинформации и дискредитации критиков, с которыми расправляется только так. Но Россия под его руководством держава скорее вспыльчивая и назойливая, чем глобальная и способная к преобразованиям. Дипломатическая изоляция и сдерживаемая коррупцией экономика сводит на нет любые серьезные амбиции.
Россия может, однако, воспользоваться какой-либо возможностью, и одну из них представляет господин Трамп, какую бы роль Путин не сыграл в его приходе к власти. (В отличие от Путина, Трамп не отнесся серьезно к данным в отношении хакерской атаки со стороны России. Несколько сотрудников ФСБ России были арестованы по обвинению в измене в ходе операции, которая вполне могла быть охотой на киберкрота. А одного высокопоставленного кремлевского инсайдера нашли мертвым, смерть предположительно наступила от сердечного приступа.)
Ослабление санкций — это самый очевидный пункт на повестке дня Кремля в отношении господина Трампа как президента, который будет иметь двойной эффект помощи экономике России и разобщения союзников Америки. Но для Путина кое-что будет, возможно, иметь еще большее значение. Спустя несколько дней после инаугурации Трампа Первый канал, главный государственный телеканал России, услужливо предоставил список таких вещей, и они кажутся гораздо более достижимыми, чем цели самого президента США.
Первым в списке был антитеррористический союз, ибо «ничто так не объединяет, как борьба против общего врага». Во-вторых, после вступления в НАТО Черногории Россия хочет остановить дальнейшее расширение альянса. Запрет может распространиться на Швецию или Финляндию, а на Украину и подавно. Отзыву мистера Трампа о НАТО как «устаревшей» организации были только рады. Если бы Россия вмешалась в дела своих балтийских соседей, преданным альянсу членам правительства, таким как госсекретарь Рекс Тиллерсон и министр обороны Джеймс Маттис, пришлось бы пытаться убедить Трампа выполнить обязательство о взаимной обороне. Если он этого не сделает, НАТО фактически умрет, что станет главным призом для Путина.
Третьим в списке Первого канала было признание Крыма территорией России, вместе с наложенным де-факто вето на будущее Украины. Кремль хочет сохранить контроль над потрепанной восточной частью страны — там, где снова вспыхнули бои — и таким образом обеспечить рычаги влияния на ее политику. А Америка и ее партнеры настаивают на выводе российских войск, восстановлении контроля Украины над своими границами и проведении региональных выборов с участием международных наблюдателей.
Здесь, на первый взгляд, ситуация для Путина не обнадеживающая. Тиллерсон в ходе слушаний по вопросу своего утверждения в должности подтвердил незаконность аннексии Крыма и вторжение России на восток Украины. Но Трамп мог бы разрешить это противоречие, сказав, что принятие права России на Крым было бы всего лишь признанием реальности. Используя этот же принцип, он может призвать президента Украины Петра Порошенко смириться с господством России на востоке его страны. А это, в свою очередь, могло бы спровоцировать крах правительства в Киеве, что Путина бы устроило. И так как правительство Порошенко сыграло роль в вытеснении Пола Манафорта, главы избирательной кампании Трампа, Вашингтон это тоже бы одобрил.
Помните о декабристах
На четвертом месте в списке Первого канала было прекращение выступления США в роли мирового жандарма и недвусмысленное признание сфер влияния двух стран. Звучит экстравагантно, но вполне правдоподобно. Кроме странной сделки с отелями, Трамп проявлял мало интереса к тем частям мира, которые хотел бы подкупить Владимир Путин — восточной Европе, Балканам и бывшим республикам Советского Союза. Трамп «не имеет намерения нести светоч демократии во все уголки мира», отмечает ведущий Первого канала Валерий Фадеев. То, чего нет в списке, но стоит иметь в виду — это несогласие Трампа с глобальными действиями по проблеме изменения климата, которое может оказаться полезным для страны, зависящей от экспорта нефти и газа.
В Кремле не ожидают немедленных уступок. По словам нового постпреда США в ООН Никки Хейли, снятие санкций не является неизбежным. Противоречивые сообщения о том, что Трамп сказал Порошенко и Юлии Тимошенко, одному из его политических противников, наводят на мысль, что он либо не определился со своими дальнейшими действиями в отношении Украины, либо запутался. И все же, идеологическое значение победы Трампа для России уже можно считать колоссальным. Она устраняет одну из самых серьезных угроз власти Путина — привлечение Америки в качестве альтернативной системы управления созданной им авторитарной моделью.
Но это не новый повод для беспокойства. Советские и российские лидеры в прошлом как почитали Америку, так и очерняли ее. (Сталин выступал за «соединение русского революционного размаха с американской эффективностью».) Они знали, что пример этот вдохновлял повстанцев и идеалистов. Восстание декабристов 1825 года, в ходе которого армейские офицеры ополчились против царя Николая I, вдохновлялось Декларацией независимости. В 1917 году некоторые прореволюционные русские считали США путеводной звездой: Россия должна была стать новой Америкой, только лучше и справедливее. Советские власти пытались, во многом тщетно, искоренить американские книги, музыку и одежду.
Они были обоснованно обеспокоены: успехи Америки подрывали Советскую власть. После того, как коммунизм рухнул, Америка стала идеалом. Изменения начали происходить после финансового кризиса 1998 года и американской интервенции в Косово. Россия не была в состоянии составить экономическую конкуренцию или поддержать своих клиентов, и ее люди обратились к простому убеждению: мы сильнее, потому что обладаем моральным превосходством.
Пришедший к власти на рубеже тысячелетия Владимир Путин сотрудничал с Америкой до 2003 года, когда Буш вторгся в Ирак, а в Грузии произошла «революция роз». В следующем году началась оранжевая революция на Украине. Владимир Путин считал, что Америка свергла лидеров двух бывших советских республик, и испытывал сильное отвращение к возможности подобного развития событий в Москве. В 2011 году он обвинил в прошедших против него демонстрациях тогдашнего госсекретаря США Хиллари Клинтон, что поспособствовало дальнейшему ухудшению отношений.
Для Путина недостатком победы Трампа является то, что она мешает ему говорить об Америке как о враге. Это могло бы быть только временной неудачей: несмотря на презрение к НАТО и либеральный интервенционизм, Трамп вполне может напасть на кого-то в военном отношении, и здесь антиамериканскую пропаганду можно, при необходимости, повернуть вспять. Сейчас Путин будет доволен, что американский лидер, наконец, выказывает ему то уважение, которого он, как ему кажется, и заслуживает.
Ирония заключается в том, что любой выросший до 1989 года русский человек может увидеть в Трампе идеальную советскую карикатуру на ненавистного американского империалиста. Сейчас, правда, этот же образ позволяет кремлевским пропагандистам представлять его в качестве союзника в глобальной борьбе между правыми националистами и загнивающими западными либералами — сражение, которое продолжится в ходе предстоящих в Германии и Франции выборов. Российское телевидение особенно смакует кадры демонстраций в Америке и Европе. Они представляют собой новый захватывающий фронт возглавляемой Путиным цивилизационной борьбы, к которой теперь присоединился президент Соединенных Штатов.
