Пять лет назад в Пекине проходила одна из сессий Комитета по обновлению Бреттон-Вудса, группы, которая стремится осмыслить будущее многосторонней экономической системы.
После нее любезные хозяева мероприятия пригласили участников на один из своих знаменитых ужинов, славящихся изобилием и гостеприимством. Гости могли от души насладиться уткой по-пекински и Lux Regis (вином, производимым в регионе Нинся, которым китайцы по праву гордятся).
Рядом со мной за ужином, потягивая красное вино отечественного производства, сидели два высокопоставленных руководителя китайского Eximbank. Мы говорили о будущем Китая как супердержавы за рамками экономики.
Они говорили: «Вы на Западе ждете от Китая слишком многого. Конечно, у нас есть вес и размах. И в последние три десятилетия нам удавалось выбирать правильную стратегию. Но обратите внимание, что Китай все еще немногим отличается от прочих развивающихся стран…»
Если логика in vino veritas работает и в случае китайцев, то мои соседи по столику явно утверждали, что встать во главе глобализации Китаю пока не по силам.
В нынешнюю эпоху трампизма, разумеется, существует огромный соблазн рассматривать мировую шахматную игру как подобие перетягивания каната.
Если главными действующими лицами на самом деле выступают Вашингтон и Пекин — G2 современного мира — добровольная замкнутость США означает большую свободу действий для Китая.
В последние недели подобное видение ситуации распространилось особенно широко.
На Давосском форуме Клаус Шваб провозгласил Си Цзиньпина великим кормчим глобализации.
В марте этого года в Чили пройдет встреча на высоком уровне со странами-участниками переговоров по ТТП (Транстихоокеанскому партнерству), за исключением США, и Китай — в списке приглашенных.
Кроме того, в Европе мы наблюдаем, как даже в экономическом плане утрачивает свою силу концепция «Северной Атлантики». Будь то инициатива брюссельского сообщества, либо решение каждой столицы в отдельности, но европейские страны, похоже, предпринимают собственные «развороты в Азию».
Да и в Латинской Америке, за очевидным исключением Мексики, трудно найти дипломатию, которая бы не искала у Пекина возможностей для экономического партнерства, более перспективных, чем те, что можно ожидать от Вашингтона Трампа.
К этой островной и индивидуалистической позиции Соединенных Штатов следует прибавить экономическую мощь Китая, которая не ограничивается одной торговлей.
Если начиная с 2013 года при показателе суммарного импорта и экспорта свыше четырех триллионов долларов Китай обгоняет США, становясь главной торговой нацией, его сила все больше ощущается в сфере прямых иностранных инвестиций (ПИИ), финансирования новейших разработок и межправительственных кредитов.
Итак, можно сказать, что Китай является подлинным «лидером глобализации»? Хотя в последние дни китайцы вовсю расхваливают благословенную экономическую взаимозависимость, идея взять на себя организационные обязанности в отношении новой мировой системы приветствуется далеко не всеми в высших эшелонах власти Пекина.
Глобализация самого Китая, если не считать экономику, дело отнюдь не легкое. Китай не является «образцом для подражания». Совсем не блещет с точки зрения «мягкой силы». И китайцы прекрасно это понимают.
В коллективной системе мира и безопасности Китай не столько на сцене, сколько в зрительном зале. Войска или ресурсы, предоставляемые им для миссий по поддержанию мира, которые организует Совет Безопасности ООН, ничтожны.
Вместе с тем он не спешит продвигать реформу модернизации постоянных членов этого элитного органа многосторонней дипломатии.
Даже в собственной китайской структуре проекции силы простое сравнение с США демонстрирует разделяющую их пропасть. Ежегодно американец тратит на оборону в среднем в восемнадцать раз больше, чем китаец.
И еще: возглавлять глобализацию значит защищать идеалы и модели, которые могут — по крайней мере впоследствии — получить «универсальный характер».
Можно ли представить себе, что Китай возглавляет переговоры по транснациональной стандартизации практик в таких областях, как интеллектуальная собственность, охрана окружающей среды или государственные закупки?
Многие страны, очевидно, пленила траектория экономического роста Китая. И у китайской модели действительно есть чему поучиться. Однако она не воспроизводима в других национальных контекстах.
Хотя сегодня китайское превосходство ни у кого не вызывает сомнений — и его относительная мощь в ближайшие годы, вероятно, будет только расти — то, чем до сих пор располагал Китай, была лишь «большая стратегия» для самих себя.
Чтобы быть мировыми лидерами, китайцы должны знать не только то, чего они хотят от мира, но и то, что они могут миру дать.
