Евгений Ярошенко, эксперт Международного центра перспективных исследований, специально для «Апострофа»2 марта 2017 года исполнилось 25 лет с момента начала вооруженного конфликта в Приднестровье. Хотя боевые действия между войсками Молдовы и вооруженными формированиями самопровозглашенной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) завершились после подписания перемирия в июле 1992 года, конфликт уже четверть века находится в «замороженном» состоянии из-за нерешенности статуса региона. С тех пор Молдова потеряла контроль над этим регионом, однако ПМР не было признано ни одним государством мира.
Под «замороженным» конфликтом понимается такая ситуация, при которой отсутствуют активные боевые действия между враждующими сторонами без политического решения конфликта. Кроме приднестровского конфликта, примерами «замороженных» конфликтов могут быть нынешние ситуации в Абхазии, Южной Осетии, Нагорном Карабахе, Крыму, Косово и на Кипре.
После подписания Минских соглашений, которые способствовали деэскалации конфликта в Донбассе, многие украинские политики и эксперты стали рассматривать «замораживание» конфликта по «приднестровским сценарию» как лучшую альтернативу по сравнению с восстановлением полномасштабных боевых действий или решением проблемы путем предоставления особого статуса отдельным районам Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО).
В связи с этим возникает потребность прежде всего проанализировать возможности и риски вследствие замораживания конфликта.
Безусловно, главным преимуществом «замораживания» конфликта является возможность избежать худших последствий, связанных с продолжением боевых действий: потери среди военнослужащих, гражданского населения, вынужденно перемещенные лица, материальный ущерб и разрушения.
Кроме того, замороженный конфликт позволяет государству, на территории которого происходит этот конфликт, в ближайшей перспективе сэкономить ресурсы, потраченные на содержание неконтролируемых районов. В конце концов, такое положение вещей позволит сосредоточиться на решении внутренних проблем, построении конкурентоспособной экономики, создании боеспособной армии, подготовке собственного плана мирного урегулирования и тому подобное. Фактическая потеря контроля над сепаратистскими районами не помешала Грузии (более успешно) и Молдове (менее успешно) провести важные реформы на пути европейской интеграции.
В то же время «замораживание» конфликта не снимает ряд объективных вызовов, которые стоят перед этим государством.
Во-вторых, неурегулированность конфликта отдаляет неконтролируемые территории и затрудняет их реинтеграцию. За 25 последних лет в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье и Нагорном Карабахе выросло целое поколение, идентичность которого обычно не ассоциируется с Грузией, Молдовой или Азербайджаном.
В-третьих, «замороженные» конфликты служат благоприятным центром для контрабанды товаров, оружия, наркотиков и для возникновения других угроз. Эти явления становятся выгодным бизнесом для обеих сторон конфликта, если линия фронта остается неизменной длительное время. Так, контрабанда в Донбассе не требует дополнительного объяснения после начала блокады со стороны общественных активистов.
В-четвертых, нерешенные конфликты могут провоцировать острые общественные и политические противоречия вокруг путей урегулирования — от силового сценария к отделению сепаратистских образований. Подобная ситуация до боли знакома каждому гражданину Украины, которому не безразличен мир и будущее нашего государства.
Другой вопрос — насколько возможно «замораживание» конфликта в Донбассе? Уникальность войны в Донбассе делает менее реалистичным повторение «приднестровского» сценария на Востоке Украины.
В отличие от приднестровского конфликта, ситуация в Донбассе является более интернационализированным конфликтом. Санкции США и ЕС против России связаны именно с конфликтом на Востоке. Как следствие, «замораживание» пока не отвечает интересам России, поскольку сохранятся санкции Запада. В свою очередь, нерешенность украинского кризиса мешает многим международным игрокам развивать сотрудничество с Россией.
Кроме того, если в других «замороженных» конфликтах линия разграничения соответствует географическим, административным или этническим границам, то в Донбассе эта линия сформировалась в результате боевых действий, «по-живому» разорвала этот регион. Соответственно, заморозить этот конфликт будет непросто в практической плоскости, поскольку множество семей имеют родственников, которые оказались по разные стороны линии разграничения. Кроме того, в Донбассе до сих пор действует единая производственная цепочка.
Таким образом, Украине непросто заморозить конфликт в Донбассе на определенное время. В этой связи Украине необходимо разработать свой комплексный план урегулирования с учетом уникальности конфликта в Донбассе.
Евгений Ярошенко, эксперт Международного центра перспективных исследований, специально для «Апострофа»
