В 2012 году я отправился в странствие через Англию. Пройдя пешком через всю страну, я хотел собрать истории о любви — и находил их в дороге, в пабах, в полях, в деревнях и в городах. Я рассказывал свои истории людям, которых я встречал в пути, а они рассказывали мне свои, и в наших разговорах мы снова и снова останавливались, чтобы заново понять смысл слова «любовь».
Со временем стал делать записи этих историй, волнующих и сильных, и выкладывать их в аудио-коллекцию в интернет, делая их доступными для всех, кто был готов слушать. Но тем холодным апрельским утром 2012-го, когда я вышел из своего дома с рюкзаком на плечах, я не имел ни малейшего понятия о том, куда заведет меня эта работа — и какое отношение рассказы о любви могут иметь к тому, как меняется общество.
Четыре года и 1500 миль спустя, у моего проекта появилось имя — A Human Love Story. Я прошел все Англию, побывал в Европе — и не только. Я разговаривал с людьми в самых разных местах: в оперном театре и в тюрьме, на лесной тропе и на шумном фестивале, в деревнях и в городах. Я собрал сотни любовных историй, а мою аудио-коллекцию прослушало более 25 тысяч человек в 50 странах со всех континентов.
Из этого обмена историями я вынес твердое убеждение, что рассказывая друг другу наши истории любви и делясь самым сокровенным, мы можем изменить к лучшему и мир вокруг, и самих себя. Но как это происходит? И что в этих рассказах такого важного?
В своих странствиях я понял, что рассказы о любви — это всегда рассказы о тех моментах, когда мы чувствовали глубокую и сильную связь — с другими людьми, с каким-то местом или с частью самих себя. Любовные истории — это истории таких моментов, не важно длятся они одну секунду или всю жизнь. По сути дела, истории любви — это и есть главные истории жизни, потому что они рождаются из ситуаций, когда мы чувствуем себя по-настоящему живыми, когда мы испытываем «расцвет свой человечности», используя выражение писательницы и активистки Одри Лорд.
Рассказы о любви имеют над нами такую силу не только потому, что они «ухватывают» эти моменты пробуждения к жизни — но и потому, что они в полной мере показывают нам трагичность тех ситуаций, когда связь с миром и другими прерывается: отсутствие диалога, отсутствие понимания, отсутствие сочувствия. В историях любви сталкиваются друг с другом самые разные, нередко противоположные эмоции: радость, печаль, боль утраты, чувство дома, счастье и страдание.
В рассказах о любви эти чувства выходят на поверхность, потому что там мы позволяем себе быть ранимыми, открытыми другим людям, безоружными перед самими собой и своим окружением. Барьеры рушатся, маски сорваны — и мы один на один с миром и с другими людьми.
Во время моего первого путешествия через Южный Даунс, на вершине холма Бикон-Хилл я встретил пожилого мужчину. Мы разговорились, и он рассказал мне, что каждый день ходил со своей собакой по одной и той же дороге — как воспоминание о прогулках с его женой, которая умерла за год до этого. Эти прогулки стали для него единственным способом почувствовать ее присутствие; они стали эпитафией ушедшей любви. Стоя на холме, он рассказывал мне о силе этой простой попытки восстановить связь с прошлым, он чувствовал жену рядом с собой — невидимая ему, она сливалась с полями, с небом, с лаем их собаки — и их любовь продолжала жить в этом незамысловатой повседневности.
В другой раз, когда я шел по берегу канала в Бирмингеме, женщина лет сорока остановила меня и спросила, куда я иду и чем занимаюсь. Мы прошлись вместе, и она рассказала мне свою историю любви. Стараясь не разрыдаться, она говорила о том, как тяжело ей было принять тот факт, что ее сын — уже не ребенок, а взрослый и независимый человек. Он уехал с друзьями, и она тосковала по нему. Ее рассказ был историей о способности отпустить того, кого любишь.
В 2013 году мне удалось присоединиться к проекту театра Pimlico Opera, привлекавшему к участию в театральных постановках тюремных заключенных. Я провел несколько часов с группой из восьми заключенных, и мы говорили о том, что значит для них любовь. Для них она была мимолетным ощущением причастности к миру: открытая дверь, чья-то рука на плече или просто кивок в их сторону.
Один из заключенных показал пальцем на своего приятеля и сказал что «его любовная история — это он», но не в романтическом смысле, а потому, что приятель был добр к нему и принимал его таким, как он есть. Перед тем как закончить нашу встречу, я попросил их записать мне на память свои имена. Каждый без исключения сначала написал свой тюремный номер: утрата идентичности, разобщение — полная противоположность любви.
Еще одна тема, с которой я постоянно сталкивался в своем путешествии — это отсутствие любви к себе у людей, которых я встречал, неспособность относится к себе с пониманием и добротой. Одна женщина, которая пустила меня к себе переночевать, сказала мне, что не может смотреть на себя в зеркало и не хочет вешать свои фотографии в доме. Ее собственная мать годами просила ее о фотографии, но та не могла переступить через себя. Она считала себя недостаточно красивой.
Истории любви очень часто берут свое начало в гостеприимстве, в том, чтобы открыть свой дом и свое сердце незнакомцу, в простой человечности. В своей автобиографии «Письмо к заложнику» французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери пишет о чудодейственной силе улыбки, о ее способности не только залечить раны, оставленные насилием, но даже и стереть всякую память о нем — как будто его и не было вовсе. И пока я странствовал, готовность людей предложить мне если не стол и кров, то хотя бы доброе слово, вселяла в меня надежду.
И все же: почему делясь своими историями любви, мы можем изменить общество?
Во-первых, для того, чтобы рассказать свою историю чужим людям, нужна смелость: смелость быть безоружными. Становясь уязвимыми, мы делаем себя доступными для взгляда других людей, и это может быть очень болезненно, как будто с нас срывают маски. И в то же время, идя на такой шаг, мы даем себе возможность быть услышанными — и получить ответы на свои вопросы. Через сочувствие и эмпатию мы можем начать строить основы нового общества.
Во-вторых, делясь переживаниями, мы не только делимся своей человечностью — мы создаем возможность для новых историй любви. Например, та женщина из Бирмингема, которая не хотела смотреть на свое отражение, смогла найти в себе смелость сфотографироваться и подарить этот снимок своей матери — такая маленькая, но такая важная перемена!
Все эти маленькие перемены задают основу для перемен более существенных, и в этом заключается моя главная мысль: любая форма человеческого общения может быть общением о любви и для любви. Повсюду, где мы видим несправедливость, страх и разобщение, мы можем сознательно вносить искру любви, через сочувствие и открытость друг-другу.
Способность открыто делиться чувствами, слушать и слышать дает нам возможность установить связь с людьми, которых мы раньше не знали или не понимали. Незнакомое становится менее незнакомым, чужое — менее чужим. Мы видим в беженке мать, в преступнице дочь. В рассказах о любви нет «я», там есть только «ты» или «мы».
Куда ведет нас этот путь? Как тишина, наступающая после шума, или как круги, которые идут по воде от брошенного камня, эхо любовных историй, которые мы рассказываем друг-другу проникает во все уголки нашей жизни и залечивает раны. Эти истории — просто способ сближения, первые шаги на пути к более сознательному и солидарному обществу.
Но в конце концов, нам нельзя останавливаться на словах. Нам нужно двигаться дальше, к действию — живя в моменте и реагируя на то, что мы видим и переживаем. Нам нужно создавать новые истории, не из слов — а из присутствия там, где мы нужны. Активизм должен начаться с нас самих. Мы должны сделать все возможное, чтобы создавать любовь — а не только говорить о ней.
