Американский историк Грегори Карлтон (Gregory Carleton) рассуждает о том, как российская интерпретация национальной истории выстраивалась вокруг множества иностранных вторжений в страну. Такое прочтение прошлого служит сегодня для оправдания агрессивной внешней политики Кремля.
Западная держава атакует. Кремль взят. Главы государства и церкви в плену. Россия на грани окончательного распада. Типичная, безумная паранойя? Нет, так было на самом деле, и каждый россиянин прекрасно знает эту историю. Народное ополчение во главе с дворянином и мясником пошло маршем на Москву и прогнало иностранцев.
Так Россия обратила в бегство поляков в начале XVII века. Это неизвестное за пределами России вторжение занимает центральное место в ее тысячелетней истории, однако его нельзя назвать уникальным событием. Задолго до того, в XIII веке монголы вторглись в Россию и правили ей две сотни лет. В XVI веке крымские татары жгли и убивали в Москве Ивана Грозного. Им на смену уже пришли поляки, которые продемонстрировали схожие пироманские наклонности.
100 лет спустя после изгнания поляков Россия разгромила шведское вторжение. Еще через век на нее напал Наполеон во главе невиданной до того по величине армии. Позднее пришел Гитлер с еще более невероятным количеством войск. Причем этот список еще не полный: очень многие в тот или иной момент выбирали своей целью Россию, нацию, которая традиционно говорит о том, что на ее долю выпало множество страданий.
Это историческое наследие, по моему мнению, как ничто другое формирует восприятие Россией мира и ее места в нем. По сути, оно даже позволило ей без малейших сомнений заявить о своей исключительности, то есть статусе извечной цели постоянных иностранных агрессий. Было бы ошибкой считать, что такой подход стал всего лишь недавним изобретением Кремля и его пропагандистского аппарата. Эта вера уже больше двух столетий служит фундаментом российской национальной идентичности, в которой находили себя как реакционеры, так и революционеры. С тех пор, какой бы ни была идеологическая обстановка, эта идея формирует широкий консенсус и пускает все более глубокие корни в умах.
Иностранные угрозы
Россия, наверное, представляет собой уникальный случай среди наций ее ранга: ее образ тесно связан с ее военными действиями, как прошлыми, так и настоящими. Россия воевала с большинством крупных государств современной Европы и всеми без исключения ближайшими соседями, причем неоднократно, будь то Литва, которая в XV веке была сильным герцогством, или Польша, с кем Россия поквиталась в XVIII веке (аннексия и исчезновение с политической карты).
История России тесно связывает с вторжениями восприятие нации самой себя, а также представляет все эти конфликты в рамках одного и того же сценария: российский ответ на иностранную угрозу. Подобное прочтение истории, которое для многих россиян переплетено с душой нации, позволяет отбросить любое направленное в их адрес обвинение (врожденная агрессивность, сильнейшая паранойя и т.д.). Хотя иностранные актеры могут меняться, сама постановка остается прежней.
Что такое НАТО, как не последняя в череде враждебных России западных коалиций, которая решила продвинуться к ее границам? Когда поляки взяли Кремль, они заручились помощью наемников со всего континента. Великая армия Наполеона была французской всего наполовину: в ней были австрийцы, пруссаки, хорваты, итальянцы, поляки… Армии Гитлера на Восточном фронте отличались тем же разнообразием. Что касается Крымской войны 1850-х годов, разве протестантская Англия и католическая Франция не получили поддержку мусульманской Турции в нападении на православную Россию? Такой взгляд на историю подводит нас к следующему выводу: единственная общая черта всех западных стран — обостренная русофобия.
Главным военным подвигом в этой истории стала Вторая мировая война, когда вставшая во главе всего Советского Союза Россия обратила в бегство Гитлера. День победы над нацистской Германией стал выходным и отмечается в России, как никакой другой праздник. Это объект несравненной патриотической гордости в том плане, что этот военный триумф говорит россиянам, что они представляют собой как народ. И градус этой идентичности может привести лишь к новым заявлениям о своей исключительности. Как заявил Владимир Мединский незадолго до назначения министром культуры в 2012 году, русские «делают историю». Да, именно они делают ее, потому что спасли мир (причем не только во время Второй мировой).
Роль спасителя
Эти слова Мединского (их потом не раз повторяли историки и политики), основываются на модели, вытекающей из этой мифической истории, в которой России приходится защищаться от завоевателей с глобальными замыслами. С разницей в век Наполеона и Гитлера постигла та же судьба. За отступлением Наполеона из России в 1812 году последовали череда российских побед и формирование коалиции для того, чтобы вырвать Европу из когтей французского императора. Два года спустя Париж пал. В таком представлении истории окончательное поражение при Ватерлоо в 1815 году представляет собой лишь ожидаемое завершение процесса, ведь смертельная рана была до того нанесена россиянами.
Это утверждение тоже возникло не сегодня и пользуется популярностью с XIX века. Вдохновивший большевиков революционер Николай Чернышевский назвал своих соотечественников «спасителями от ига монголов, которое они сдержали на мощной вые своей, не допустив его до Европы, быв стеной ей, правда, подвергнувшейся всем выстрелам, стеною, которую вполовину разбили враги». На рубеже ХХ века это верование стало настоящей доктриной в высших кругах военной иерархии.
Оборонительная позиция
Эта история России, которая в очередной раз отвечает на вызов судьбы, кажется как никогда жизнеспособной. В дело вновь идет понятие фашизма, но на этот раз без свастик и коричневых рубашек. Как гласит новая «История Второй мировой войны», 12-й и последний том которой называется «Великая Отечественная война», этот новый фашизм характеризует любую страну, которая стремится к однополярному авторитарному мировому порядку, в частности под предлогом распространения демократии и защиты прав человека.
Выпущенная при официальной поддержке министерства обороны книга с предисловием за подписью президента Владимира Путина (и не только его) открыто утверждает, что сегодня Америка воплощает в себе подобную угрозу, что вынуждает Россию вновь взять на себя традиционную роль защитника. Как следствие, все инициативы США и их союзников по НАТО лишь подтверждают эту теорию, по крайней мере, внутри страны. Так, например, смотрящие на восток иностранные военные подразделения не размещались в Польше с 1941 года.
Кроме того, эта оборонительная позиция прекрасно вписывается в недавние шаги России. Аннексия Крыма и вмешательство на востоке Украины были, как утверждается, всего лишь необходимыми шагами для защиты русофильского населения от враждебности правительства. Точно так же, военная операция в Сирии изначально представлялась как вынужденная военная кампания для уничтожения Исламского государства (запрещенная в России террористическая организация, прим.ред.), возникновение которого, как неустанно повторяют в России, является прямым следствием американского вторжения в Ирак в 2003 году.
Стратегическое преимущество
Как бы то ни было, за всем этим представлением можно выделить и другую традицию. История великой нации, которой постоянно приходилось иметь дело с внешними агрессорами, тесно переплетена с тем фактом, что залогом ее выживания была военная мощь. Только вот мощь, что бы вы ни думали, не всегда предполагает завоевания, расширение или формирование национальной армии: ее можно также добиться и обращением другого в бегство на политическом фронте.
Иначе говоря, хотя Россия не в состоянии соперничать с США и НАТО в том, что касается непосредственной военной силы, у нее все же может быть стратегическое преимущество: она может дестабилизировать страну или коалицию, способную противостоять ей. Понимание этой практики достижения мощи иными средствами представляет последние инициативы России в несколько ином свете.
Ее аннексии Крыма и востока Украины означают, что та никогда не сможет присоединиться к НАТО. Слепые бомбардировки в Сирии обостряют миграционный кризис, который становится угрозой для единства Европейского Союза. Объясняет поставленная цель и российскую поддержку ультраправых партий по всему континенту.
Кибератаки для содействия в избрании Дональда Трампа президентом США (он был предпочтительным кандидатом для Москвы, потому что в частности назвал НАТО «устаревшим») стали последней и, наверное, самое поразительной инициативой этого рода (правительство, кстати говоря, категорически отрицает свою причастность).
Изоляция — принятая судьба
То, что долетает сейчас из России до наших ушей действительно словно приходит из «другого мира», как говорила Ангела Меркель в 2014 году. У этого мира есть своя собственная внутренняя логика, и он крепко держится за нее. По ней вооруженные вмешательства могут интерпретироваться как оборонительные шаги, воздействие на внутреннюю политику соседних стран представляется контрмерой против их агрессивной политики, а изоляция воспринимается как в полной мере принятая всеми участь.
Этот последний пункт проливает свет на один важный момент в мифе о российской исключительности: во враждебном мире россияне могут в конечном итоге рассчитывать лишь на самих себя. Возвращаясь к изначальному примеру, как Запад отреагировал на монгольское вторжение? Шведы и немцы, как иуды, выбрали этот момент, чтобы напасть на страну. По этой причине в России никогда не было особого доверия к Западу. Ставший императором в 1881 году Александр III любил шутить по этому поводу, что у России есть только два союзника: армия и флот. Не случайно эти слова сегодня с триумфом возвращаются на банкноты и рекламу в метро.
Как бы то ни было, такая картина верна только в настоящий момент. С появлением в Белом доме Дональда Трампа, который с упоением критикует всех, кроме России, и с приближением чреватых серьезными последствиями выборов во Франции, Германии и Нидерландах ситуация вполне может измениться.
