Недавно я оказался в тихом коридоре Дельфтского технологического университета в Нидерландах, напротив торгового автомата. Я должен был выступать на конференции под названием «Переосмысление денег», но так как после перелета сильно устал и страдал из-за разницы во времени, захотел сначала выпить кока-колы. У торгового автомата был небольшой цифровой интерфейс, созданный голландской компанией Payter. На нем красовалась фраза: «Только бесконтактная оплата». Я достал свою банковскую карту, но вместо выдачи напитка, автомат выдал сообщение: «Карта недействительна». Не все карты одинаковы, даже если вам удалось обзавестись одной — а доступно это не каждому.
В представлении экономиста, идеализированный свободный рынок — это когда рациональные люди вступают друг с другом в денежно-валютные отношения для взаимной пользы. Одна сторона — «покупатель» — передает денежные знаки другой стороне — «продавцу», а тот предоставляет в обмен на них реальные товары или услуги. И вот он я, уставший человек в поисках возможности повысить уровень сахара в крови. А передо мной магазин в виде разложенных на полке газированных напитков, заведует которыми действующий от имени продавца колы торговый автомат. Он представляет собой послушный механический аппарат, который должен соблюдать неформальный рыночный контракт: вы даете деньги моему владельцу — я даю вам кока-колу. Так почему же чертова машина не желает заключить этот договор со мной? Налицо сбой рыночного механизма.
Чтобы разобраться с данным дефектом, сначала необходимо понять, что в нашей жизни присутствуют два вида денежных средств. «Наличными» называется система физических дензнаков, передающихся для совершения сделок вручную. Они находятся в общественном пользовании. Мы могли бы назвать их «государственными деньгами». Мы ведь действительно относимся к наличным как коммунальной услуге, они «просто есть», и этого достаточно. Подобно другим коммунальным услугам, они могут показаться мерзкими и непривлекательными, учитывая неэффективность и пространство для коррупции, но доступ к ним в принципе открыт. Богатейшие члены общества могут передавать их непосредственно беднейшим, и наоборот.
Наряду с этим, существует отдельная система электронных фиатных денег, в которой наши дензнаки обретают форму «объектов данных», фиксируемых в базе данных банком — официальным органом, получившим полномочия ведения их учета для нас. Мы называем это банковским счетом, и, вместо физического перемещения этих денег, отправляем с мобильного телефона или через интернет сообщения своему банку с просьбой изменить данные. Деньги «уйдут» от вас к другому человеку, если два соответствующих банка договорятся о внесении исправлений в ваши счета, и тогда ваши показатели сократятся, а показатели второй стороны увеличатся.
По сути, этот второй вид является частным и работает от инфраструктуры, коллективно контролируемой жаждущими прибыли коммерческими банками и рядом сотрудничающих с ними частных посредников оплаты, таких как VISA и MasterCard. Записи о данных на вашем банковском счете не являются государственными деньгами. Правильнее будет сказать, что ваш банковский счет фиксирует частные обещания вашего банка о возможности получения вами доступа к государственным деньгам. Иметь «500 фунтов» на счете в банке Barclays в действительности означает, что «Barclays обещает вам доступ к 500 фунтам». Сеть банкоматов является основным способом превращения банковских обещаний — «депозитов» — в государственные денежные средства. А система электронных платежей, с другой стороны, — это способ передавать или переоформлять эти обещания между нами.
Такая двойная система дает возможность оплачивать пиццу в ресторане с помощью как частных цифровых денег, так и наличных, извлеченных из банкомата в случае сбоя системы банковских карт. Такой выбор кажется справедливым. В зависимости от обстоятельств мы можем ориентироваться на целесообразность одной или другой формы. Однако, пока вы читаете это, архитекторы «безналичного общества» вовсю работают над ликвидацией функции использования государственных денежных средств. Они хотят полностью приватизировать движения дензнаков, принудительно располагая банки и посредников частных платежей в центре всех взаимоотношений между покупателями и продавцами.
Общество безналичных расчетов — более точно его следовало бы назвать обществом банковских платежей — часто преподносится как неизбежность, результат «естественного прогресса». Утверждение это либо наивно, либо лицемерно. Любое будущее общество безналичных банковских платежей будет результатом преднамеренной войны против наличных денежных средств, развязанной союзом трех элитных групп, имеющих глубокий интерес в его появлении.
Первая группа — это банковский сектор, который контролирует основную систему электронных фиатных денег — конкурента общественной системы наличных средств. Представителей банковского сектора раздражает то, что люди действительно пользуются своим правом конвертировать банковские вклады в государственные деньги. Это заставляет их поддерживать сеть банкоматов в рабочем состоянии. Они считают общество безналичных расчетов утопией, при которой деньги не смогут не только покидать банковскую систему, но и существовать вне ее, а будут перемещаться только между банками.
Вторая группа — сектор частных платежей (MasterCard и иже с ним), который получает прибыль от управления инфраструктурой, обслуживающей банковскую систему, и оптимизации процесса, с помощью которого мы перемещаем деньги между банковскими счетами. Они имеют свои корыстные причины настаивать на аннулировании опции платежей наличными. Сделки за наличный расчет подразумевают непосредственное взаимодействие двух сторон, без каких-либо посредников, и не оставляют Visa возможности прервать их.
Третья группа — возможно, по иронии судьбы — состоит из государства и квазигосударственных образований, таких как центральные банки. Совместно с индустрией финансовых услуг они в целях мониторинга и контроля заставляют всех и каждого покупаться на привлекательность общества банковский платежей. Система денег банковского оборота формирует паноптикум, позволяющий — в теории — фиксировать, просматривать и анализировать все сделки, и хорошие и плохие. Кроме того, «автономная» природа наличных денег означает, что дистанционно изменить или заморозить их нельзя. Это препятствует реализации центральными банками «инновационной» денежно-кредитной политики, например установке отрицательных процентных ставок, которые медленно изменяют дистанционные банковские вклады дабы сподвигнуть людей на расходы.
Правительства никогда особо не упоминают эту стратегию денежно-кредитной политики. Она не достаточно хитроумна. Пожалуй, основным оружием, используемым альянсом, является более классическая тактика запугивания «шок и трепет». Наличные используют преступники! За наличные покупают наркотики! Наличные — это черная экономика! Наличные поощряют уклонение от уплаты налогов! Умение преподнести контроль как защиту основывается на постоянных призывах думать о внешнем враге — террористе или мафиози. Этот элемент моральной паники противопоставляется дружелюбной ненавязчивой рекламе цифровых платежей. Возникающее общество безналичных расчетов вырисовывается подобным футуристическому восходу солнца, смывающему эти опасные грязные банкноты лучами гигиеничного и удобного цифрового спасения.
В поддержку основного альянса выступает вспомогательный корпус номенклатурных академиков, экономистов и футурологов, живущих в зеленых пригородах и летающих бизнес-классом ради выступлений на технологических конференциях, в которых участвуют льстивые медийные эксперты и инновационные журналисты, воспевающие жизнь без наличности. Книга «Проклятие наличных денег» (2016) гарвардского профессора экономики Кеннета Рогоффа была номинирована на премию «Книга года» по версии издания Financial Times и McKinsey, что, несомненно, сопровождалось приглашениями на спонсируемые финансовым сектором конференции в пятизвездочных отелях.
Прием психологического нападения работает. Нидерланды — где я столкнулся с торговым автоматом — стали одним из ключевых фронтов в войне с наличными деньгами. Воспринимаемая здесь как нелегал в бегах «наличка» все чаще исключается из официальной экономики, привлекая неодобрительные взгляды продавцов в магазинах. Везде указано " принимаем только карты«. Что за Карты такие? Ну прямо гламурные светские львицы, желанные в каждом магазине. Карты имеют более высокое положение. Посмотрите на банковские рекламные ролики и изображения аксессуаров для Карт. Для наличных никто аксессуары не делает.
Сегодня, правда, происходит смещение линии фронта в более бедные страны. В Индии, например, недавно произошла так называемая «демонетизация», заключавшаяся в грубом и стремительном изъятии всех бумажных денег по приказу премьер-министра Нарендры Моди, стремящегося навести порядок в «теневой экономике». Этот ритуал неизбежно повлек за собой затруднения среди беднейших граждан Индии, зависимых от наличных денег и зачастую не имеющих доступа к банковским счетам. Миссия, изначально направленная на искоренение коррупции, была по иронии судьбы изменена на навязывание «жизни без наличности» ради экономического развития индийских бедняков.
Миссия эта получила поддержку созданного на основе ООН альянса «Лучше, чем наличные», который поощряет «переход от наличных денег к электронным платежам для сокращения масштабов нищеты и содействия всестороннему росту», а ключевыми партнерами считает Visa, MasterCard и Фонд Citi. Действиям Моди также предшествовало начало программы Cashless Catalyst — совместной инициативы правительства Индии и USAID, нацеленной на распространение в Индии электронных платежей и поддержанной множеством занимающихся реализацией цифровых платежей компаний. Такие официальные союзы государств, корпораций и научно-педагогических кадров впечатляют. Чтобы оправдать это, восхищавшиеся действиями Моди со стороны состоятельные представители городской элиты Индии могут смело ссылаться на книгу Рогоффа.
Рогофф, правда, показался напуганным и заявил, что выступал за ликвидацию наличных денег только в развитых странах с развитыми банковскими системами. Тьфу, проклятие! Весьма влиятельный и политически мощный экономист Гарварда выпускает посвященную борьбе с наличными книгу мирового масштаба и беспокоится о том, что менее обеспеченные страны восприняли это всерьез. Как так?
Попытка представить общество безналичных банковских платежей в качестве блага для обездоленных является в лучшем случае шаткой. Если вы уязвимый «обитатель» неофициального сектора экономики, подозрительный тип вне системы или ненадежно занятый работник с низким уровнем дохода, банки и посредники платежей вряд ли заинтересованы в придании вам приоритетного значения. Общество банковских платежей не будет обрабатывать действия, которые происходят в периферических трещинах, формирующих основу вашего существования. В действительности оно предназначено для ликвидации этих пробелов. Что может быть охарактеризовано как «прогресс» и в то же время будет означать отделение от экономики в процессе экономической чистки. Под предлогом уничтожения «теневой экономики», низшие слои общества, беспризорники, эксцентричные и необузданные граждане будут принудительно загнаны под контроль государственно-корпоративного мейнстрима.
Не могу сказать, что питаю особую любовь к наличным деньгам. Мне плевать на ностальгические грезы об эстетической красоте банкнот, их текстуре и культурном значении в рамках рыночной системы, хотя я понимаю, что это важно для многих. Меня не особо заботит педантичная история наличных и то, которая из китайских династий выпустила их первой — Тан или Сун. Что меня беспокоит, так это безотчетное бездушие торгового автомата, который взял и преградил мне путь в свободную торговлю.
Старые автоматы такого не делали. У них была небольшая щель для монет, дававшая возможность даже оборванному нищему превратить свой крошечный доход в пропитание. Пристально взгляните на автомат. На самом деле аппаратов в нем два. Встроенное в корпус устройство Payter работает не на продавца колы, а на платежные корпорации. У продавца колы банковский счет один, а автоматом пользуется множество людей со множеством счетов в разных банках. Банки эти должны определять, кто из их клиентов хочет перечислить деньги: сколько, на какой счет и в какой другой банк. Устройство предназначено для отправки информации о моей карте на линии передачи сетей карточных платежей, где за небольшую плату ей будет — в теории — назначен маршрут для облегчения перевода средств с моего счета на счет продавца.
Это перестало быть сделкой между мной и продавцом. Я имею дело с рядом неизвестных жаждущих прибыли третьих лиц, которые стоят между нами в качестве организаторов денежного потока, а также потенциальных «привратников». Если привратник не хочет быть связанным деловыми отношениями со мной, то и с продавцом вести дела я не смогу. Они могут подавлять, контролировать и обуславливать этот славный базовый ритуал капитализма — перечисление денег за передачу товара. Этот безобидный прибор излучает механическое безразличие, отчитываясь только перед далекими невидимыми боссами, запуская невидимые алгоритмы в невидимых черных ящиках, которым я не нравлюсь.
Называя банковские платежи «безналичными», операции в наличной форме справедливо было бы называть «безбанковскими». Ведь это именно то, что представляют собой физические дензнаки, и единственное, что стоит между нами и полностью приватизированной денежной системой.
Как и в случае с предыдущими приватизациями, мы обязательно услышим споры экспертов о том, что, если компании электронных платежей перестанут отвечать требованиям людей, их вытеснят частные системы получше. Черта с два. Когда вы в последний раз видели надежного конкурента MasterCard, Visa и им подобных? Они возглавляют огромную сеть сетевых систем, на которую распространяется действие неослабевающих сетевых эффектов. Владельцы магазинов не заинтересованы в использовании конкурентов Visa, учитывая абсолютно доминирующую позицию последней.
Максимум, на что можно надеяться, — это умеренная олигополия платежных корпораций, в значительной степени подверженных действию геополитических стремлений государств, на территории которых они находятся. Правительство Китая поддержало создание China UnionPay именно потому, что не хотело, чтобы платежные мегакорпорации США были привратниками в совершаемых китайскими гражданами сделках.
При организации обороны всегда есть два варианта. Вы либо блокируете входящую атаку, либо наносите стратегический контрудар, что описывается иногда фразой «лучшая защита — это нападение».
В условиях первой стратегии центральное место занимает демонстрация того, что доводы против наличных денег преувеличены, ошибочны или недоработаны. В гневных тирадах против наличных денег присутствуют как преувеличение, так и неточность, но решающее значение имеет незавершенность. Например, допустим, мы согласны с тем, что преступники предпочитают наличные. Значит ли это, что их нужно запретить? Запрещение всего, чему отдают предпочтение преступники, почти наверняка приведет к ограниченному, удушающему существованию всех и каждого. Поздравляю, мы изжили преступность, но сделали это за счет уничтожения свободного творческого пространства и защиты информации от несанкционированного доступа. Конец преступности будет сопровождаться появлением властного полицейского государства, находящегося всегда рядом с вами, лезущего в вашу личную жизнь и относящегося к вам как к малышам, которым нельзя доверять. Наслаждайтесь жизнью.
Второй вариант предполагает нападение на предложенную альтернативу. Отметим, что, во-первых, новое общество безналичных платежей на самом деле не решит старых проблем — преступность переходит в цифровую форму, и вместо кражи кошелька будет взломан ваш счет — и, что еще хуже, вызовет целый ряд новых, которые в маркетинговых материалах MasterCard не упоминались. Позвольте мне прочесть написанное невидимыми чернилами: Упомянули ли мы, что благодаря ликвидации возможности сделок с наличными мы сможем видеть все, что вы делаете? Не унывайте, ведь если вам нечего скрывать, то нечего и бояться!
Ах, да, я тоже могу использовать тактику запугивания. Я могу отметить, что уничтожение наличных на шаг приближает нас к потенциальному пониманию самого мощного и автоматизированного комплекса государственно-корпоративного финансового контроля в мире. Многие этого либо не понимают, либо им все равно. Мы, как та медленно варящаяся в кипятке лягушка, кажется, не замечаем того, как вгоняем себя в зависимость от отчужденной, непостижимой инфраструктуры, делающей нас все более покорными невидимым бюрократическим процессам.
Может, мне стоит усилить эффект тактики «шок и трепет»? Может, я смогу выдвинуть доводы о том, как в безналичном обществе террористы нацелились бы на электросети, чтобы затормозить всю региональную экономику?
Нет. Мое главное средство защиты наличных денег будет простым и интуитивно понятным. Оно надежно в той же степени, в какой непривлекательна «наличка». Оно простое в использовании. Для него не нужно никакой причудливой инфраструктуры. Оно не подвержено произвольным сбоям в алгоритмах из-за бездарности программистов. И, да, оно не оставляет следов данных, которые будут использованы для вовлечения стремлений и неврозов безликих технократов и бизнес-аналитиков в мою повседневную жизнь. Преступность идет с ним в комплекте, но все же это старый добрый нормальный капитализм, а не предсказательный капитализм контроля за «Особым мнением». И спросите себя вот о чем: вы правда хотите жить в таком вот обществе без возможности купить лекарства? Поверьте мне, экзистенциальную боль придется чем-то глушить.
