Стэнфорд, Калифорния. — «Я желаю ему удачи», — написал Майкл Макфол (Michael McFaul) в Твиттере в тот день, когда Джону Хантсману (Jon Huntsman) предложили занять пост посла США в России.
Макфол занимал эту должность с января 2012 года по февраль 2014 года, когда он ушел в отставку спустя два года практически постоянного стресса и переживаний. Москва вряд ли будет обращаться с Хантсманом — соратником Дональда Трампа — так же недружелюбно, как она обращалась с Макфолом, чья прямолинейность в вопросах защиты демократических ценностей так раздражала Москву, что он стал объектом ее нескрываемой ярости.
После того как Макфол покинул негостеприимную Москву, он вернулся в Стэнфордский университет, где он преподавал перед тем, как пойти на службу в Госдепартамент администрации Обамы в 2009 году — и где единственной угрозой для физического и психического здоровья человека являются студенты на велосипедах. В настоящий момент он занимает пост директора Института международных исследований Фримана Спольи (Freeman Spogli Institute for International Studies) при Стэнфорде и старшим научным сотрудником Института Гувера. Он согласился встретиться со мной в своем скромном офисе, где мы смогли побеседовать в перерыве между его выступлениями на телевидении.
По словам Макфола, отношения между США и Россией «ни разу за последние 25 лет не имели такого большого значения, какое они имеют сейчас». Однако в отличие от того периода времени, когда Советский Союза распадался, сейчас «нет места оптимизму». Тогда Америка была очень вдохновлена идеей о том, что Россия «может выстроить у себя демократические институты и капитализм и постарается сблизиться с Западом. Демократы и республиканцы Белого дома в течение 25 лет стремились к этой цели».
Макфол признал, что «на пути были заминки и препятствия», однако американцы «все равно продолжали надеяться на достижение этой цели. Сегодня, с моей точки зрения, на этом проекте можно поставить крест».
Владимир Путин уничтожил все надежды.
***
Путин занимает довольно значимое место в истории Макфола, и порой возникает впечатление, что его связь с российским лидером носит глубоко личный характер. Я бы сказал, что в период своей работы в Москве Макфол был «неугомонным американцем» — почти недипломатичным послом.
Но Макфол не согласился с моей точкой зрения. «Подозреваю, что большинство людей считали меня публичным человеком, который регулярно публикует сообщения в Твиттере. Это действительно было частью моей работы. Однако другая часть моей работы заключалась в том, чтобы ежедневно ездить в Министерство иностранных дел России и заниматься дипломатией, которая в основном сводилась к попыткам минимизировать негативные последствия, потому что отношения между нашими странами вступили в фазу конфронтации еще до моего приезда в Москву».
Путин готовился к переизбранию на президентский пост, когда Макфол прибыл в Москву, и это было время массовых демонстраций. «Сотни тысяч людей вышли на акции протеста впервые после распада Советского Союза. Именно тогда я и приехал в Москву».
Один высокопоставленный кремлевский чиновник, который был знаком с Макфолом много лет, сказал ему: «Майк, твой приезд именно сейчас — это манна небесная для нашей кампании». «Я много писал о демократизации и выступал в ее поддержку, — поясняет мой собеседник, — поэтому я стал идеальным объектом для их антиамериканской риторики. В России считалось, что Обама отправил меня в Россию, чтобы разжигать революцию против режима Путина».
Я спросил Макфола, какие чувства вызывает в нем осознание того, что он помог Путину переизбраться на президентский пост — что он невольно стал частью победной стратегии Путина. «Не думаю, что я сыграл решающую роль, — ответил он. — Но они действительно уверены в том, что их антиамериканская кампания принесла Путину существенное число голосов на выборах в марте 2012 года».
Макфол признает, что он не раз выходил за рамки того, чем обычно занимаются дипломаты. «В вопросах демократии, да, такое было, — сказал он, добавив, что такие инструкции он получал от администрации. — Будучи человеком, который никогда прежде не занимал дипломатическую должность, неужели я мог бы прилететь в Москву и начать свою собственную независимую операцию? Я не настолько глуп. Я действовал исключительно в рамках политики администрации США».
«Давайте внесем ясность, — продолжил он. — Я также был человеком, который принимал участие в разработке политики в 2009 году, и во многом она основывалась на идее о том, что мы должны взаимодействовать с государством и обществом».
«Что изменилось? Наша политика не изменилась. Изменения заключались в том, что Кремль начал демонстрировать озабоченность и тревогу за стабильность своего режима. И я никак не мог этого изменить».
***
Макфол также не мог ничего поделать с непрекращающейся травлей, которая началась после его публичного общения с представителями российского гражданского общества. «Они начали агрессивную кампанию, сбивая меня с толку, угрожая мне, преследуя меня и мою семью, — рассказал он. — Я выдержал два года. Всплеск агрессии в период моей работы в Москве был очень резким».
«Старожилы в посольстве говорили, что они такого никогда не видели, что такого не было даже в советские времена. Люди, работающие там, — это герои своей страны, потому что они сталкиваются с таким уровнем агрессии, с которым никто не должен сталкиваться».
Я упомянул об одном инциденте, произошедшем в марте 2012 года, после которого Макфол стал врагом в глазах российских националистов. Он должен был встретиться с одним из лидеров российского гражданского общества, и подробности той встречи не удалось сохранить в тайне. «Все мои телефонные разговоры записывались, — вспоминал Макфол, — и меня ожидал целый цирк — репортеры с камерами, казаки в папахах, ультраправая молодежь». Тогда его окружили, и он вышел из себя. «Я сожалею об этом», — признался он.
Хотя Макфол владеет русским языком и говорит на нем достаточно хорошо, чтобы вести довольно сложные беседы, но, как он сам признается, не всегда способен уловить все нюансы. «В тот день я хотел сказать собравшейся толпе: „Это сумасшествие. Такое поведение неприлично". Но вместо этого я сказал: „Это дикая страна". С тех пор мне постоянно напоминали об этом».
***
Украина потеряна для Запада? Донбасс и Крым потеряны навсегда?
Услышав эти вопросы, Макфол оживился. «Я думаю, что у Украины замечательное будущее. Если говорить об Украине, то я настроен очень оптимистично. Я не хочу прогнозировать, что именно произойдет на востоке. Я пока не уверен, что он потерян навсегда, но я верю, что выход из этой ситуации будет найден».
«Очень важным положительным следствием этой ужасной аннексии и вторжения стало то, что в результате произошло рождение украинского общества, украинской нации и идентичности».
Несмотря на проблемы в верхних эшелонах власти — куда попали в основном представители прежней системы — Макфол указывает на весьма энергичное гражданское общество и его стремление к интеграции с Европой. «Произошло рождение нации, — сказал он. — Путин несознательно спровоцировал именно это».
Каким может быть самый опасный шаг Трампа в отношении России? «Я считаю, — сказал Макфол, — что этим шагом может стать признание Крыма частью России. Такое решение подорвет основы всего того, чтобы мы выстроили после Второй мировой войны. В самом начале списка требований либерального международного порядка стоит требование не посягать на территории своих соседей. Это меня пугает».
Макфол выразил «сдержанный оптимизм», говоря о том, что Трамп по всей видимости уже готов отказаться от этого шага, добавив, что политика нового президента в отношении России становится все больше похожа на политику Обамы.
«Несмотря на все предвыборные обещания, если вы вспомните, что именно было сказано о НАТО, о Крыме и санкциях, вы поймете, что на самом деле мало что изменилось», — объяснил он.
Как завершится эпоха Путина? «Она завершится, когда Путин уйдет из власти, — ответил Макфол. — Но я думаю, он постарается оставаться у власти как можно дольше».
По его словам, естественное окончание президентства Путина «маловероятно», «учитывая характер системы, которую он выстроил вокруг себя — системы, которая опирается всего на одного харизматичного человека».
В России сейчас нет ничего, что можно было бы сравнить с Коммунистической партией Китая, и у россиян «практически наверняка нет таких идей и установок, не имеющих отношения к Путину, которыми какой-нибудь представитель его идеологического лагеря мог бы воспользоваться».
Итак, вы считаете, что Путин никогда не покинет власть и не переедет на свою дачу?
«Я бы на это не надеялся», — ответил Макфол.
Тунку Варадараджан — пишущий редактор POLITICO и научный сотрудник Института Гувера Стэнфордского университета.
