В преддверии первой встречи германского канцлера Ангелы Меркель и президента Соединенных Штатов Дональда Трампа накал страстей в Берлине и Вашингтоне дошел до крайней отметки. Обойдется ли дело, к всеобщему облегчению, просто вежливой беседой и рукопожатием (возможно, немного затянутым)? Или разговор перерастет в открытую конфронтацию — к ужасу дипломатов и на радость юмористам из Saturday Night Live?
Как бы то ни было, предмет возможного конфликта давно ясен. В ходе своей избирательной кампании Трамп неоднократно и жестко критиковал проводящуюся Меркель политику открытых дверей для беженцев. При этом его главный советник по стратегии Стивен Бэннон (Stephen K. Bannon) высказывался еще жестче, чем он. Глава Национального совета по торговле Питер Наварро (Peter Navarro) недавно заметил, что Германия использует «сильно заниженный курс евро» в ущерб как Соединенным Штатам, так и европейским странам. Президент также критикует Германию за недостаточные расходы на оборону. Кроме этого он называл НАТО изжившим себя институтом и отмечал, что без Европейского Союза можно было бы обойтись. Пока канцлер ничего не отвечала на все эти грозные обвинения. Однако стоит заметить, что, предложив Трампу сотрудничество после его победы на выборах, она добавила ядовитую оговорку — «на основе этих [общих] ценностей».
В предстоящей в пятницу встрече между Бушем и Меркель, безусловно, будет нечто зазеркальное. Речь идет о беспрецедентной для Соединенных Штатов и Германии смене ролей. Принимающая сторона — американский президент с необычайно мрачным взглядом на собственную страну, симпатиями к авторитарным лидерам и неприязнью к глобализации, международным организациям и иммиграции. Его гостья выросла в Восточной Германии и издавна привыкла идеализировать Америку как защитницу свободы во всем мире. Она была награждена Президентской медалью свободы и выражала Вашингтону глубокую благодарность за то, что он в 1990 году поддержал объединение Германии. За 12 лет, проведенных на посту канцлера, она не позволяла ничему встать между ней и ее приверженностью трансатлантическим отношениям. Этому не помешали ни информация о том, что Агентство национальной безопасности США прослушивало ее телефон, ни неожиданный массаж плеч, устроенный ей президентом Джорджем Бушем-младшим.
Стилистически Меркель и Трамп разительно отличаются друг от друга. Он эмоционален и раздражителен. Она бесстрастна и не поддается на провокации. Он ведет «Твиттер». Она снимает еженедельные информационные видеоподкасты, которые мало кто смотрит. Как сообщила одна из германских газет, готовясь к назначенной на вторник встрече, канцлер прочла интервью, которое Трамп дал в 1990 году Playboy. Если этот журнал и брал интервью у Меркель, об этом никто не знает.
Однако настоящие лидеры способны подняться над личными расхождениями. На деле значение имеет только один вопрос: как Меркель следует отвечать по существу на обвинения, выдвигаемые против нее и против Германии администрацией Трампа?
Стандартная германская реакция — подробно (и со сносками) объяснить, почему Германия юридически и морально вправе вести себя так, как она себя ведет. Иногда эти аргументы даже бывают верными, однако в других странах такое начало диалога почему-то не всем нравится. Поэтому, может быть, Меркель имеет смысл сделать неожиданный ход, возможно, способный выбить из рук оппонентов оружие. Вероятно, Германии настало время признать свои слабые места.
Начнем с того, что Германия тратит на оборону всего 1,3% от ВВП вместо обещанных НАТО 2%, и ее вооруженные силы отчаянно нуждаются в модернизации. Виновна по всем пунктам.
Не забудем и о германском торговом балансе: сейчас его общий профицит составляет рекордные 253 миллиарда долларов, а профицит конкретно с Соединенными Штатами — 70 миллиардов долларов. Это, конечно не 800 миллиардов долларов производственного дефицита, о которых говорил Трамп, но тоже немало. Наш бюджетный профицит тоже достиг рекордного уровня и составляет 25 миллиардов долларов. Понятно, что наше общество стареет, и наша одержимость накоплениями связана именно с этим. Однако сколько бы мы внимания ни уделяли этой проблеме, у нас все равно останутся миллиарды, которые можно было бы вложить в национальную инфраструктуру. Или в европейскую программу создания рабочих мест. Конечно, я ни на чем не настаиваю…
Далее, Меркель везет с собой целую группу директоров германских предприятий, чтобы поговорить о германских прямых инвестициях (255,5 миллиарда долларов в 2015 году), о 670 тысячах рабочих мест, созданных германскими компаниями в Америке, и о германской системе профессионального образования, благодаря которой уровень молодежной безработицы в стране составляет всего 6,5%. Прекрасно! Но почему бы не добавить к этому какой-нибудь неожиданный жест доброй воли, отвечающий на претензии новой администрации — а заодно и соответствующий интересам Европы? Например, можно было бы предпринять дополнительные усилия в области борьбы с терроризмом или увеличить наш военный вклад в противостояние «Исламскогому государству» (организация, запрещенная на территории РФ, — прим. перев.).
Вероятно, у германских участников предстоящей в пятницу встречи будет серьезное искушение начать объяснять, как нелепо с европейской точки зрения звучит воинственная риторика администрации Трампа о культурных войнах и экономическом национализме, и доказывать, что Берлин не может диктовать свои условия ни Европейскому центральному банку ни правительствам в Стокгольме или в Афинах.
Однако вместо этого Меркель стоило бы спокойно дать понять своему собеседнику, какие вещи не служат и не могут служить предметом торга. Это будущее НАТО и Европейского Союза. Это национальные границы и самоопределение народов — в том числе границы Украины и самоопределение украинского народа. Это представительная демократия, политический плюрализм и защита меньшинств. В конце концов, Запад, как заявил на прошлой неделе в Москве удивленному российскому министру иностранных дел Сергею Лаврову новый министр иностранных дел Германии Зигмар Габриэль (Sigmar Gabriel), это сообщество, границы которого определяются ценностями в большей степени, чем географией. И Меркель — не единственный человек в Германии, который твердо верит, что мы продолжаем разделять эти ценности с большинством американцев.
Констанце Штельценмюллер — старший научный сотрудник Института Брукингса и постоянный автор Washington Post.
