Воскресным вечером 13 марта 1938 года были вынесены приговоры. Начались расстрелы.
Взгляд мира в то время был прикован к Центральной Европе, так как немецкие войска вошли в Австрию, которая была присоединена к Великой Германии.
В это же время в Советском Союзе в тюрьме города Челябинска на Южном Урале было расстреляно 240 мужчин и женщин. Казненные были финнами.
В 1995 году я написал две статьи о судьбе финнов в Советском Союзе для газеты Helsingin Sanomat. Вместе с журналисткой Эйлой Лахти-Аргутиной (Eila Lahti-Argutina) мы написали по этой теме книгу Meillä ei kotia täällä («Здесь у нас нет дома», издательство Otava, 1997 год). Теперь картина этих расстрелов стала более полной.
После выхода книги Лахти-Аргутина нашла в архивах новые имена, но смерть прервала ее работу. Я взял интервью у детей расстрелянных, в России появилась книга в тысячу страниц о расстрелах на Южном Урале. Я посчитал, сколько финнов погибло в годы Большого террора (1937−1938 годы).
Кровавая расправа 13 марта не была единственной в своем роде. За три дня до этого в том же месте сотрудники безопасности НКВД расстреляли по меньшей мере 120 заключенных-финнов.
Многие из расстрелянных в ту воскресную ночь были женщинами, матерями семейств. Надо полагать, что расстрелянных было больше 240. Не все имена известны.
Сотни заключенных-финнов были привезены в Челябинск по железной дороге за два месяца до расстрела. Машины отвозили их на допросы в Управление НКВД и привозили обратно в тюрьму.
Многие жертвы были жителями финского поселка, расположенного около алюминиевого завода города Каменска. Мужчины были перебежчиками, которые приехали из Финляндии без документов и бумаг, многие — вместе с семьями.
Некоторые из этих финнов создавали проблемы. Они отлично работали, но брюзжали и поддерживали связь с Финляндией и посольством Финляндии в Москве.
Многие просились домой, но финские власти не могли, да и не хотели им помочь.
Финнов в то время расстреливали не только на Урале. То же самое происходило в Карелии, Ленинграде, Перми, Мурманской области и Республике Коми.
1938 год стал самым кровавым годом сталинских репрессий, особенно страшными были зима и весна.
Руководитель НКВД Николай Ежов предыдущей осенью дал указание арестовать всех перебежчиков, в том числе финских, на территории Свердловской и Челябинской областей.
Для проведения операции из Москвы был прислан уполномоченный. Сначала крайним сроком исполнения распоряжения было определено 15 марта, но затем пришел приказ о том, что уничтожение финских шпионских и диверсионных групп должно быть продолжено еще и в апреле.
Одновременно пришло указание НКВД об упрощении процесса рассмотрения дел и сокращении количества заключенных. Не хватало мест, еды и одежды. Сокращение произвели путем расстрелов.
Имена находящихся в переполненных камерах Челябинской тюрьмы заключенных выкрикивали, вызывая их на допрос.
Они были родом из Котки, Хельсинки, Саллы, Ювяскюля, Ямся, Петсамо, Пори, Вехкалахти, Куопио, Кеми, Лохья, Выборга…
Заключенным не давали сидеть и лежать, избивали, не позволяли спать, не кормили.
Их содержали в камерах, где можно было только стоять. Им врали о том, что они будут отправлены домой. Молодых девушек обманным путем при помощи бутербродов и чая принуждали подписывать протоколы.
На голову одного мужчины капали воду до момента, когда он больше смог терпеть. Женщину с больным сердцем посадили в ледяную ванную. Она умерла. Некоторым в глаза светили ярким светом. Заснувших во время допроса будили ледяной водой. Некоторые сходили с ума.
Один из финнов попытался задушить своего мучителя.
Единственным, кто ничего не сказал и не подписал, был Вейкко Хуотари (Veikko Huotari) из Оулу. Его три раза пытали, затягивая веревку на шее.
Имена и места рождения заключенных писали как придется, но на каждого оформляли бумаги и каждого фотографировали.
По фотографиям видно, как изменялся человек: с них с ужасом глядят постаревшие, похудевшие, бледные, морщинистые и поседевшие лица молодых людей. У мужчин отрастает борода. Ни один не улыбается.
В конце концов, все сознавались. В чем угодно.
Женщины, не знающие русского языка, сознавались в том, что они финские шпионки.
Многие признавались, что пускали под откос поезда и выводили из строя паровозы, взрывали станции и заводы. Один мужчина сказал, что убил Сталина.
Некоторые приехали для того, чтобы «поджигать леса» или «взрывать плотины». Кто-то замораживал воду в водопроводе, другой сыпал песок в подшипники.
Расхваливали фашистов и в очереди за продуктами ругали русских.
Штукатур Виктор Алхонен (Viktori Alhonen) «совершил срыв работ, заливая ступени на 10 сантиметров шире требуемого». За это его приговорили к смерти.
20-летний Салли Лаппалайнен (Salli Lappalainen) из Кеми неаккуратно производил сварочные работы, что привело к простою на заводе. Приговор: десять лет принудительных лагерных работ в Караганде и высылка в Сибирь.
Вейкко Олликайнен (Veikko Ollikainen) из Котки приехал из Финляндии в возрасте 12 лет и «получил шпионские задания». Он попытался убежать в Финляндию, но его поймали в Карелии и застрелили. Его отец был расстрелян, сестра отправлена в исправительно-трудовой лагерь.
Самая молодая заключенная, Сиири Хямяляйнен (Siiri Hämäläinen), уехала из Финляндии в возрасте 12 лет. От нее требовали признания в том, кто ее завербовал. В возрасте 17 лет ее отправили в лагерь на десять лет.
И другие девочки-подростки тоже отправлялись в лагеря на тот же срок.
Преступление девочек состояло в том, что они не донесли на своих родителях и братьев. Их обманули, сказав, что родителей отправили в лагерь на 25 лет без права переписки.
В 1930 году возраст наступления уголовной ответственности был снижен до 12 лет, но все же в таком возрасте не расстреливали.
Маленьких финских детей распределяли по разным детским домам. Им изменяли имена и превращали в русских. В бумагах некоторых из них записано: распределены в детский дом, а когда вырастут, будут помогать государству заселять малонаселенные территории: Казахстан, Сибирь, Карелию.
Приговор выносили районные тройки. Кроме них, в Москве действовала специальная двойка, в которую входили Николай Ежов и прокурор СССР Андрей Вышинский. Они выносили заочные приговоры шпионам и диверсантам приграничных государств, в том числе и финским.
Судов не было. Двойка выносила смертные приговоры обвиняемым в контрреволюционных преступлениях, не видя и не слушая самих обвиняемых.
Конвейер работал. Финнов, приговоренных в Челябинске 11 февраля, расстреляли 10 марта, приговоренные 13 февраля были расстреляны 13 марта. Кроме этого отдельных заключенных и отдельные группы расстреляли позже весной.
Обращает на себя внимание тот факт, что в первой группе расстрелянных было всего четыре женщины — Хелми Карьялайнен (Helmi Karjalainen), Импи Квинтус (Impi Qvintus), Айно Саарела (Aino Saarela) и Ольга Стеландер (Olga Stelander).
Во второй, воскресной группе, было уже 60 женщин.
Сначала расстреливали мужчин, для того чтобы потом спокойно уничтожить женщин?
С коварством было организовано и само задержание, по крайней мере, в Каменске. Мужчин и мальчиков собирали на собрание, арестовывали и грузили в вагоны. Женщины и дети отправлялись другим поездом. По прибытии в камеры помещали сначала мужчин. Затем детей разлучали с матерями, и женщин заталкивали в камеры.
Финны, в том числе и женщины, получали суровые приговоры. Русских, украинцев, поляков и немцев также в большом количестве осуждали на Южном Урале, но многие из них были приговорены только к высылке в лагеря, а женщины вообще редко получали приговоры.
Несколько беременных финских женщин избежали смертного приговора. Эбба Мурто (Ebba Murto) из Котки спаслась, когда во время помывки осужденных на расстрел охранники заметили, что она беременна.
Мурто была приговорена к высылке в лагерь, однако она потеряла двоих детей и мужа.
Расстрел сотен людей во внутренних помещениях — считается, что в подвалах тюрьмы — кажется невероятным. Проще было бы расстреливать на краю братской могилы. Известно, что могилой служила шахта Золотой горы. В 1990-х годах старатели обнаружили там человеческие останки.
Когда во времена Никиты Хрущева служба безопасности КГБ начала изучать «злоупотребления» НКВД, выяснилось, что над финнами издевались в кабинете 509 на третьем этаже здания челябинского Управления НКВД.
Вытянутые из них признания даже не пытались проверить или подтвердить.
Статистика политических репрессий в Советском Союзе свидетельствует о том, что во время «национальных операций», то есть в период репрессий 1937−1938 годов, финнов было расстреляно в процентном отношении больше всего. Из тех финнов, которым предъявляли обвинения по суду, было расстреляно 89%, тогда как средний процент расстрелов среди других национальностей составляет 73,6%.
Среди погибших в период «большого террора» национальных меньшинств финны находятся на шестом месте (около 11 тысяч к весне 1938 года).
Еще больше жертв было только среди поляков, немцев, китайцев, латышей и греков. По количеству арестованных финны находятся лишь на 16 месте.
К такому огромному количеству жертв не были готовы. Из переписки НКВД выясняется, что местные отделения просили, чтобы им срочно прислали еще патронов для наганов.
Зная, с какой периодичностью совершались расстрелы на Южном Урале (почти все заключенные были приговорены, большая часть приговоров была смертными, и приговоры финнам были особо строгими), два десятка лет назад я пришел к выводу, что за период 1937−1938 годов на Южном Урале погибло по меньшей мере 865 финских перебежчиков.
Исследовавшая архивы Эйла Лахти-Аргутина пришла к такому же предварительному заключению: жертв было примерно 845. Она предположила, что жертв могло бы быть около тысячи. Данные НКВД указывают на то, что на Южном Урале в течение одной этой зимы было ликвидировано 772 финна.
Александр Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» ужасался, что в декабре 1932 года в ленинградских «Крестах» исполнения смертного приговора ожидало одновременно 265 человек. Он не знал, что еще больше, почти 400 человек, ожидали его в 1938 году в челябинской тюрьме — и все они были финнами.
В других местах тоже производились массовые расстрелы. На сентябрь 1937 года было назначено начало «финской операции». Особая тройка НКВД приступила к работе в том же месяце — в один день она приговорила 500 «финских шпионов», а за пять дней подряд это количество составило 1382 человека. Из них 1353 человека получили смертный приговор.
3 апреля 1938 года в Петрозаводске было расстреляно 155 заключенных и ровно столько же спустя 20 дней. Рекорд одного дня составил 175 жертв (3 октября 1938). Почти на ту же цифру НКВД вышел в Ленинграде в 1938 году, когда были расстреляны 173 финна.
Президент Владимир Путин провозгласил в своей программной речи на Валдае в сентябре 2013 года — одновременно с бичеванием западных ценностей и морального упадка Запада — что этническим группам всегда хорошо жилось под защитой России:
«В России, на которую пытались в свое время навесить ярлык „тюрьмы народов“, за века не исчез ни один, даже самый малый этнос. Все они сохранили не только свою внутреннюю самостоятельность и культурную идентичность, но и свое историческое пространство».
Далее Путин сказал, что культуре и языкам национальных меньшинств оказывалась поддержка. «Многое из того, что делалось в этом смысле раньше, нам нужно бы вернуть и взять на вооружение».
Может быть, советникам президента следует рассказать ему о судьбе финнов в России?
