Внешнеполитическую доктрину, разработкой которой в настоящий момент занимается администрация Трампа, можно коротко охарактеризовать следующим образом: эскалация ради деэскалации.
Во время своего визита в Токио на прошлой неделе госсекретарь США Рекс Тиллерсон (Rex Tillerson) сделал довольно громкое заявление, пообещав изменить политику США по отношению к Северной Корее спустя, по его словам, несколько десятилетий провальной дипломатии. Он пообещал, что США увеличат давление на северокорейский режим и его китайских пособников, добавив, что возможность нанесения превентивного военного удара по Пхеньяну тоже не стоит исключать.
Во время первой пресс-конференции Тиллерсона в качестве госсекретаря США он вкратце изложил точку зрения администрации на зарубежные интервенции Америки в долгосрочной перспективе. Объясняя, почему он и президент Трамп предлагают в значительной степени сократить финансирование Госдепартамента и расходы на оказание помощи иностранным государствам, Тиллерсон сказал, что администрация ожидает, что «со временем станет меньше конфликтов, в которые США будут вовлечены непосредственным образом».
Кто-то, возможно, увидит здесь противоречие, особенно если учесть, что сразу же после вступления в должность Трамп резко увеличил военную активность США в ряде конфликтных зон. Однако существует теория, касающаяся внешнеполитической доктрины Трампа, которая позволяет связать воедино оба эти утверждения. Вполне возможно, администрация сознательно идет на повышение интенсивности своего военного вмешательства в ряде конфликтов, чтобы в конечном итоге обеспечить себе стратегию выхода.
«Такой подход может свидетельствовать о доктрине „эскалации ради деэскалации", — считает Алекс Галло (Alex Gallo), старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований. — Возможно, Трамп хочет пойти на эскалацию в определенных зонах, чтобы заставить начать переговоры там, где в противном случае их участники не захотят садиться за стол переговоров».
Именно такую стратегию Трамп использовал в бизнесе в течение многих лет: он дерзко и публично выступал против своих противников, чтобы получить преимущество, прежде чем заключать сделки.
Трамп усиливает степень вовлеченности и активность вооруженных сил США в Сирии, Ираке, Йемене и скоро, возможно, в Афганистане. Он ужесточил санкции против Ирана, пообещав в будущем пересмотреть условия ядерного соглашения. Что касается Китая, то Трамп и здесь пошел на эскалацию, наладив контакт с президентом Тайваня и поставив под вопрос политику «одного Китая», но спустя несколько недель он пошел на попятную.
Проблема с приписыванием администрации Трампа какой-то конкретной внешнеполитической доктрины заключается в том, что, делая это, мы предполагаем, что этот ее подход является в полной мере осознанным. Но внутри новой администрации в вопросах внешней политики существует несколько конкурирующих друг с другом центров силы, поэтому многие решения, по всей видимости, принимаются ситуативно.
Одним из наиболее очевидных признаков того, что внешнеполитическая доктрина Трампа еще окончательно не сложилась, стало то, что на прошлой неделе советник Трампа по вопросам национальной безопасности Герберт Макмастер (H. R. McMaster) выбрал на пост заместителя по вопросам стратегии человека, который решительно отвергает идею использования военных инструментов для решения проблем и идею разумности отказа Америки от участия в конфликтах.
Надя Шадлоу (Nadia Schadlow) станет заместителем помощника президента и членом Совета национальной безопасности, ответственным за написание официальной стратегии национальной безопасности администрации Трампа, как сообщил мне представитель Совета национальной безопасности Майкл Энтон (Michael Anton), то есть того документа, которым администрация будет руководствоваться в своей политике обеспечения национальной безопасности. Ее новая книга «Война и искусство управления» (War and the Art of Governance) содержит бескомпромиссные аргументы в пользу необходимости политической составляющей в любой военной операции и отражает ее решительное неприятие быстрых уходов сразу после вмешательства.
Шадлоу совершенно обоснованно утверждает, что более 100 лет зарубежных военных кампаний США доказали, что Америка каждый раз совершает одну и ту же ошибку, концентрируясь на тактических операциях и игнорируя необходимость приложить усилия к политическому развитию и восстановлению.
«Если мы не признаем, что пространство между войной и миром никогда не бывает пустым — это ландшафт, где разворачивается политическая, экономическая борьба и борьба за безопасность, которые требуют постоянного внимания — американская внешняя политика будет сведена к реактивному и тактическому акценту на инструментах войны», — написала Шадлоу в своей статье 2014 года, которая была опубликована на сайте War on the Rocks.
Белый дом отказался прокомментировать то, как этот взгляд на силу США соотносится со взглядами тех представителей Белого дома, которые поддерживают внешнеполитический подход Трампа «Америка в первую очередь».
Шадлоу, Макмастер и другие высокопоставленные чиновники, которые верят в мягкую силу, включая министра обороны Джима Мэттиса (Jim Mattis), вероятно, смогут повлиять на направление политики администрации изнутри и поставить ее на курс, в большей степени напоминающий тот курс, которым США следовали после Второй мировой войны. Однако они также могут оказаться на вторых ролях стараниями высокопоставленных советников Белого дома, и тогда стратегия национальной безопасности, которую Шадлоу должна сформулировать, станет абсолютно формальным академическим документом, лишенным всякого практического смысла.
