Решение Совета национальной безопасности и обороны о прекращении перемещения грузов через линию разграничения на Донбассе, и это спустя полтора месяца, как активисты начали транспортную и торговую блокаду ОРДЛО, и которую всячески критиковали власти, стало неожиданностью для мирового сообщества и международных партнеров Украины.
Так, глава представительства Евросоюза в Украине Хьюг Мингарелли заявил, что решение об установлении блокады Донбасса противоречит предыдущей политике украинского правительства, которую разделял и ЕС. «До сих пор украинская власть по отношению к территории Донбасса использовала инклюзивный подход при одновременной борьбе с контрабандой. Инклюзивный подход обеспечивал решение гуманитарных проблем населения Донбасса, а также положительно влиял на экономическую ситуацию там. Такой подход был полностью поддержан нами, и поэтому вчерашнее решение СНБО нас удивило. Однако для формулирования окончательной позиции мы должны получить объяснения от украинских властей по многим вопросам», — отметил Мингарелли.
В МИД Франции, в свою очередь, призвали Киев снять блокаду ОРДЛО, а также в который раз призвали украинскую и российскую власть сосредоточить усилия на выполнении Минских соглашений.
В США также отслеживают ситуацию с блокадой оккупированных территорий. И. о. официального представителя Госдепартамента США Марк Тонер подчеркнул, что все это «может иметь потенциально опасные последствия» и скажется на реализации Минских соглашений.
О последних, то есть о Минских соглашениях, больше всего кричит в данной ситуации Россия, настаивая, что решение о блокаде — нарушение «Минска». «Бессилие киевских властей против беспредела националистов бьет, прежде всего, по самой Украине. Это тем более опасно, что тенденция подкрепляется другими действиями официальных лиц. Имею в виду, в частности, распространенное сегодня средствами массовой информации заявление президента Петра Порошенко на заседании СНБО, предусматривающее прекращение транспортного сообщения с ЛНР и ДНР, что прямо противоречит Минским соглашениям», — заявил полномочный представитель РФ в Трехсторонней контактной группе по урегулированию ситуации на востоке Украины Борис Грызлов.
Эксперты рассказали «Главреду», какие последствия на практике может иметь для Украины официальная транспортная блокада ОРДЛО и позиция международного сообщества по этому вопросу, не лишимся ли мы из-за непоследовательности действий украинских властей поддержки западных партнеров, а также как это отразится на переговорах по урегулированию ситуации на Донбассе.
Политолог и социолог, директор социологической службы «Украинский барометр» Виктор Небоженко:
Официальное объявление блокады оккупированных территорий не будет иметь особых международных последствий для Украины. Да, этот шаг противоречит Минским соглашениям, но и сам минский переговорный процесс уже тихонько умер. Переживания Москвы во многом совпадают с опасениями западных дипломатов, но это не связано с рычагами давления на Киев. Это — дипломатическая риторика, необходимая любой стране, которая рискует в войне с сепаратизмом. В целом же, Запад сейчас переживает, что объявление блокады станет началом отхода Донбасса от Украины и возникновения новой пророссийской территории.
Я не думаю, что блокада действительно будет продолжаться — не стоит преувеличивать значение решения СНБО. Гройсман уже сказал, что жизнь продолжается, и какое-то экономическое взаимодействие с оккупированными территориями все равно будет. Поэтому я не вижу пока больших последствий официального объявления блокады. Не потому что я слишком толерантен. Но, повторюсь, и высказывания Запада носят слишком дипломатичный характер, и гнев России носит слишком дипломатичный характер. А вот тревога сепаратистов носит реально серьезный характер — они очень боятся, что вслед за блокадой транспортных путей может наступить блокада энергетическая, произойдет отключение связи, воды и т. д.
Не думаю, что блокада станет началом отхода оккупированных территорий к России. Украина будет их добиваться ровно столько, сколько нужно для их возвращения. Например, ФРГ ждала 45 лет и добилась своего, Япония тоже ждет немало лет возвращения [южных Курильских] островов и ни в коей мере от них не отказывается.
После этого решения по блокаде есть необходимость переходить к другим переговорным форматам. Возможные форматы переговоров были выделены четко с самого начала. Первый — женевский (США, Украина, ЕС, Россия). Это был самый эффективный формат, который уже мог бы давно закончить войну, но Путин «соскочил», и Америка уже через несколько часов ввела санкции. Второй — минский, третий — нормандский. Ни минский, ни нормандский формат себя не оправдали. Потому нужно возвращаться к тому, что есть. Невозможно США пригласить в Минск, это может прийти в голову только фантастам из Кремля. Точно так же невозможно уже после Олланда и Меркель сделать еще что-то в рамках нормандского формата.
Есть два варианта — либо международная мирная конференция по Украине, либо женевский формат (в присутствии Трампа, Порошенко, Путина и представителя ЕС). Но только такой путь, как женевский формат, может привести к решению проблемы. Даже мирная международная конференция, которая приведет к каким-то результатам как международный формат (а о ней скоро заговорят), ничего не даст по одной простой причине — нет гарантов выполнения обязательств.
А минский формат — это чисто оперативный формат, который способен решать вопросы, например, об обмене пленными. Зачем из него сделали источник конституционных изменений в Украине — не понятно. Как известно, минский формат требует изменения Конституции Украины, легализации сепаратистских «республик», проведения выборов на оккупированной территории и т. д. Минский формат был обречен с самого начала.
С нормандским форматом ничего не получится, потому что новый президент Франции точно «не влезет» на место Олланда. Советники нового французского президента подскажут, что не стоит вмешиваться в украинские дела опять-таки по той причине, что никакая Франция не может повлиять на Украину.
Возвращаясь снова к беспокойству западных стран по поводу решения СНБО, они никак не могут влиять ни на решения СНБО, ни на проблему Украины. Это решается только уровне лидеров США, Украины, России и представителя ЕС.
Политический аналитик Института евроатлантического сотрудничества Владимир Горбач:
Больше всего западные страны сейчас опасаются, что ситуация в военном плане на Донбассе может выйти из-под контроля. А формой контроля над ситуацией и недопущения эскалации они считают Минские договоренности. Хотя все уже давно убедились, что эти соглашения не выполняются, но, тем не менее, их используют как инструмент для сдерживания эскалации.
И борьба все эти два года после подписания соглашений между Украиной и Россией шла за то, кто первый нарушит договоренности и выйдет из этого формата — на того будет возложена ответственность за все дальнейшие действия. В том числе ответственность за возможную серьезную эскалацию.
Поэтому обе стороны — украинская и российская — обвиняют друг друга в подрыве Минских соглашений. Когда россияне решили признать «паспорта», выданные в ЛДНР, в Украине тут же расценили этот шаг, как выход России из Минских договоренностей. Точно так же сейчас Россия отреагировала на официальное начало блокады ОРДЛО — мол, Украина срывает Минские соглашения.
Пока идет такой диалог, ситуация в каком-то виде сохраняется. Но когда это станет свершенным фактом, и Минские договоренности перестанут быть инструментом сдерживания, то эскалация конфликта вполне возможна. Именно на это указывают наши зарубежные партнеры, которые видят себя в роли посредников.
Так что блокада, как говорит российская сторона, подрывает Минские договоренности, потому и переживает Запад.
Непоследовательность украинской власти в ее отношении к блокаде может несколько оттолкнуть от Украины международных партнеров, но не на большое расстояние. Потому что другого выхода и альтернативы просто нет.
Директор Департамента международных многосторонних отношений Фонда "Майдан иностранных дел«Александр Хара:
Украинская общественность и активисты додавили власть, и та сделала шаг, который нужно было сделать еще три года назад, и который требовался Конституцией, законом об обороне, здравым смыслом и пониманием стратегии. Речь идет о признании статуса временно оккупированных территорий, разрыве дипломатических отношений и т. д. — шаги, которые любая нормальная страна должна была бы предпринять, чтобы противодействовать вооруженной агрессии.
Нынешняя блокада, которую начали активисты, преследовала несколько целей. Одна из них моральная — нельзя на крови строить бизнес. Вторая — возвращение наших пленных. Третья — перекрыть каналы контрабанды и неконтролируемого перемещения товаров. Никто не знает (ни президент, ни премьер), сколько и каких товаров завезено, сколько и каких налогов уплачено «контролируемыми Украиной предприятиями, которые находятся на неподконтрольной Украине территории».
Принятое решение о блокаде — половинчатое. Само решение СНБО написано, что блокада вводится: «До виконання другою стороною першого і другого пункту Мінських домовленостей», то есть прекращения огня и отведения вооружений, а также до возвращения под юрисдикцию Украины предприятий (читай — Ахметову и другим).
Что касается последствий. Безусловно, плохо, что общественность вынудила власть сделать это, не подготовившись. Если мы говорим об угле, необходимом для нашей энергетики, то власть должна была уменьшить зависимость от угля с оккупированных территорий, закупать его в Южной Африке или у других стран, модернизировать нашу энергетику, чтобы мы не зависели от дорогого антрацитного угля. Плохо, что сделано так, но хорошо, что сделано в принципе. Поскольку это дополнительный рычаг влияния на Россию. Ведь россиянам сейчас придется каким-то образом поддерживать общественное спокойствие, а также социально-экономические параметры на определенном уровне за счет российских налогоплательщиков, а не за счет украинского бюджета или украинских предприятий.
В свое время, еще в период СССР, был генеральный прокурор Вышинский, который представлял Советский Союз в Совбезе ООН. Когда-то на одном из заседаний он задремал, как раз, когда выступал американский представитель. Затем была очередь Вышинского выступать. И он фактически стал повторять то, что сказали американцы. Ему стали показывать — мол, нет-нет, это не та позиция. Он быстро отреагировал и сказал: «Так бы мы говорили, если бы мы были американской делегацией, но поскольку мы — советская делегация, мы имеем прямо противоположную точку зрения».
Фактически президент Порошенко в случае с блокадой показал мастер-класс по смене мнения: вначале он осудил блокаду, которую начали активисты, а затем предложил в качестве спасения ту же блокаду. Он также говорил, что введение блокады и закон о временно оккупированных территориях станет нарушением Минских договоренностей. В этом он лукавит, вводя в заблуждение общество. Ведь на самом деле нигде не записано, что нельзя определять статус этих территорий как временно оккупированных, что логично было бы сделать с самого начала. Ведь все знают, что оккупировали эти территории российские войска и их пособники из числа наших граждан. Определение такого статуса не является нарушением Минских соглашений. Тем более, Минские договоренности прекратили свое действие в 2015 году. И даже продление по телефону срока их действия ничего не дало, поскольку нет никакой «дорожной карты», которая бы показала, как реализовывать эти «мертворожденные» договоренности.
Конечно же, Запад, особенно немцы и французы, выразили обеспокоенность, поскольку они считают, что Киев должен поддерживать в социальном плане жителей оккупированных территорий, с точки зрения гуманитарного права. И они делают совершенно правильные замечания, поскольку Украина так и не назвала эти территории временно оккупированными, а, значит, возложила всю ответственность за поддержание законности, порядка, социально-экономического обеспечения и других вещей на себя, а не на оккупанта — Российскую Федерацию, который как раз и должен нести юридическую и моральную ответственность.
Очевидно, что европейцы не хотят эскалации конфликта. Хотя эскалация началась с обстрелов Авдеевки. И я не помню, чтобы в связи с этим были какие-либо серьезные политические или дипломатические шаги украинской власти. Однако в преамбуле решения СНБО от 15 марта говорится, что оно принято, учитывая существенное обострение ситуации в плане безопасности в зоне АТО, а также учитывая насильственный захват украинских предприятий, расположенных на территории отдельных районов Луганской и Донецкой областей. Обострение началось еще в январе, но только сейчас, в середине марта, власть, наконец, заметила, что это произошло. А что касается «захвата украинских предприятий», то какими же они были «украинскими», если они уже были захвачены и платили дань главарям боевиков. Все это — просто замыливание глаз и отвлечение от реальных проблем: определение правового статуса происходящего, нет никакой АТО — есть вооруженная агрессия РФ, нет ОРДЛО — есть оккупированные Россией территории и т. д. Если бы изначально власть действовала в законодательном поле, то таких вопросов у нас бы сегодня не было.
В целом, наша власть воюет с Россией международными санкциями. Это был дипломатический прокол. Санкции изначально вводились странами не в связи с Минскими договоренностями, а чтобы прекратить вооруженную агрессию РФ и вернуть эти территории Украине. А потом уже украинская дипломатия, а точнее Порошенко, сделал так, чтобы появилась привязка: выполнение Минских договоренностей — снятие санкций. А это совершенно неправильно, это подмена понятий. Так создается ложное впечатление, что идет гражданская война. И любая страна вправе снять санкции с России, если они считают, что она выполнила хоть какие-то пункты этих соглашений.
Кроме того, непоследовательная политика президента и правительства просто отталкивает от нас наших международных партнеров, которые уже хотели бы как-то примириться с Россией или уменьшить накал между РФ и НАТО. Такие непоследовательные действия будут побуждать навязывать определенные действия нам, в частности, раз уж мы взяли на себя обязательство выполнять Минские соглашения, будут давить на Украину.
