Сирия — Шесть лет спустя после того, как в Сирии начался конфликт, большая часть страны лежит в руинах. Сотни тысяч людей убиты, половина населения была вынуждена покинуть дома — но режим Асада продолжает оставаться на своем месте. Поддерживаемый Россией и Ираном, он одержал столь крупные победы, что у оппозиции больше нет возможности повернуть войну в свою пользу. Сейчас международное сообщество начало размышлять, как восстанавливать Сирию, и, прежде всего, кто за это будет платить. И кому? Писатель и эксперт по Сирии Арон Лунд рассказывает о том, насколько сложна эта ситуация, для которой нет ни одного хорошего варианта развития.
Еще даже речи нет о том, что бои подходят к концу, а международное сообщество уже размышляет о том, как восстанавливать Сирию после войны — или точнее, во время войны. Даже если страну еще долго продолжит разрывать конфликт, остальному миру кажется, что контуры будущей Сирии уже можно разглядеть, и в центре страны продолжит стоять Башар Асад. Вопрос только в том, кто захочет выложить деньги на восстановление такому спорному политическому проекту.
В 2016 году Асад одержал ряд военных и политических побед, которые, похоже, уничтожили все шансы оппозиции добиться успеха в войне. Тут поспособствовали, конечно, и падающий интерес Турции к смене режима в Сирии, и победа Дональда Трампа в США, и изгнание суннитских повстанческих сил из восточного Алеппо.
Силы Асада мелкими группами покрывают всю страну, и раньше они встречали сопротивление, но сейчас, судя по всему, силы, противостоящие правительству, начинают слабеть, и с ними легче справиться. Это не значит, что войска режима могут в любой момент промаршировать обратно в Идлиб, Эль-Камышлы или Эр-Ракку или что раскол Сирии прекратится в обозримом будущем. Но это значит, что Асад, вероятно, сохранит власть над Сирией в той степени, с которой надо будет считаться. Он сохранил под контролем Дамаск и другие важные города, а также государственный аппарат, большую часть экономики и место Сирии в Генеральной ассамблее ООН. При этом его бывших политических конкурентов начинают пренебрежительно описывать как локальных бунтовщиков или использовать в качестве охранников границ, оплачиваемых иностранными спонсорами.
Бои и мирные переговоры продолжаются, но, даже если враги Асада дома и за границей отказываются открыто говорить об этом, большинство из них уже оставили надежду на смену политической власти. Внимание вместо этого направляется на вопросы стабилизации, возвращения людей в свои дома, борьбы с терроризмом и восстановления построек. Остается, однако, ждать, как окружающий мир отнесется к тому, что режим Асада не провел каких-то значимых реформ и не выразил раскаяния по поводу происходящего в стране. Асад остается политически радиоактивным для западных стран и арабских государств вокруг Персидского залива, и с ним невероятно трудно сотрудничать даже тем, у кого есть желание попробовать, — но в то же время именно он стоит на страже путей к экономическому восстановлению.
Не все купишь за деньги
Восстановить Сирию — практически необъятная задача. Сотни тысяч человек были вынуждены покинуть свои дома. Бесчисленные жилые районы, фабрики и предприятия лежат в руинах. Стоимость восстановления экономики страны и инфраструктуры оценивается примерно в 200 миллиардов американских долларов. По некоторым оценкам, она может достигнуть 350 миллиардов. Сравните это с госбюджетом Сирии на 2017 год, который ограничивается примерно пятью миллиардами долларов.
Это выглядит не слишком соблазнительным предложением, но ясно, что Путин и Богданов знают, что делают. Многие из союзников сирийской оппозиции за границей страдают от хаоса в Сирии гораздо больше, чем Россия. С Асадом или без него они будут вынуждены расплачиваться за последствия продолжительной войны, такие как экстремизм, религиозная и этническая враждебность, потоки беженцев и нестабильность. Европа, Турция и арабский мир «не могут себе позволить» иметь там черную дыру, как это выразила верховный представитель ЕС по иностранным делам Федерика Могерини (Federica Mogherini).
Некоторые из более состоятельных противников Асада также надеются использовать свой контроль над санкциями и финансовую поддержку как кнут и пряник, чтобы таким образом усилить свое собственное влияние. Бывший госсекретарь США Джон Керри (John Kerry) испробовал этот путь, когда войска Асада маршировали в сторону Алеппо в конце прошлого года, предупредив, что никакой финансовой поддержки на восстановление оказано не будет, пока не достигнуто политическое соглашение. Осталась ли позиция США по этому вопросу неизменной при Дональде Трампе, одним богам известно, но 15 декабря ЕС тоже принял решение не поддерживать финансово восстановление Сирии до тех, пока «надежный политический процесс перехода не продвинется вперед сколь-нибудь значительно».
Но суть в том, что никакого процесса политического перехода в Сирии не будет. Возможно, Асад пойдет на какие-то небольшие уступки странам ЕС, но если он не оставил президентский пост, даже потеряв десять тысяч солдат и большую часть территории Сирии, он, конечно же, не променяет власть на финансовую помощь. ЕС и США все еще говорят, что надеются на это, но это всего лишь удобный самообман, который скорее отражает нежелание Запада признать свое поражение, чем какое-то реальное понимание ситуации в Сирии.
Зажигательные речи и суровая реальность
Когда сирийский министр экономики и торговли Адиб Маяле(Adib Mayale) в прошлом месяце давал интервью ливанскому телеканалу Al-Mayadin, он утверждал, что будущие контракты по восстановлению пойдут в первую очередь русским, иранским и китайским предприятиям. Казалось, он поражен и оскорблен одной мыслью о том, что американские, европейские, турецкие или арабские компании могут вернуться в Сирию, чтобы помочь с восстановлением. Этим правительствам будут предъявлены «четкие политические условия», сказал Маяле:
«В первую очередь они должны будут попросить прощения у сирийского народа. Затем сирийский народ должен будет принять их извинения. После этого они должны будут извиниться перед собственными народами. И наконец, их следует привлечь к ответу во время политических выборов».
Другими словами, сирийское правительство предпочитает не принять иностранные инвестиции в свою разрушенную экономику, а потребовать, чтобы сменилась власть в тех странах, которые раньше требовали сменить власть в самой Сирии. В общем, кажется, кто-то разинул рот на кусок больше, чем сможет прожевать, но тираду Адиба Маяле, возможно, и не стоит воспринимать полностью всерьез. Это скорее просто националистское ворчание, которого естественно ожидать от правительства, в чьих руках плохие карты, так что оно надеется измотать оставшихся врагов своей совершенной несговорчивостью. Гибкость придет позже, когда — или если — представится шанс получить конкретное смягчение санкций или финансовую поддержку.
Многие в руководстве Сирии к тому же готовы к продолжению конфликта, который по-прежнему может получить непредсказуемый поворот. У них нет никаких иллюзий по поводу будущего.
На встрече с писателем в Дамаске в ноябре 2016 года один хорошо осведомленный человек из лояльной по отношению к правительству элиты нарисовал печальную картину будущего Сирии. Он был совершенно уверен, что Асад сохранит власть, но констатировал в обреченном тоне, что поводов для оптимизма значительно меньше в том, что касается экономического будущего страны. Западные и арабские капиталы трудно будет вернуть обратно, сказал он. Даже если государство и похромает дальше благодаря русской и иранской поддержке, похоже, оно не получит какой-то существенной помощи для восстановления инфраструктуры, строительства новых жилищ и создания рабочих мест, приема возвращающихся беженцев, привлечения инвестиций и смягчения социальных и религиозных напряжений. Более вероятно, по его мнению, что Сирия в обозримом будущем останется разрушенной и бедной страной, которую покинул образованный средний класс, а оставшееся население зависит от поддержки ООН и денег, которые посылают домой диаспоры. Наверное, так оно будет.
Предприниматели держат дистанцию
Часть представителей сирийского правительства пытались отмахиваться от любых разговоров об экономическом тупике, отрицая его и говоря, что сбежавшие из страны предприниматели только и ждут, как бы вернуться и начать вкладывать средства в свою страну, как только будут сняты санкции, безопасность восстановится, а амнистию начнут объявлять направо и налево.
«У нас есть те, кто живет сейчас за границей и беженцы, покинувшие Сирию. Многие из них в хорошей форме и хотят вернуться», — сказал Асад на японском телеканале TBS ранее в этом году.
Но неразумно полагать, что возвращения сирийского капитала и компетентных граждан достаточно для восстановления, если при этом не будет крупной международной поддержки, говорит Самер Аббуд (Samer Abboud), доцент кафедры международных исследований в Университете Аркадии, специализирующийся на оттоке сирийского капитала.
«На сегодняшний день они (власти Сирии) пытаются привлечь обратно владельцев бизнеса, но всего несколько лет назад представители режима требовали их занести в черный список и запретить возвращаться», — говорит Аббуд. Конечно, обстоятельства изменились, но нет никаких оснований полагать, что предприниматели поверят режиму.
«Те, кого считают лояльными, получают преференции, — говорит Аббуд, — Как предпринимателю, который пять лет провел в Турции, получить эти контракты?»
Конечно, в стране до сих пор есть богатые и лояльные к режиму предприниматели, но Аббуд замечает, что многие из них заработали свои деньги, став политическими посредниками или же занимаясь контрабандой товаров в обход санкций, а не производя что-то или делая продуктивные вложения. У них «нет того потенциала продуктивности или капиталов, как у элиты, что была в стране до конфликта», — говорит Аббуд.
«Они больше похожи на паразитов, и маловероятно, что они смогут простимулировать производство. Им понадобится капитал».
Сирийское правительство, похоже, твердо намерено сохранить контроль над процессом восстановления, и их видение будущего скорее напоминает старый баасистский социализм, чем какую-то стратегию по привлечению инвесторов. Сирия в будущем «не будет иметь сильных предприятий или финансовых организаций», сказал Маяле в интервью ливанскому телевидению, в котором он, судя по всему, дает понять, что расценивает иностранные инвестиции как политическое вторжение.
Судя по таким высказываниям, экономическая элита Асада, когда-то нацеленная на рынок, сейчас смирилась с тем, что Сирия теперь должна выступать в роли средиземноморской Мьянмы — изолированного и дисфункционального военного государства, которое с трудом держится на скудной диете из гуманитарной и экономической помощи, запутавшись в вялотекущей борьбе с другими государствами и сепаратистскими регионами за право распоряжаться инвестициями, иностранной помощью и ресурсами.
Неразрешенные конфликты отражаются на планах по восстановлению
В отсутствие политических соглашений или чистых военных побед международная помощь по восстановлению будет, вероятно, медленной, непоследовательной и непостоянной.
Отсутствие единого мнения, как и где нужно помогать, скорее всего, будет использоваться определенными нациями в качестве предлога, чтобы не участвовать в восстановлении. Кроме того, различные международные приоритеты могут стать причиной возникновения новых типов конфликтов и еще больше поспособствовать развалу Сирии. Многие части страны сейчас на практике находятся под международной военной защитой. Американские ВВС патрулируют северную Сирию, контролируемую курдами, Турция отвечает за приграничные территории к востоку от Алеппо, а Россия поддерживает режим Асада.
Если этот раскол останется и дополнится разными финансовыми потоками и отдельными экономическими вложениями, направленными на развитие изолированных друг от друга районов, очень вероятно, что страна разделится надолго.
Поскольку существует общее международное стремление стабилизировать Сирию, у режима Асада есть преимущество, так как он контролирует большую часть населения, государственный аппарат и сеть государственных учреждений, глубоко пронизывающих все восставшие регионы.
Не исключено, что европейские и американские власти привлекут планы по восстановлению, которые предполагают обойти проправительственные районы, чтобы вместо них направить свои средства на малонаселенную сельскую местность, оставшуюся под контролем повстанцев. Проблема в том, что такой план окажет очень ограниченное влияние на общее экономическое восстановление Сирии. Если идея заключается в том, чтобы стабилизировать Сирию и сделать сносной жизнь гражданского населения, дав ему работу, восстанавливая инфраструктуру, здравоохранение и образование, а также в том, чтобы облегчить возвращение и обустройство вынужденных переселенцев, то на практике для иностранных доноров окажется невозможно игнорировать центральную власть Асада и подконтрольные ей районы.
Как с этим будут справляться — это, конечно, политическое решение. Каждая из имеющихся возможностей по той или иной причине отталкивает, но тот, кто хочет иметь дело только с приятными альтернативами, пусть пойдет и поищет себе другую гражданскую войну.
