Глобальный терроризм сегодня добрался до самого сердца Лондона, где возле Вестминстерского дворца было совершено террористическое нападение, унесшее несколько жизней. Символизм случившегося невозможно не заметить. Нападение на дом демократии вызывает особое возмущение. То, что в ходе этого нападения погибли люди, в том числе полицейский, —это трагедия.
Но о мотивах нападавшего ничего не известно. Можно сказать лишь то, что в сам парламент нападавшему проникнуть не удалось. Погибли и получили ранения прохожие, но обязательная для такого учреждения мощная система безопасности оказалась эффективной и защитила тех, кто находился внутри. В суетливом современном городе абсолютная безопасность не гарантирована никому, но полиция может сказать, что система прошла испытание и сработала. В такой ситуации мало что можно сделать, разве что перевести парламент в подземный бункер.
Парламент подвергся такому нападению в силу своей заметности и известности. Изначальная цель таких нападений заключается в убийстве людей и в провоцировании паники. Но преступник наверняка хотел не только повредить стену, а также убить и ранить нескольких людей. Мы можем предположить, что он надеялся получить широкую известность за свои злодеяния и за поданный сигнал. Его цель наверняка заключалась в том, чтобы посеять страх, испытать демократию на прочность, а по возможности заставить ее изменить свою модель поведения.
Мы не должны слишком остро реагировать на случившееся. На этой неделе исполняется годовщина теракта ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. пер.) в брюссельском аэропорту, в результате которого 32 человека погибли. Этому террористическому нападению на транспортную систему Бельгии предшествовали атаки в Париже.
Тогда реакция была чрезвычайно острой. Европейские СМИ и политики были близки к истерике. На протяжении нескольких дней находившиеся на местах репортеры ВВС час за часом повторяли слова «паника, угроза, опасность». Президент Франции Франсуа Олланд объявил, что «нападению подверглась вся Европа». Премьер-министр Дэвид Кэмерон возвестил, что «Соединенному Королевству грозит вполне реальная террористическая опасность». А Дональд Трамп под аплодисменты своих сторонников сообщил, что «Бельгия и Франция буквально разваливаются». О более громком мегафоне ИГИЛ не мог и мечтать.
Террорист беспомощен без содействия СМИ и тех, кто подпитывает информационное поле своими словами и делами. В своей содержательной работе «Терроризм и как на него реагировать» (Terrorism: How to Respond) Ричард Инглиш (Richard English) отмечает, что так называемая угроза демократии, о которой в такие моменты любят говорить политики, состоит не в кровопролитии и не в нанесенном ущербе. Угроза здесь более реальная, и состоит она в том, что теракт может спровоцировать «непродуманную, неумеренную и контрпродуктивную реакцию со стороны государства». Но тот, кто хочет быть «спровоцированным», оказывается в странном и нелепом положении. Террористы могут достичь своих сомнительных целей лишь в том случае, когда средства массовой информации реагируют на их действия особым образом.
Мы должны вспомнить, как Тереза Мэй, будучи министром внутренних дел, воспользовалась терактами в Париже и Брюсселе для проталкивания своей «хартии слежки», ставшей самым серьезным посягательством на неприкосновенность личной жизни в западном мире. Именно так о действиях Мэй отозвался бывший сотрудник американского Агентства национальной безопасности Билл Бинни (Bill Binney). Мэй также заявила, что из-за террористической угрозы мы должны остаться в ЕС, ибо в противном случае «они будут свободно шастать». Она предупредила, что за пределами ЕС на анализ ДНК террористов уходит 143 дня, а внутри него всего 15 минут. Она до сих пор так считает? Мы должны уважать тех, кто нас защищает, однако терроризм вызывает странное умопомешательство.
В то время британское правительство также поспешно разработало свою «превентивную стратегию», обязав все образовательные учреждения представить программы «противодействия ненасильственному экстремизму, который может создавать благоприятную для терроризма атмосферу». Это породило огромную волокиту и бюрократию. Почти каждую неделю лондонская полиция требует от нас бдительности, порождая страх, нервозность и опасливое отношение к незнакомцам. Вышедшая недавно «документальная драма» ВВС под названием «Нападение» стала плохо замаскированной рекламой с целью увеличения ассигнований на нужды полиции.
Пытаясь выработать соразмерную реакцию на эти инциденты, мы должны помнить, что на борьбу с терроризмом сегодня выделяются колоссальные средства. Сейчас не время говорить о том, что расходы чрезмерные, но любой теперь может обвинить власти в том, что это служит целям террористов. По правде говоря, в этом деле заинтересованы очень многие, от журналистов и политиков, до полиции и лоббистов. В тоталитарных государствах, которые подвергают цензуре новости, террористических инцидентов очень мало, и это говорит о том, какую важную роль в тактике террористов играет широкая огласка. Но в свободном обществе это не может служить оправданием для замалчивания новостной информации. Налицо даже явная неохота признавать самоцензуру. Когда в прошлом году французская газета Le Monde решила не публиковать имена тех, кто совершил теракты, поскольку это придавало им образ мучеников, ее раскритиковали за препятствование информации.
Но чтобы принять решение о публикации тех или иных новостей, нужно сделать выбор и вынести здравое суждение. Это не цензура. Тем, кому нужна широкая огласка своих злодеяний, далеко не безразлично, где появятся новости о их преступлениях: на первой странице или в «подвале». Если цель не в том, чтобы убить нескольких людей, а в том, чтобы напугать многих, средства массовой информации могут стать важным пособником. Страх вызывает не сам теракт, а новости о нем, сообщения в эфире, отредактированные представления, степень огласки.
Все аналитики в один голос утверждают, что терроризм это не идеология. Пистолеты и бомбы не создают угрозу существованию страны или общества. Эксплуатирующие такие новости и нагнетающие страх политики — это циники со своими эгоистическими интересами. Терроризм это методология конфликта. Реальной защиты от обезумевших убийц нет, однако стоит еще и еще раз повторить, что лондонские улицы сегодня безопасны как никогда.
Машина как орудие убийства — эта идея стара как и сам автомобиль. Вернее, она родилась в 1920 году, когда Марио Буда (Mario Buda) взорвал на Уолл-Стрит начиненную взрывчаткой машину. Достижения современной электроники серьезно продвинули эту идею вперед, из-за чего мы сегодня боимся открывать ноутбуки и летать самолетами. Но самолеты сегодня как никогда безопасны.
По этой причине абсолютно правильной была реакция британского правительства на террористические действия Ирландской республиканской армии в 1970-х и 1980-х годах, когда власти относились к ним как к бессистемным преступлениям, но не как к политическим акциям. Терроризм ИРА был намного опаснее всего того, с чем мы сталкиваемся сегодня. Тогда были введены некоторые ограничения свобод, скажем, содержание под стражей без суда и цензура официальных представителей ИРА. Для террора это была очень незначительная победа. Но в основном никто на британские свободы не посягал, жизнь шла своим чередом, и угроза со временем исчезла. Будем надеяться, что то же самое произойдет и в наше время.
