Беспокойство народа часто накладывает отпечаток на проводимую политику. Страх может быть полезной движущей силой, но, как показывает 300-летняя история шведского страха перед русскими, алармизм также может оказаться чуть ли не опасным.
Страх — важная сила в человеческой жизни. Для отдельных людей. И для государств тоже. Страх — это, возможно, важнейший фундамент для сил обороны, а также для правового государства. Нам нужно правовое государство, чтобы защитить себя от преступности и идеологий насилия. То есть, страх может давать положительные результаты.
Но страх может стать и чрезмерным, и он может быть направлен в неправильную сторону. Об этом, как часто и бывает, можно узнать из истории. Давним страхом шведской общественности был — и по-прежнему остается — ужас перед русскими. Он возник в 1719-1721 годах, когда русские войска разоряли шведское побережье Балтийского моря. Тогда, и даже раньше, под Полтавой в 1709, пренебрежительное отношение к России и русским сменилось страхом перед ними. Битва при Нарве в 1700 году усилила презрение шведов к России и ее военной силе. Затем Карл XII начал военный поход в сторону Москвы, намереваясь разрушить государство, которое создавал царь Петр. Нападая на Швецию после смерти Карла XII, Россия пыталась вынудить шведов заключить мир.
После этого шведский страх перед русскими расцвел буйным цветом, за одним большим исключением: союз кронпринца Карла Юхана с царем Александром в 1812 году против Наполеона.
Теперь давайте совершим скачок и окажемся в 1917 году, то есть ровно за сто лет до настоящего момента. Мировая война в разгаре. В Швеции царит голод. Почти все шведы надеются, что страна не будет втянута в войну. Прямо перед началом войны землепроходец Свен Хедин (Sven Hedin) сделал все что мог, чтобы усилить страх перед русскими в стране. Он написал «Предостережение», которое напечатали миллионным тиражом и распространили в том числе с помощью Шведской церкви. В нем Хедин описывает, как будет выглядеть Швеция после российской оккупации.
Но Россия вовсе не угрожала Швеции. Страна была занята борьбой с Германией и Австро-Венгрией. Военная угроза Швеции исходила с другой стороны. Это была часть шведского высшего класса и интеллигенции, которые с королевой Викторией во главе призывали к тому, чтобы Швеция «мужественно» присоединилась к Германии в борьбе против России. Германией правил император Вильгельм, близкий родственник Виктории.
К счастью, Швеция осталась мирной, но страна в (самый?) последний раз за всю историю переживала страшный голод. Одной из основных причин была торговая война Швеции под управлением премьер-министра Яльмара Хаммаршёльда (Hjalmar Hammarskjöld) против Великобритании. Необходимые продукты в страну не привозились. Голод привел к демонстрациям и протестам. Правящая верхушка не решалась больше полагаться даже на военных, а Февральская революция в России показала, чем все могло обернуться.
Военный министр Йокум Окерман (Jochum Åkerman) сделал в своем дневнике 24 апреля горестное замечание: «Правительство, наверное, в плену или сидит в Лонгхольменской тюрьме, а в Швеции хозяйничает социализм или, может, даже анархизм. Теперь могут произойти любые события, способные разорвать на куски нашу бедную страну».
Конечно, страх играл большую роль и во время Второй мировой войны. Он принимал разные формы. Правящая верхушка долгое время боялась предпринять какие-либо меры, которые могли показаться вызывающими нацистской Германии. А еще разделились мнения по поводу того, кто именно представляет главную угрозу для Швеции. Когда Германия и Финляндия летом 1941 года напали на Советский Союз, верховный главнокомандующий Швеции Улоф Тёрнелль (Olof Thörnell) хотел, чтобы Швеция выступила на немецко-финской стороне. Министр финансов Эрнст Вигфорсс (Ernst Wigforss) в коалиционном правительстве критиковал главнокомандующего за такую точку зрения больше всех.
Вновь воцарился мир, зато началась холодная война. Швеция, в отличие от Норвегии и Дании, не состояла ни в каких альянсах, и у нее была сильная оборона. В основном между правительством и оппозицией было хорошее взаимопонимание в том, что касалось внешней и оборонной политики. Большим исключением стала лишь первая половина 1980-х годов.
Летом 1984 года премьер-министр Улоф Пальме (Olof Palme) написал большую статью, в которой сообщил, что единодушию во внешней политике наступил конец. Он осуждал представителей Умеренной партии с Ульфом Адельсоном (Ulf Adelsohn) во главе. Они критиковали социал-демократов за их почтительное отношение к Советскому Союзу. Полгода спустя все три буржуазные партии потребовали отставки министра иностранных дел Леннарта Будстрёма (Lennart Bodström). Он во время встречи с ведущими журналистами заявил, что подводные лодки, которые были замечены в шведских водах, не обязательно советские. Улоф Пальме еще больше повысил тон. Он объявил, что в сфере политики безопасности все мосты взорваны. Смена правительства означала бы большую опасность миру в Швеции. Началось все с исключения Умеренной партии из процесса формирования внешней политики, а затем оказалась исключена и вся оппозиция целиком.
И вот разразилась шведская истерия на почве подводных лодок. Совершенно ясно, что именно советская подводная лодка, U-137, 27 октября 1981 года села на мель в Госефьердене, военной защитной зоне у побережья Карлскруны. Была ли это попытка шпионажа, или просто они сбились с курса, например, потому, что выпили лишнего? В пользу последнего варианта говорило то, что подлодка шла у поверхности воды, с хорошей скоростью, зажженными огнями, грохоча дизельным мотором и прямым курсом на мель.
К моменту смены правительства в 1982 году внимание переместилось с Карскруны на Хорсфьерден. Там, рядом с объектом шведской базы ВМФ Мускё, двое военнослужащих увидели нечто, что они определили как мачты подводной лодки и, возможно, перископ. Началась охота за субмариной, за которой следил весь мир. При Военной академии Берга организовали штаб. Туда аккредитовали примерно 450 шведских и 200 иностранных журналистов. Было выпущено множество противокорабельных бомб и мин, но ни одну лодку не вынудили подняться и ни одну не повредили.
Новое правительство Пальме назначило Комиссию по защите от подводных лодок, председателем которой стал министр иностранных дел Свен Андерссон (Sven Andersson), а в числе членов был молодой сторонник Умеренной партии Карл Бильдт (Carl Bildt). Комиссия активно вела расследование и представила свое заключение в апреле 1983 года. Результат был сенсационный. Участники комиссии не только сказали, что в районе присутствовали подводные лодки, но и заявили, что они с большой долей вероятности были советскими.
Улоф Пальме был возмущен, но у него не было выбора, ведь Комиссия по защите от подводных лодок придерживалась единого мнения. Шведское правительство послало резкую ноту протеста Советскому Союзу, в которой заявило, что советские ВМС виновны в грубом нарушении территориальной неприкосновенности Швеции. Союз, у которого на тот момент послом в Стокгольме был «большой друг Швеции» Борис Панкин, полностью отрицал, что советские подводные лодки нарушили шведские границы.
Позднее этот вопрос в Швеции стал предметом возобновившихся расследований: в 1995 году создавалась комиссия по подводным лодкам при участии посла Рольфа Экеуса (Rolf Ekéus), а в 2001 году было расследование во главе с Матиасом Моссбергом (Mathias Mossberg). Все сказали, что в 1982 году выводы насчет национальной принадлежности лодок были слишком поспешными. В ходе последнего расследования были приведены серьезные аргументы в пользу того, что подводные лодки в Хорсфьердене были из какой-то страны Североатлантического договора.
Экстраординарную ситуацию в 1984-1985 годах можно проиллюстрировать эпизодом, когда морские офицеры сказали прессе, что премьер-министр страны намеренно лгал. Коммандер Ханс фон Хофстен (Hans von Hofsten) незадолго до убийства Улофа Пальме написал статью в газету Dagens Nyheter под названием «Советская республика Швеция?» Не только Пальме, но и лидер Народной партии Бенгт Вестерберг (Bengt Westerberg) заявлял, что морские офицеры рассуждали непредметно и делали необдуманные выводы.
Но и на самого Вестерберга нападали. В начале 1986 года он сказал, что ничто так не пойдет на пользу крепкому миру, как смена коммунистического режима в Советском Союзе на демократический. Картину дополняет то, что в тот момент лидером Советского Союза стал Михаил Горбачев. Однако Вестерберга резко критиковали за его мнение, что миру пойдет на пользу демократический Советский Союз. В атаку на него пошли два социал-демократических интерпретатора внешней политики: Сверкер Острём и Пьер Шори (Sverker Åström, Pierre Schori).
После убийства Улофа Пальме премьер-министром стал Ингвар Карлссон (Ingvar Carlsson). Карлссон извлек урок из 1983 года. Новый верховный главнокомандующий, Бенгт Густафссон (Bengt Gustafsson), составил перечень всех докладов о нарушении подводными лодками территориальных границ Швеции. Он также заявил, что было достаточно косвенных улик, чтобы обвинить Советский Союз в том, что подводные лодки прибыли именно оттуда. Премьер-министр, однако, не удовлетворился этим докладом, а отдал его на рассмотрение канцелярии правительства, министерству иностранных дел и министерству обороны. В результате оказалось, что доказательств все-таки недостаточно для того, чтобы определить национальную принадлежность лодок. Никакой новой ноты Советскому Союзу от шведского правительства не последовало.
Дискуссия о подводных лодках продолжилась. Летом 1994 года премьер-министр Карл Бильдт (Carl Bildt) и президент Борис Ельцин обменивались письмами. Бильдт по-прежнему был уверен, что русские подводные лодки нарушали границу, а Ельцин это отрицал. Последний хотел увидеть больше доказательств и был готов к рассмотрению дела международной экспертизой, что, однако, не заинтересовало Бильдта.
Позже подводные лодки появились снова. Вероятно, они способствовали тому, что в Швеции возник ужас перед Россией, в отличие от других стран. Яркое проявление этих алармистских настроений наблюдалось во время Альмедальской недели в 2016 году, когда лидеры общественного мнения заявили, что Готланд в любой момент может быть оккупирован Россией.
Пора подвести итоги: иногда страх может быть полезным, но преувеличенный страх опасен. На политиках и лидерах общественного мнения лежит большая ответственность: они не должны выставлять угрозу более серьезной, чем она есть.
Сверкер Уредссон — профессор истории в Лундском университете и автор книг «Шведский страх» (2001) и «Шведская тревога» (2003), посвященных страхам шведской общественности в XX веке.
