Как только Майкл Ховард (Michael Howard), экс-председатель британской Консервативной партии, настоятельно рекомендовал своей преемнице Терезе Мэй «поддержать жителей Гибралтара», как это в 1982 году сделала для овцеводов Фолклендских островов Маргарет Тэтчер, тут же с новой силой разгорелся вековой спор Великобритании и Испании за Гибралтар. Подав заявление о выходе из ЕС, которое было передано в Брюссель на прошлой неделе, премьер-министр просто забыла о том, что Англия получила право собственности на 6,5 квадратных километров большой скалы на юго-западе Европы. Даже если Мэй сообщит, что она оставит Королевский флот в родном порту, испанские политики не упустят шанса еще раз продемонстрировать Европе зловещие колониальные амбиции Великобритании.
В 2013 году Лондон был менее сдержанным. Предшественник Мэй Дэвид Кэмерон использовал 300-летнюю годовщину Утрехтского мира в качестве повода снова направить флотилию на Гибралтар. Якобы она должна была напомнить о заключенном в 1713 году мирном договоре, которым окончилась война за испанское наследство против Франции и союзной с ней Испании. В результате победы наряду с Меноркой и монополией на работорговлю с испанскими колониями в Америке Англия получила Гибралтарскую скалу.
Конечно, четыре года назад речь шла и о большем. Поход должен был показать, что «мы не будем смотреть сквозь пальцы, если люди на Гибралтаре подвергнутся угрозам или давлению», — как выразился европейский министр Кэмерон. Речь шла и идет о правах на рыбную ловлю, ужесточенном контроле за нелегальными иммигрантами и солидарности, как выразился Майкл Говард, «испаноговорящих стран» Аргентины и Испании в споре за Фолклендские острова.
Придется вернуться на три века назад, чтобы понять тесную связь между Великобританией и крепостью на скале, которая населена 30 тысячами человек и несколькими десятками обезьян. В совершенно ином масштабе, чем в случае с Фолклендами, речь идет об идентификации Англии и «британской» нации. В XIX веке ее лидеры относили Гибралтар, наряду с Суэцким каналом, турецкими проливами и Сингапуром, к важнейшим стратегическим позициям империи. Ничего из этого больше не осталось, кроме скалы, остающейся символом мощи.
Война, которая сделала Гибралтар британским владением, осталась глубоко в памяти пока еще Соединенного королевства. Во время войны за испанское наследство с 1701 до 1714 года Англия вступила в коалицию с Австрией и Нидерландами, чтобы ограничить гегемонистские амбиции Франции. Сердцем этого союза до своей смерти в 1702 году был Вильгельм III Оранский, король Англии, Шотландии и Ирландии, а также и правитель Нидерландов. Во время «Славной революции» 1688/89 годов лондонский парламент призвал его на трон. С его приходом началась парламентская монархия. А с победой — взлет Великобритании до мировой державы.
Удивительным образом одному генералу, служившему габсбургскому императору, удалось 4 августа 1704 года завоевать, до этого испанскую, крепость Гибралтар. Принц Георг Гессен-Дармштадтский командовал более чем 1800 нидерландскими и английскими солдатами, которым на почетных условиях сдалась крепость, после того как британские корабли расстреляли оборонительные сооружения. Принц применил гениальную тактику, перенеся время своей атаки с утра на часы сиесты.
Все попытки отвоевать не увенчались успехом
Союзные французы и испанцы немедленно предприняли все попытки отвоевать скалистый остров. Но принц Георг, несмотря на отчаянное меньшинство, сохранял спокойствие, остальное обеспечил превосходящий по силам английский флот. После того, как императорский губернатор под Барселоной понес потери солдат, командование перенял британский комендант в Гибралтаре. И так остается до сегодняшнего дня. С 1830 года скала является британской колонией.
С тех пор много раз испанские войска пытались завоевать Гибралтар. Во время англо-испанской войны, которая длилась с 1727 по 1729 годы, армия из примерно 20 тысяч человек осадила крепость. Им противостояло всего 3200 человек. Но с ними был английский флот, который обеспечил снабжение и обстреливал испанские позиции. Через почти четыре месяца осаду пришлось прекратить.
Между 1779 и 1783 годами испанские и французские войска многократно совместно предпринимали новые попытки, при этом одним из их союзников были мятежные английские колонии в Северной Америке. Но в отличие от поражения в Новом Свете здесь британские войска оставались непобедимыми, прежде всего, потому, что Большому флоту постоянно удавалось прорывать блокады. Однако, историки задали гипотетический вопрос, что бы произошло с американской революцией, если бы Королевский флот не был бы занят в Европе, а смог бы обратиться против нее со всей своей мощью.
Третья битва за Гибралтар состоялась недалеко от крепости. Это было Трафальгарское сражение с объединенным французско-испанским флотом Наполеона I. Победа флота под командованием адмирала Горацио Нельсона 21 октября 1805 года стала его известнейшим триумфом и, после потери североамериканских колоний, основанием для «Второй Британской империи», которая в итоге охватывала четверть Земли.
Какое значение имела большая крепость при входе в Средиземное море, Наполеон узнал еще несколько лет назад, когда в 1798 году британский флот под командованием Нельсона потопил его корабли при Абукире и этим нанес смертельный удар его египетской экспедиции. Об этом сражении написал немецкий историк Людвиг Дехийо (Ludwig Dehio), когда он после Второй Мировой войны подверг ставшему классическим анализу британскую политику в своей книге «Равновесие или гегемония» («Gleichgewicht oder Hegemonie»), написанной в 1948 году:
«Только теперь (после Абукира; прим. ред.) раскрылось все мировое и историческое значение проникновения англичан в Средиземное море в ходе войны за испанское наследство и их упорной обороны Гибралтарской скалы против мощнейших атак после этого. Именно здесь нужно было бы разорвать невидимую сеть, которую растянула вокруг изобилующего жизнью большого полуострова Европы небольшая флотилия деревянных военных кораблей, посланных хрупким и относительно малонаселенным островом. Но сеть не поддается испытанию на разрыв. Благодаря Гибралтару Нельсон прорвался в Средиземное море».
Сегодня кажется, что после голосования Англии за Брексит и возможного отделения Шотландии и Северной Ирландии скала обезьян и ее 30 тысяч преданных короне подданных стали последним обломком самоутверждения, все еще остающимся у Великобритании.
