В некотором смысле в той неожиданной поездке в Ирак, которую на этой неделе совершил зять президента Трампа Джаред Кушнер (Jared Kushner), не было ничего удивительного. В настоящее время никого уже не удивляет, что некоторые представители администрации Трампа сочли хорошей идеей решение отправить новичка в зону военных действий, или проигнорировать привычные дипломатические процедуры, или превратить войну, в которой американские солдаты рискуют собой и в которой мирные жители Ирака гибнут в результате случайных авиаударов, в повод похвастаться своими родственниками. Даже в техническом смысле эта поездка не стала неожиданностью, потому что чиновники Белого дома — как будто в насмешку над процедурами обеспечения безопасности — все же подтвердили визит Кушнера до того, как он успел приземлиться в Багдаде.
Команда Трампа, несомненно, очень хорошо понимает, что ближайший родственник президента США является очень соблазнительной мишенью в условиях военной зоны. Возможно, команда решила, что американская и иракская армии отправят на защиту Кушнера столько солдат, что бояться будет нечего — по крайней мере, лично ему. Тот факт, что объявление о его надвигающемся визите может поставить под угрозу множество этих самых простых солдат, по всей видимости, не пришло в голову представителям Белого дома. По сути, главной загадкой поездки Кушнера стало то, какой именно политический порок Белого дома Трампа она лучше всего иллюстрирует: ошибочное самовозвеличивание или беспардонное безразличие по отношению к жизням других людей, конфликты интересов или отсутствие какого-либо интереса к последствиям осуществления власти.
В чем заключается основной вопрос? В том, действительно ли Трамп считает Кушнера достаточно компетентным и способным выполнять ту работу, которую президент для него выбрал (вернуть мир на Ближний Восток, руководить борьбой против ИГИЛ, реструктурировать федеральное правительство, служить посредником в отношениях с Китаем, Саудовской Аравией, Мексикой и даже Канадой)? Или в том, действительно ли Трамп считает, что уровень компетенции Кушнера имеет какое-либо значение?
В понедельник, 3 апреля, пресс-секретарю Белого дома Шону Спайсеру (Sean Spicer) задали вопрос о том, как Кушнер сможет со всем этим справиться, на что он ответил: «У него есть команда, которой он руководит». На вопрос о том, может ли он назвать имена некоторых членов этой команды Джареда, Спайсер сначала попытался сослаться на некоего эмиссара и «группу людей» из Подразделения по американским инновациям — которые будут помогать Кушнеру в другом проекте, а именно в проекте по борьбе с эпидемией наркомании — а потом сдался и заявил, что в ней «разные люди» будут играть «разные роли». Множество задач, множество людей, множество ролей — эдакая Джаред-орама.
По словам Спайсера, Кушнер поехал в Ирак по приглашению председателя Объединенного комитета начальников штабов, который «счел это хорошей возможностью» для зятя президента. Затем он поправился, добавив, что это была «такая возможность, которой, я считаю, любой правительственный чиновник и любой представитель СМИ должен обязательно воспользоваться, если ему предлагают такую возможность» — как будто репортеры, не сумевшие оценить по достоинству пристрастие Кушнера к автомобильным кортежам, сами являются нравственно распущенными халтурщиками, получающими удовольствие от прогулок по зонам боевых действий.
Постоянное повторение слова «возможность» вызывает раздражение — и не только потому, что оно превращает американских солдат в туристические достопримечательности. Это слово сразу же вызывает в памяти то объяснение, которое Хоуп Хикс (Hope Hicks), директор по стратегическим коммуникациям в команде президента США, предложила на прошлой неделе, когда она пыталась объяснить репортеру Times решение Иванки Трамп проигнорировать озабоченность общества проблемой кумовства и спекуляций и стать официальным сотрудником Белого дома: это предоставит ей «множество новых возможностей для реализации инициатив, способных принести реальную пользу американскому обществу, которые прежде были для нее недоступными». Список возможностей, которые прежде были для нее недоступными, учитывая ее происхождение, является чрезвычайно коротким, хотя можно было бы предположить, что в него все же входила неподотчетная политическая власть.
Тем не менее пока не очень понятно, почему тот шанс на личный рост, который превращение правительственных агентств в игрушки дает супругам Кушнерам, необходимо изображать как нечто, что будет работать на благо общества. Компетенция Иванки, вероятнее всего, не позволит ей даже в умеренных масштабах повлиять на позиции ее отца в вопросе борьбы с изменениями климата, о чем свидетельствуют его исполнительные указы, подписанные на прошлой неделе. Джаред в прошлом уже занимал пост старшего советника. Иванка станет специальным помощником.
Те декларации финансовой незаинтересованности, которые супруги Кушнеры заполнили, чтобы занять свои должности, свидетельствуют о том, что стоимость их активов достигает минимум четверти миллиарда долларов, а, возможно, даже больше. (С началом эпохи Трампа в области раскрытия финансовой информации наступили смутные времена.) Интересно, должны ли мы будем восхищаться их удачливостью или их сообразительностью, если в течение периода правления администрации Трампа эта цифра каким-то образом увеличится в несколько раз.
Возможно, между делом Кушнер найдет время для того, чтобы поговорить с экспертами сенатского комитета, занимающегося расследованием связей предвыборного штаба Трампа с Россией. На прошлой неделе Белый дом подтвердил, что в течение переходного периода Кушнер встречался с послом России в США, а позже и с главой «Внешэкономбанка», поддерживающим тесные связи с Владимиром Путиным. Администрация Трампа позиционировала эти встречи как часть обычной работы Кушнера, заключающейся в налаживании связей и оценке собеседников. Но, когда репортер Times спросил Хикс, не говорил ли Кушнер с путинским банкиром о, скажем, снятии санкций, она заявила, что такие серьезные вопросы не поднимались: «Это был даже не совсем разговор». А разве с Кушнером бывает как-то иначе?
Другими словами, все сводится к тому, что либо роль Кушнера является той или иной разновидностью мошенничества или притворства — чтобы польстить его эго, чтобы стать прикрытием для его деловых контактов, чтобы избавить Трампа от необходимости заниматься этими вопросами самому — либо президент переложил решение важнейших вопросов национальной безопасности на плечи своего зятя, ожидая, что тот с ними справится. В конце концов, в Ираке Кушнер встретился с премьер-министром Хайдером аль-Абади (Haider al-Abadi), и, что бы он там ни говорил, его слова будут восприняты как определенный сигнал.
Кроме того, Кушнер сыграл важную роль в планировании встречи Трампа с президентом Китая Си Цзиньпином (Xi Jinping), чья гораздо более опытная команда тоже считает неопытность Трампа отличной возможностью. Здесь нет совершенно безопасного варианта, даже если главной опасности подвергается политическое самоуважение нашей страны. В сообщениях о делах Кушнера довольно часто звучит идея о том, что влиятельные иностранцы принимают его всерьез, потому что в гораздо менее демократических странах та, роль, которую он играет, является хорошо знакомой: многочисленные члены семьи автократа постепенно заменяют собой государственные институты и в процессе снижают их легитимность.
Как пишет Эван Оснос (Evan Osnos), сам Си поднялся на вершину власти отчасти потому, что он был сыном влиятельного человека. Стоит ли считать жизнь Джареда чем-то удивительным только потому, что он родился в Америке?
