Президент Трамп вскоре будет принимать у себя своего китайского коллегу Си Цзиньпина. Их первая личная встреча начнется в четверг в резиденции Трампа Мар-а Лаго во Флориде. Она будет проходить на раннем этапе президентства Трампа, тогда как в ходе своей предвыборной кампании он часто нападал на Китай, утверждая при этом, что он лучше прежних президентов оснащен для «заключения сделок» с китайскими лидерами. В частности, Трамп подвергает критике своих предшественников за их торговую политику. Торговые отношения, а также растущая ядерная угроза со стороны Северной Кореи, как ожидается, будут находиться в верхней части повестки этой встречи. Что же, вероятнее всего, произойдет? И что может сделать эту встречу успешной?— Редакторы онлайнового журнала ChinaFile.
Стивен Роуч (Spephen S. Roach) — старший преподаватель Йельской школы менеджмента (Yale School of Management):
Никогда еще не было лучше момента для президента Трампа для того, чтобы продемонстрировать соответствие своей странице в Twitter — @realDonaldTrump. Предстоящий саммит в Мар-о-Лаго с председателем Си предоставляет также прекрасную возможность для того, чтобы показать истинное лицо Дональда Трампа.
В духе своей давнишней ассоциации с профессиональным рестлингом Трамп начал классическую внутреннюю борьбу для разрешения своего кризиса идентичности. В одном углу находятся традиционалисты — команда во главе с Гэри Коном (Gary Cohn) и Стивом Мнучином (Steven Mnuchin), которые возглавляют все еще продолжающийся процесс формирования политики в Национальном экономическом совете (National Economic Council) и Министерстве торговли США, соответственно. В другом углу находятся дезинтеграторы (disruptors) во главе со Стивеном Бэнненом (Stephen Bannon) и Питером Наварро (Peter Navarro), стратегами без определенных политических портфелей. У обеих команд, судя по всему, имеются хорошие скамейки запасных: старший советник Джаред Кушнер (Jared Kushner) у традиционалистов, а также Уилбур Росс (Wilbur Ross), министр торговли, и Роберт Лайтхайзер (Robert Lighthizer), кандидат на должность торгового представителя, со стороны дезинтеграторов.
Каждая из сторон накануне саммита в Мар-а-Лаго подготовила свою собственную определенную повестку. Традиционалисты являются также сторонниками постепенного движения. Огорченные серьезной проблемой «беспорядка в области торгового дефицита», они пытаются добиться сокращения чрезмерного дефицита в двусторонних торговых американо-китайских отношениях и использовать полученные результаты как средство «сделать Америку вновь великой». Фокус их внимания сосредоточен на расширении доступа Соединенных Штатов на быстро растущие внутренние рынки Китая, особенно на рынок автомобилей, сельскохозяйственных продуктов, а также услуг (как финансовых, так и нефинансовых). Традиционалисты хорошо подстроились под повестку председателя Си, которая, судя по всему, составлена в духе взаимного уважения, требуемого для так называемой «новой модели в отношениях между главными державами», появившейся после саммита, проходившего в 2013 году в калифорнийском Саннилэнде. Поэтому китайцы будут желать лишь подтверждения со стороны администрации Трампа своих новых глобальных инициатив — особенно проекта «Один пояс, один путь», Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и признания основанного на принципах Всемирной торговой организации статуса рыночной экономики.
Дезинтеграторы полагают, что времена постепенных шагов прошли и что эта политика не принесла ничего другого, кроме постоянно увеличивающегося дефицита в торговле с Китаем. По их мнению, это было именно тем средством, с помощью которого бывшая когда-то великой Америка была «изнасилована» масштабным сокращением рабочих мест, закрытием заводов, манипуляциями с помощью валют и несоблюдением правил ВТО. Поскольку данные имеются в обобщенном виде и их легко использовать в поддержку своей позиции — особенно с учетом того, что технологическая эрозия американской промышленности началась намного раньше подъема современного Китая, — дезинтеграторы имеют в своем распоряжении секретное оружие, то есть риторическую поддержку кандидата в президенты Трампа и его склонность к управлению в стиле проведения кампаний.
В мире Трампа, где неопределенность является единственной определенностью, существуют четкие лимиты на определенный набор качеств у тех из нас, кто претендует на то, чтобы быть экспертом в области американо-китайских отношений. Подходим ли мы к этим отношениям с точки зрения экономистов, стратегов в области внешней политики, историков или психологов-любителей, — в любом случае почти невозможно предсказать, какой именно Дональд Трамп будет сидеть вместе с председателем Си в течение следующей пары дней. Не приходится говорить о том, что недавние события в Северной Корее осложняют этот визит. Однако Трамп раскрыл свои планы. Как он заявил в своем недавнем интервью газете Financial Times, в случае необходимости Соединенные Штаты «полностью решат» проблемы Северной Кореи — с Китаем или без него.
Настало время для серьезных событий в резиденции Мар-а-Лаго, и на свою защиту собирается встать @realDonaldTrump. Но пусть вас ничего не удивляет — дезинтегратор всегда останется дезинтегратором.
Хо-Фун Хун (Ho-Fung Hung) — профессор Университета Джонса Хопкинса:
Многие комментаторы до и после меня правы, говоря о том, что проблема Северной Кореи будет оказывать большое влияние на эту встречу. Запуск северокорейской баллистической ракеты в территориальные воды Японии накануне саммита США — Китай позволяет предположить, что именно так и будет.
Существует много вопросов — Тайвань, Южно-Китайское море, торговля и т.п., — которые могут испортить американо-китайские отношения, однако нет ничего более срочного, чем вопрос относительно Северной Кореи. Ким Чен Ын в последнее время ведет себе еще более агрессивно и беспорядочно, он часто проводит ракетные и ядерные испытания (два подземных испытания только в прошлом году). Кроме того, он, как стало известно, среди бела дня убил своего единокровного брата в Малайзии.
Если посмотреть назад на 1990-е годы, то международное сообщество, особенно азиатские страны, были обеспокоены тем, что руководство Северной Кореи, оказавшееся в отчаянном положении после исчезновения своего спонсора Советского Союза, либо выйдет из-под контроля, либо развалится. Подобное развитие событий могло вызвать войну или кризис беженцев в северо-восточной Азии. Тогда Пекин гарантировал Соединенным Штатам и своим азиатским соседям, что он будет контролировать Северную Корею, удерживать ее от агрессивного поведения, а также от разработки ядерных и ракетных технологий. С того времени Вашингтон считает помощь Пекина необходимой для поддержания мира и стабильности в северо-восточной Азии, в то время как американские военные были заняты на Балканах, на Ближнем Востоке и в других местах. За последние 25 лет, как только в Вашингтоне возникали дебаты относительно того, следует ли пойти на компромисс и помочь Пекину в торговле, по Тайваню, или по другим вопросам, то неизбежно фраза «Нам нужна добрая воля Китая и его помощь в сдерживании Северной Кореи» оказывалась ключевым аргументом в пользу выполнения Америкой требований Китая.
Принимая во внимание возрастающую угрозу в области безопасности, которую представляет собой сегодня Северная Корея, многие азиатские страны могут сказать, что Китай не выполнил свою часть обещаний. Разработка баллистических ракет и ядерного оружия в Северной Корее не прекратилась. Ситуацию усугубило признание администрацией Обамы в прошлом году того, что китайские государственные компании в нарушение международных санкций принимают участие в ядерной программе Северной Кореи.
Многие считают, что Пекин либо утратил контроль над Пхеньяном, либо тайным образом помогает ему реализовать его амбиции. Поэтому комплексы противоракетной обороны THAAD, которые Соединенные Штаты недавно разместили в Южной Корее, являются там весьма популярными. Жители Южной Кореи видят в них необходимую защиту от растущей угрозы со стороны Северной Кореи в ситуации, когда Китай не особенно помогает. Националистическая реакция Китая на размещение комплексов THAAD и последовавший за этим бойкот южнокорейских продуктов склонил общественное мнение жителей Южной Корее в большей степени в сторону Соединенных Штатов.
Администрация Трампа озабочена своими внутренними проблемами. Непопулярное внутри страны правительство часто испытывает соблазн и хочет продемонстрировать за границей определенное количество мышечной силы. Председатель Си должен серьезно отнестись к угрозе Соединенных Штатов в одиночку уничтожить агрессивные возможности Северной Кореи. Если начнется открытый конфликт между Соединенными Штатами и Северной Кореей, то общественное мнение в Японии и в Южной Корее, скорее всего, будет на стороне Соединенных Штатов. Такой сценарий был бы кошмаром для Пекина, поскольку это вынудит его сделать выбор между защитой Пхеньяна от всех остальных, или оставлением его один на один со своими врагами. Встреча Трампа и Си представляет собой хорошую возможность — не исключено, что это будет последняя возможность, — для Си для того, чтобы пообещать более конкретные, более реалистичные действия с целью предотвращения военного конфликта по поводу Северной Кореи.
Памела Кроссли (Pamela Kyle Crossley) — профессор Дартмутского колледжа:
В течение более двух месяцев своего президентства Трамп создал несколько возможностей по широкому кругу вопросов — от изменения климата, Сирии и Йемена до глобальной торговли и экономической стабильности — для того, чтобы Соединенные Штаты уступили лидерство другим странам и утратили доверие к себе. По некоторым из этих вопросов ситуацией воспользовался председатель Си — он выступил вперед и захотел играть роль глобального взрослого. Впервые Китай получил шанс взять на себя роль морального лидерства в дополнении к своей роли в торговле, развитии и военном присутствии — и все необходимые для этого элементы находятся под контролем Си. Осознание этого в Китае успешно выражено в предположении государственных средств массовой информации относительно того, что Соединенные Штаты является просто одной из остановок в мировом турне председателя Си. Ничего особенного, просто еще одно место, где нужно отметиться.
Для Трампа вызов состоит в том, чтобы представить себя и свою страну просто важными — без шумихи, без позолоты, без маркировки. Уже в течение примерно одного века американцы вынуждены предпринимать подобные усилия (в этой связи можно обратиться назад к временам Тедди Рузвельта, ко временам мягких речей и большой дубинки), и создается впечатление, что не существует широко распространенного понимания на уровне инстинкта того, как это делается, и, конечно же, нет никакой уверенности в том, что у Трампа имеется в запасе какой-то способ этого добиться, особенно в резиденции Мар-а-Лаго. По совокупности показателей Соединенные Штаты все еще являются самым богатым обществом в мире, а также неоспоримым военным гигантом. Однако они теряет почву под собой каждую минуту как объект уважения и восхищения. В то же время Си, как оказалось, значительно лучше чувствует себя в международной роли, чем все его предшественники. Он хорошо представляет себя на международных форумах как человека уверенного и вежливого, как человека, способного вызывать уважение без лишнего шума. Инициатива «Один пояс, один путь» все еще является реализуемой как схема взаимного обогащения и стабильности в значительной части Азии, Африки и Европы. И ничего равного этому проекту нет.
Однако сделать все это будет для Си не так легко.
Трамп успел уже задеть достоинство всех мировых лидеров, кто оказывался на расстоянии вытянутой руки от него. Одно дело сидеть на другой стороне мира с миной серьезного человека в то время как Соединенные Штаты извиваются и корчатся в результате серии нанесенных самим себе ударов шокером. Но совершенно другое дело провести плечом к плечу встречу с Трампом, не оказавшись оскорбленным, озадаченным или не испытав и того, и другого. Переговорщики Си должны придумать, каким образом держать правильную дистанцию между их человеком и американским президентом, не прибегая к их старой тактике, то есть без крика и толкотни. Обеим сторонам предстоит выполнить весьма непростую работу.
Изабель Хилтон — редактор веб-сайта ChinaDialogue.net:
Как известно, отношения между администрацией президента Барака Обамы и Пекином нельзя было назвать беспроблемными — от разворота Соединенных Штатов в сторону Азии в Пекине волосы встали дыбом, и этот период был отмечен открытым геостратегическим соперничеством, которое нередко принимало формы публичного обмена обвинениями. Однако одна часть американо-китайских отношений не только принесла позитивные результаты во внутренней и внешней политике, но и консолидировала набор отношений, которые были достаточно прочными и позитивными для обеспечения продолжения активного сотрудничества даже в тот момент, когда все остальное оказалось в морозильной камере.
Этой частью отношений, конечно же, было изменение климата.
Соединенные Штаты и Китай являются крупнейшими в мире источниками вредных выбросов в атмосферу — на их долю приходится около 38% глобальной эмиссии парниковых газов. До и после саммита по климату в Копенгагене в 2009 году между этими двумя странами существовали негативные отношения в том, что касается климата, и каждая из сторон отказывалась действовать, если другая сторона ничего не предпринимала в этом отношении (Китай как развивающаяся экономика не был обязан сокращать выбросы. А Соединенные Штаты должны были это делать, но отказались брать на себя какие-либо обязательства, поскольку они не стали подписывать принятый в 1997 году Киотский протокол).
Президент Обама и председатель Си ликвидировали эту тупиковую ситуацию и превратили негативные отношения в позитивные, подготовив тем самым путь к успешному результату в Париже в 2015 году. Трудно переоценить важность этого шага — и не только для Соединенных Штатов и Китая, являющихся столь же уязвимыми для воздействия климата, как и другие страны, но и для всего остального мира: для Европы, осуществлявшей лидерство в прошлом, но с недавних пор переключившейся на другие проблемы, а также для глобального юга и множества других стран, которые почти никак не влияют на изменение климата, но, тем не менее, вынуждены страдать от его последствий.
В другом мире сотрудничество в области климата могло бы занимать важное место в повестке этой встречи — два крупнейших в мире загрязнителя, возможно, смогли бы договориться об углублении взаимовыгодного сотрудничества, которое обеспечило бы им широкую международную поддержку.
В последнее время Китай перестал делать заявления относительно изменения климата, и, возможно, причиной этого является желание избежать дальнейшего повышения напряженности накануне встречи с человеком, который в одном из своих трудно поддающихся защите высказываний назвал изменение климата «китайским обманом».
Си понимает, что резиденция Мар-о-Лаго является одним из многочисленных земельных участков, которые находятся под угрозой в случае подъема уровня моря, однако он, несомненно, будет ввести себя предельно вежливо и не будет это подчеркивать.
Председатель Си ясно дал понять, что Китай не откажется от своих обязательств в области климата, однако нет сомнений в том, что блокирование соответствующих инициатив, а также враждебное отношение администрации Трампа к мерам в области климата возлагают еще большее бремя на Китай, и в может оказаться меньше лидерства как раз в тот момент, когда требуется больше лидерства. В результате эта встреча высокого ранга лишается возможности достижения легкого и позитивного результата, предлагаемого сотрудничеством в области климата. Это дипломатическая потеря для Соединенных Штатов и Китая, тогда как остальные 195 участников Парижского соглашения могут столкнуться с тем, что мер в области защиты климата будет предпринято слишком мало, и делаться это будет слишком поздно.
Ричард Бернстайн (Richard Bernstein) — писатель и журналист:
Слово «историческая» часто используется накануне встречи Си — Трамп, и, конечно же, можно согласиться с тем, что любая встреча между лидерами двух самых влиятельных стран в мире является важной. Тем не менее, давайте не будем позволять театральным аспектам затемнять саму реальность, а она состоит в том, что существует не так много из того, что Си или Трамп могут сделать для изменения основных шаблонов последней пары десятилетий, во время которых Соединенные Штаты были вынуждены уступить по многим позициям на фоне восходящего Китая. Далее следует своего рода балансовая сводка.
Соединенные Штаты добились некоторого успеха:
1. Тайвань остается демократическим и де-факто независимым;
2. Торговля с Китаем выгодна американским потребителям, а также целому ряду крупных американских компаний;
3. Существует значительная степень сотрудничества по таким вопросам как санкции в отношении Ирана и изменение климата;
4. Китай стал «нормальной» страной, рациональным игроком, который не хочет войны.
Провалы являются более заметными:
1. Соединенные Штаты, по сути, уступили перед лицом агрессивной территориальной экспансии Китая в Южно-Китайском море;
2. Соединенные Штаты не смогли убедить Китай понизить торговые барьеры, не смогли принудить его к этому или заставить отказаться от своей нечестной практики.
3. Китай мало что сделал для того, чтобы остановить ядерную программу Северной Кореи, которую сейчас уже невозможно остановить;
4. В процессе невероятно глупой самозащиты Соединенные Штаты выбросили за борт Транстихоокеанское партнерство;
5. В военном отношении Китай расширяет меры по «ограничению доступа» в отношении Соединенных Штатов в западной части Тихого океана;
6. Главное интеллектуальное оправдание «включения» Китая — оно сводилось к тому, что это будут способствовать превращению его в открытого, демократического и ответственного глобального гражданина — оказалось, по большей части (но не в целом), ошибочным.
Другими словами, Китай, являющийся глобальной моделью для нового авторитаризма, движется к тому, чтобы стать доминирующей державой в Азии, а Трамп, несмотря на все его жесткие выражения, не имеет в своем распоряжении средств, с помощью которых можно было бы существенно изменить этот курс. Сообщения в средствах массовой информации свидетельствуют о том, что председатель Си, желающий добиться прогресса в области улучшения атмосферы, пойдет на некоторые уступки в области торговли и инвестиций, которые администрация Трампа, конечно же, попытается громко разрекламировать. Что касается корейского полуострова, то Трамп как великий специалист по сделкам, возможно, уберет системы THAAD из Южной Кореи в обмен на оказание большего давления на Северную Корею. Это возможно (но маловероятно), но даже если эти два лидера согласятся усилить давление на Север, никакое другое средство, кроме американского вторжения (против этого Китай будет решительным образом выступать) не сможет остановить ядерную программу Северной Кореи. Говорящие головы внешней политики Соединенных Штатов будут, вероятно, рассуждать о том, как хорошо эти два человека ладят друг с другом. Однако, на самом деле, важным является то, что можно было бы назвать более глубинными силами, силами, которые приводятся в действие, в основном, решимостью Китая стать главной мировой державой, а также теми средствами, которые используются для достижения этой цели; и в этом смысле было бы ошибкой считать важным вопрос о том, нравятся ли Си и Трамп друг другу или нет.
Джонатан Фенби (Jonathan Fenby) — автор книги «Будет ли Китай доминировать в 21-ом столетии? (Will China dominate in the 21st Century?):
Трудно переоценить важность американо-китайских отношений, а также связей между собой двух самых крупных в мире экономик и вооруженных сил — Соединенных Штатов и Китая. Остроту и неопределенность встрече в пятницу в четверг и в пятницу придает то обстоятельство, что председатель Си и президент Трамп являются воплощением противоположных качеств. Осторожный и сдержанный Си является в большой степени продуктом своей политической системы; вся его карьеры как политика состоит в методичном прокладывании себе пути наверх через все уровни на протяжении 40 лет. Тогда как яркий Трамп является политическим бунтарем, который пять раз менял свою партийную принадлежность и который испытывает удовольствие от создания проблем для «истеблишмента» в Вашингтоне. Несмотря на посредническую роль, осуществляемую зятем американского президента Джаредом Кушнером (Jared Kushner), Генри Киссинджером и китайским послом в Вашингтоне Цуй Тянькайем (Cui Tiankai), есть основание полагать, что Си все еще не уверен по поводу характера того человека, с которым ему предстоит встретиться.
Сам председатель Си все еще находится в процессе формулирования новой, более экспансионистской внешней политики Китая, и поскольку он продемонстрировал свою способность принимать важные решения и прокладывать новые пути, он, вероятно, будет вести себя осторожно. Это особенно верно потому, что речь идет о чувствительном периоде для него в политическом отношении накануне чрезвычайно важного съезда Коммунистической партии, который состоится в конце года.
Показательно, что члены китайской делегации предпочли разместиться в отдельной гостинице, а не в резиденции президента Мар-о-Лаго, и сделано это было для того, чтобы обозначить дистанцию между ними и принимающей стороной (а также для того, чтобы избежать опасности и лишить Трампа возможности вынудить Си радушно приветствовать других гостей).
Эти два человека, судя по всему, будут придерживаться совершенно разных стратегий на встрече во Флориде: после своих неудач в области реформы здравоохранения и запрета на въезд в страну, а также в связи с блокированием его кандидата на должность судьи Верховного суда, Трамп, вероятно, будет пытаться добиться какого-то быстрого результата, о котором он сможет сообщить в Twitter и поздравить себя по этому поводу. Его встреча с Ангелой Меркель породила много музыки плохого настроения, и поэтому он захочет придать позитивный импульс встрече в резиденции Мар-о-Лаго. Председатель Си, возможно, предложит несколько незначительных жестов — таких как обсуждение ограничений китайского экспорта стали в Соединенные Штаты (он составляет менее 1% от общего количества). Однако его основной целью будет добиться от президента Соединенных Штатов согласия по более широким принципиальным подходам, которые, наверное, не будут много значить для оператора транзакций, однако Пекин сможет интерпретировать их и использовать по своему усмотрению. В то же самое время, Си захочет показать себя в качестве поборника глобализации и сторонника мер, направленных против изменения климата, и целью подобных шагов будет повышение привлекательности Китая перед лицом неопределенности относительно позиции американской администрации.
Дэвид Доллар (David Dollar) — старший научный сотрудник Брукингского института:
Президент Трамп установил на низком уровне ожидания относительно торговой части саммита в резиденции Мар-о-Лаго с помощью своих сообщений в Twitter о том, что эти переговоры будут «очень трудными». И он прав в этом отношении.
Совершенно ясно, чего китайцы хотят от экономических переговоров, — преимущественно стабильности и отсутствия торговых войн. Они хотят получить от Соединенных Штатов и Европы признания «статуса рыночной экономики» для своей страны, и считают, что это обещано им без всяких условий после 15 лет членства в ВТО. Это вопрос сохранения лица, и, кроме того, он имеет практическое значение при рассмотрении случаев применения демпинга. Китай хочет также, чтобы Соединенные Штаты сняли ограничения на экспорт высокотехнологичной продукции и предоставили свободный доступ для его государственных предприятий на рынки Соединенных Штатов с возможностью приобретать там компании. Китайцы хотели бы, чтобы Соединенные Штаты вступили в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, а также признали китайскую программу «Один пояс, одни путь» (и, в частности, направили представители в ранге министра на организуемый ими в мае саммит). Все это нереальные вещи в политическом отношении, за исключением, возможно, направления высокопоставленного члена администрации.
Соединенные Штаты хотят сократить значительный торговый дисбаланс и, в частности, просят Китай ликвидировать ограничения, связанные с входом на рынок, которые препятствуют реализации американских товаров и услуг. В автомобильной промышленности 25-процентный импортный тариф плюс внутренние правила относительно количества местных комплектующих означают, что автомобили американских марок, продаваемые в Китае, имеют мало американских деталей. Сельскохозяйственный импорт в высокой степени ограничен важнейших областях, в том числе в поставках говядины. В таких современных секторах услуг как финансы, телеком, средства массовой информации, логистика и здравоохранение необходимы прямые инвестиции для того, чтобы Соединенные Штаты могли экспортировать услуги в больших масштабах. Однако Китай является наиболее закрытым рынком среди членов группы G-20 с точки зрения инвестиционной открытости в этих, а также в других секторах (Для того, чтобы открытие китайского рынка, на самом деле, привело к сокращению американского торгового дефицита, Соединенные Штаты, со своей стороны, должны увеличить накопления за счет сокращения фискального дефицита и/или создания стимулов для частных сбережений).
Китай уже в течение долгого времени дает понять, что он постепенно откроет свои рынки, но, в действительности, за десять лет отмечается очень незначительное количество прогресса в этой области.
Соединенные Штаты не имеют большого количества рычагов воздействия для того, чтобы заставить Китай открыть свои рынки. Угроза введения высоких тарифов вряд ли заставит китайцев уступить, но если они, на самом деле, будут введены, то в таком случае пострадает и американская экономика. Примеры из истории свидетельствуют о том, что протекционизм не сокращает торговый дефицит. Он ведет к сокращению не только импорта, но и экспорта. Протекционизм делает ваших партнеров более бедными, повышает курс валюты и может вызвать ответные меры — все это причины, на основании которых ваш экспорт сократится. Трамп, будучи кандидатов в президенты, угрожал назвать Китай «валютным манипулятором». Однако Центральный банк Китая проводит в течение нескольких лет интервенции для поддержания своей валюты на высоком, а не на низком уровне. Поэтому в интересах Америки признать, что это полезно.
Первый саммит Си — Трамп будет ознакомительной встречей, на которой каждая из сторон будет говорить о своих озабоченностях. Умным шагом со стороны Китая было бы открытие некоторых секторов (речь может идти о говядине, здравоохранении и части финансовых услуг), поскольку открытость отвечает интересам самого Китая. Однако высшее китайское руководство, вероятно, не является достаточно гибким для того, чтобы быстро согласиться на нечто подобное, особенно накануне съезда Коммунистической партии. Вероятнее всего, Китай сделает неопределенные заявления относительно открытия со временем своих рынков. Разочаровывающий результат подогреет ждущие своего часа протекционистские настроения, однако Китай делает ставку на то, что американская администрация займет достаточно прагматичную позицию и не станет вредить своей собственной экономике за счет введения жестких мер.
