В последнее время много говорится и пишется по поводу способности России изменять западный нарратив в области системы международной безопасности. Поборники этого жанра информационной войны рассуждают о «гибридной войне», «ложных нарративах», «армиях троллей», «фальшивых новостях», а также о «превращении информации в оружие». При этом высказывается мнение, что Россия сегодня — как никогда ранее — способна изменять западные нарративы, а также создавать новый нарратив, тогда как западные государства имеют в своем распоряжении мало эффективных инструментов для противодействия подобным попыткам оказания зловредного влияния. С этой точки зрения можно говорить о том, что Запад столкнулся с колоссальной проблемой, связанной с фальшивым российским нарративом и противодействием ему на Украине, в Сирии, в НАТО, а также с целым рядом других вопросов.
Вместе с тем, высказывается мнение о том, что Россия — даже если она и не способна изменить западный нарратив — обладает возможностью расшатывать внутреннюю политику западных государств и сеять семена сомнения в западных обществах. Все это, как говорят, предоставляет возможность России использовать в своих интересах разделенный Запад, а также позволяет Кремлю добиваться своих политический целей — за счет Вашингтона, округ Колумбия, в также многих европейских столиц.
На мой взгляд, Запад обладает значительно большей устойчивостью в отношении российских «манипуляций с нарративом» и ее попыток породить хаос в области внутренней политики западных государств, чем полагают сторонники большого влияния российского нарратива. Большая часть дискурса, связанного с превращением информации в оружие внутри Запада, является ограниченной в смысле аналитики — и, возможно, даже политически мотивированной. Этот дискурс также делает более легким для России получение в свое распоряжение новых «инструментов» — наряду с западными средствами массовой информации, — поскольку западные государства создали всеобщую медийную истерию, основанную на модных словечках и лозунгах, и, кроме того, отказались от разумных суждений и рационального анализа. Западные страны должны в большей мере быть озабоченными низким уровнем находящихся в их распоряжении военных возможностей, а не раздутой угрозой со стороны ложных нарративов.
Да, Россия действовала агрессивно в течение многих лет, в частности в отношении Грузии и Украины, а также в отношении Сирии, Ливии, Балкан, Прибалтики и многих других мест. Да, Россия использовала разнообразный набор средств — политических, военных, экономических и других (включая информацию) для того, чтобы добиться то, что она хочет. Но чего еще можно ожидать от ревизионистски настроенной сверхдержавы, разочарованной утратой своего статуса в период после окончания холодной войны в рамках международного порядка в области безопасности? И чего можно ожидать от страны, столкнувшейся с проблемой потери в будущем престижа и влияния из-за своих огромных социальных проблем, включая демографические проблемы, а также спад в экономике? Добавьте к этому еще режим, чувствующий себя неуверенно, — не только из-за внешних угроз (включая расширение НАТО, утрату и переход на сторону Запада многих бывших советских республик), но и внутренних проблем — и вот уже готов рецепт для массированного раздувания угрозы, игры «на зрителя» и агрессивного поведения.
Следует отметить, что Россия в течение последних трех лет оказалась на удивление успешной во многих областях. «Восточная экспансия» Запада была остановлена, Украина и Грузия подчинены, будущее Сирии нельзя обсуждать без России, занимающей центральное место, а возвращение насилия на Балканы является лишь вопросом времени — если Россия сделает такой выбор. Россия укрепила свои связи с другой ревизионистской великой державой в мире — с Китаем. Кроме того, роль России в Ливии возрастает, и потенциально она может получить возможность оказывать давление на Европу в вопросах иммиграции и распространения терроризма.
Но если и существует какая-то сфера, где российские действия не были успешными, так это информационная область. Несмотря на многочисленные утверждения по поводу возможностей России в области информационной войны, следует задать вопрос: какой из западных нарративов Россия смогла изменить после аннексии Крымского полуострова и начала опосредованной войны в Восточной Украине? В конечном итоге, Запад объединился против России после 2014 года. И даже нынешний президент Соединенных Штатов не имеет возможности исправить отношения с Россией, поскольку возражения внутри американских политических кругов запрещают добиваться потепления отношений — или поддержания отношений вообще — с Россией. Настолько сильным является преобладающий западный нарратив по поводу России.
На самом деле, существует лишь один нарратив на Западе, который Россия смогла изменить за последние три года. До 2014 года Россия рассматривалась как партнер, с которым следует иметь дело и сотрудничать. Вот что говорилось в Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов 2014 года:
«В России проходящая экономическая трансформация войдет в историю как одно из великих исторических событий этого века. Российское правительство добилось замечательного прогресса на пути приватизации экономики и сокращения инфляции. Однако еще многое предстоит сделать для того, чтобы на основе углубления реформ обеспечить продолжительное экономическое восстановление и социальную защиту. Президент Клинтон оказывает значительную и постоянную поддержку этим беспрецедентным попыткам проведения реформ, и он мобилизовал международное сообщество для оказания структурной экономической помощи».
Упомянутый выше подход существенным образом изменился в первой половине 2014 года. Западный нарратив в отношении России, разрабатывавшийся и созревавший в течение почти 25 лет, изменился удивительно быстро. Роль России, с точки зрения Запада, изменилась, и она из партнера превратилась в противника — и даже во врага. Нарратив относительно возможностей России не смог изменить стратегические рамки западных государств в том, что касается Украины, Сирии или Ливии. Скорее, многочисленные попытки России изменить западные нарративы окончились полным провалом: что бы ни говорила или ни делала Россия сегодня — все это воспринимается с крайне негативной точки зрения. Вот что сказала по этому поводу постоянный представитель США в ООН Никки Хейли: «Мы не можем доверять России. И мы никогда не должны доверять России».
Для того, чтобы составить себе представление относительно возможности России изменить нарратив Запада в области безопасности и обороны, важно проводить различие между фальшивыми новостными сообщениями и заголовками, с одной стороны, и нарративами, с другой стороны. Сегодня любой человек может направить свое сообщение во внешний мир в той или иной форме — либо через социальные сети, либо через традиционные медийные источники. Однако совершенно иное дело, когда говорят о том, что будет легко, или даже возможно изменить уже существующие нарративы или создать новые. Нарративы информируют людей о том, как они «видят» реальность «во внешнем мире», однако еще более важно то, что нарративы составляют основу нашей идентичности.
Таким образом, нарративы — это не только «публикации и статьи», которые любой может придумать. Нарративы — это глубоко укорененные культурные конструкты, с помощью которых люди делают свои заключения относительно социального мира. Нарративы являются «липкими» по своей природе — и устойчивыми по отношению к изменениям, — потому что изменение нарративов подразумевают изменение того, как люди сами себя идентифицируют и каким они видят внешний мир. Что касается нарративов в целом, то существует значительная предвзятость в пользу сохранения статус-кво, а не в пользу изменений.
Чем больше такие понятия как «информационная война», «превращение информации в оружие» или «гибридная война» становятся основными в западной оценке отношений России с Западом, тем больше будет чрезмерного подчеркивания согласованности и эффективности Кремля как центра силы, и одновременно будет присутствовать риск упрощения внутренней дискуссии в западных обществах.
Да, «этот Кремль» пытается максимизировать свое влияние по вопросам, имеющим стратегический интерес для России, и делается это с использованием многочисленных инструментов, включая информацию. Все это называется искусством государственного управления. Однако видеть Россию за каждой проблемой внутри западных обществ, на самом деле, означает усиливать Россию как стратегического игрока, а не ограничивать ее возможности.
Западные аудитории склонны к тому, чтобы приписывать России больше достоинств, чем она того заслуживает. За счет фокусирования внимания на нарративе российской силы и неспособности Запада ей противостоять Россия, по сути, снабжается новыми инструментами — или новыми видами оружия, — используемыми против интересов Запада. Западные государства своими собственными действиями создают истерию во всем западном сообществе, и таким образом разрываются новые «швы». В результате западные общества становятся более уязвимыми, и в большей степени подверженными влиянию извне. Недавний — и все еще продолжающийся — американский политический цирк и медийная шумиха по поводу возможных российских связей у президента Трампа и предполагаемых действий российских хакеров во время выборов в Соединенных Штатов — все это имеет в большей степени отношение к России как к теме в американской внутренней политике, чем к России как игроку. Вполне возможно, что Россия пыталась расшатать американскую политическую систему во время президентской гонки, и, может быть, она даже пыталась это сделать в течение многих лет. Однако продолжающаяся медийная шарада в Соединенных Штатах имеет более глубокие корни.
Американское общество в последние годы стало столь поляризованным в политическом и социальном отношении, что любая политическая тема — например, Россия — начинает использоваться в полной мере во внутреннем политическом маневрировании. А многие американские медийные корпорации находятся в симбиотических отношениях с разделенным политическим истеблишментом. Да, Россия делала отвратительные вещи в отношении Соединенных Штатов — она использовала подрывные средства. Однако для любого аналитика в области международных отношений должно быть самоочевидным, что процесс ухудшения отношений между Западом и Россией начался, по крайней мере, десять лет назад. Это как в теории игр «Международные отношения 101» (International Relations 101): противоборствующие великие державы делают отвратительные вещи. Однако существует различие между попыткой и успешным завершением.
Западная тенденция относительно концептуального представления «этого Кремля» как центра всей власти в России с ее беспрепятственной возможностью переводить стратегические цели в действие является, на самом деле, одной из причин того, почему Россия имеет некоторое воздействие — на тактическом уровне — в процессе концептуального анализа на Западе ее возможностей и влияния. Западный нарратив по поводу Ограничения и воспрещения доступа и маневра (Anti-Access and Area Denial) является хорошим примером в этом отношении.
Когда Россия развертывает свои баллистические ракеты комплекса 9К720 «Искандер-М» (SS-26 Stone) в Калининграде — речь идет о мобильных ракетных платформах, которые как раз и созданы для перемещения; тогда как их стратегическая или оперативная ценность довольно ограничена — по крайней мере до того момента, пока не начнутся полномасштабные боевые действия. Однако при перенесении концепции Ограничения и воспрещения доступа и маневра (A2/AD) из азиатского театра (китайская Линия Мажино) в Европу российские нестратегические военные действия приобретают повышенную актуальность.
Упрощенное понимание России вместе с медийной шумихой относительно всего того, что делает Россия, приводят к образованию причиненных самому себе увечий, которые почти заставляют западные государства играть по установленным Россией правилам. Так, например, вместо того, чтобы задать вопрос о том, какие именно цели могут быть уничтожены комплексами «Искандер» в радиусе 500 километров от Калининграда (это предполагаемый радиус действия ракетной системы SS-26), нам следовало бы сказать: «Ну и что?» То же самое относится к другой системе Ограничения и воспрещения доступа и маневра — к зенитно-ракетным комплексам С-300 и С-400, а также к системам береговой защиты «Бастион-П». Современные военные системы сами по себе не обеспечивают оперативно-тактического успеха или достижения желательных в политическом отношении целей.
Кроме того, следует отметить, что для российских военных планировщиков геостратегическое положение Калининграда является кошмаром. Этот эксклав практически является островом внутри НАТО, и расположен он на побережье Балтийского моря, которое, по сути, является внутренним морем НАТО и Европейского Союза. Без применения ядерного оружия будет практически невозможно защитить Калининград в случае крупномасштабной войны. Размещение там комплексов «Искандер», С-300,400 и «Бастион-П» ничего в этом отношении не меняет.
Так должны ли западные государства внимательно следить за каждым размещением вооружений и реагировать на каждые проводимые Россией учения? Если западные государства решат, что подобные действия являются мудрыми, то тогда они предоставят России право определять правила игры. Они также усилят возможность России контролировать их мышление, их действия и, возможно, даже их нарративы. Вместо того чтобы позволять западной медийной шумихе оказывать влияние на политические решения, было бы желательно проколоть, наконец «пузырь A2/AD» в западной стратегическом дискурсе, созданный в результате чрезмерного подчеркивания российских военных возможностей как в Калининграде, так и в Черном море. Это не означает, что западные государства не должны менять свои приоритеты в области поставок вооружений после 25 лет превращения в наличные «мирных дивидендов» — с момента окончания холодной войны. Существует разрыв в возможностях на европейском театре — между российскими вооруженными силами и европейскими вооруженными силами.
Западные государства, преимущественно в Европе, должны начать серьезно относиться к обороне. Однако настало время прекратить не опирающееся на анализ и основанное на лозунгах чрезмерное подчеркивание тех возможностей, которыми обладает Россия для контролирования западных нарративов. Модные словечки редко составляют здоровую основу для стратегии в области безопасности и обороны. Гибридная война, информационная война и неверное представление о возможности России изменять наши нарративы в последние три года получают слишком большое освещение в средствах массовой информации. Однако способность попадать в заголовки газет не равняется способности изменять глубоко укоренившиеся западные нарративы.
Юри Райтасало является специалистом в области стратегии и политики в области безопасности; он преподает в Финском национальном университете обороны. Раньше он был профессором кафедры стратегии в Финском национальном университете обороны. В данной статье он высказывает свое собственное мнение.
