Интерес США к Балканам то возрастает, то убывает. На данный момент он растет.
Балканы оставались для Америки вопросом второго плана с момента окончания эпохи Клинтона. Внимание к региону и влияние на него не должны стать просто второстепенными пунктами внешнеполитической повестки администрации США.
Мало кто станет спорить, что мир и стабильность западной Европы не должны становиться для Соединенных Штатов жизненно важными интересами. Наиболее серьезная внешняя угроза стабильной Европе — это Путин. Балканы являются площадкой для ненадежных людей — и будут, вероятно, становиться для них все более важным приоритетом. Имеет смысл остановить эти напасти, прежде чем они выйдут из-под контроля.
В тени Кремля
Россия активно вмешивалась в дела Европы, а отношение Москвы к США стало «явно враждебным». Но даже при этом Путин имеет ограниченные возможности для дальнейших провокаций в отношении Запада. Что делает Балканы наиболее вероятной целью вмешательства России.
Ситуация на Украине — конфликт активный и изнурительный, но в некотором роде замороженный. Путин не выполнил своих обязательств по Минским соглашениям, а вероятность того, что сделка 2015 года, часто называемая Вторым минским соглашением, принесет мир, ничтожно мала. Войны это, конечно, не исключает.
Однако в настоящее время Минские соглашения — единственный стоящий на обсуждении вопрос. Между тем, Соединенные Штаты и европейцы четко дали понять, что пока санкции в отношении России, связанные с выполнением соглашения, будут периодически пересматриваться, сняты они в ближайшей перспективе не будут.
В то же время американские чиновники дали понять, что продолжат поддерживать Украину. В феврале Трамп сказал известному депутату украинского парламента, что в ближайшее время США не станут настаивать на отмене санкций. А через неделю Трамп заявил о поддержке Украины в письме президенту Литвы. Подобные обещания совсем недавно делал и госсекретарь Рекс Тиллерсон. Проведенный недавно экспертный опрос выявил, что «спустя всего пару месяцев президентства Трампа… его администрация [уже] делает резкие заявления и занимает дипломатические позиции, сходные с курсом его предшественника Барака Обамы».
Эти события почти не оставляют Кремлю возможностей расширять масштаб своих действий на Украине без дальнейшего противостояния как с европейцами, так и с американцами.
Перспективы Путина в Прибалтике более радужными тоже не стали. Российская активность — от боевых развертываний в Белоруссии до энергетического шантажа, кибермахинаций, агрессивной дезинформации и кампаний активных мероприятий — напрасно встревожила регион.
И действительно, разговоры о военном вмешательстве из Москвы достигли беспрецедентного уровня после окончания холодной войны. «Россия обладает возможностями для нападения на страны Балтии за 24 часа», говорится в недавнем отчете литовской разведки. Это предупреждение совпало с докладом стратегического исследовательского центра RAND, в котором делается заключение о том, что Россия в считанные дни могла бы захватить большую часть Прибалтики — даже при условии вмешательства НАТО.
С другой стороны, трансатлантическое сообщество с уверенностью заявило, что не позволит усиления российского «рокота» в регионе. Страны северной Европы дали понять, что считают Прибалтику своего рода порогом безопасности. НАТО усилило операции и военные учения в регионе и активизировало свою миссию воздушной полиции в странах Балтии.
Между тем, в регионе продолжают прилагать значительные усилия для снижения зависимости от российских энергоресурсов. В Литве находится Центр передового опыта НАТО по энергетической безопасности, а в Латвии — Центр передового опыта НАТО в области стратегических коммуникаций, ориентированный главным образом на дезинформацию. Эстония же размещает на своей территории Центр кибербезопасности НАТО.
Иными словами, Россия привлекла внимание и поддержку к странам Балтии подобно тому, как железные опилки притягиваются к магниту. Что существенно поднимает ставки в контексте дальнейшего вмешательства со стороны Путина.
В Грузии его перспективы также непредсказуемы. Спустя девять лет после российско-грузинской войны Москва по-прежнему незаконно занимает около 20 процентов территории Грузии. Оккупированные районы Абхазии и Южной Осетии постепенно интегрируются в Российскую Федерацию.
Но несмотря на прилагаемые Россией усилия по замедлению интеграции Грузии в Евро-атлантическое сообщество, республика добилась значительного прогресса. Она находится в тесных отношениях с НАТО, является официальным кандидатом на вступление в альянс и недавно получила безвизовый режим с ЕС. Недавнее заявление России о предоставлении солдатам Южной Осетии разрешения присоединиться к своей армии вызвало резкое осуждение со стороны США.
Обход Европы через обширные территории Ближнего Востока также маловероятен. Хотя Россия и установила значительное военное присутствие в Сирии, трудно понять, каким образом Путин расширяет свое дальнейшее присутствие в регионе. Даже несмотря на то, что Россия в последнее время больше отличилась в Ливии, похоже, что усилия эти направлены больше на прощупывание слабых мест, чем что-то еще.
Для Путина проблема заключается в том, что будущая политика США на Ближнем Востоке не похожа ни на что из того, что мы видели за последние восемь лет. Вместо того, чтобы отойти в сторону, Соединенные Штаты ждут возможности вернуться, укрепляя антииранскую коалицию и прилагая больше усилий для борьбы с экстремизмом в регионе. По ходу возрождения Соединенных Штатов в качестве доминирующего игрока на Ближнем Востоке, положение Путина пошатнется.
Если Путин выберет путь наименьшего сопротивления, то Балканы станут для него, по-видимому, наилучшим вариантом. Ряд мест он мог бы превратить в реальные очаги напряженности. Вот некоторые из важнейших проблем:
• Противостояние Сербия—Хорватия—Косово. Разговоры о миниатюрной гонке вооружений могут быть преувеличены, но в том, что напряженность усилилась, сомнений нет. Сербия недавно объявила о поставках дополнительных боевых вертолетов из России. Косово угрожало поднять собственную армию. А в центре всего этого находятся почти пять тысяч военнослужащих НАТО.
• Трудности в Македонии. Вмешательство России, коррупция, препирательства с Албанией и сбивчивый ответ США — все это смешалось в одном токсичном коктейле. Москва, по всей видимости, настроена воспользоваться беспорядками и оторвать крошечную страну от Запада.
• Сражения в Боснии и Герцеговине. Растущее сепаратистское движение в Сербской республике угрожает вновь разжечь разногласия, которые варились на медленном огне с 1995 года и Дейтонского мирного соглашения. Путин, похоже, с удовольствием подливает масла на тлеющие угли.
• Неблагоприятная обстановка в Черном море. Путин очень хотел бы превратить Черное море в российское озеро. И точка.
Пора Америке усовершенствовать стиль игры
Соединенные Штаты должны снизить степень вмешательства России на многих фронтах. В нескольких ключевых областях новая администрация уже продемонстрировала решимость защищать жизненно важные интересы США, в том числе оборону трансатлантического сообщества. Но ситуация на Балканах остается слабым местом трансатлантической политики США. Мы должны стать в этом вопросе дальновиднее — и чем скорее, тем лучше.
Есть ряд областей, где Соединенным Штатам необходимо активизироваться. Однако, вместо того, чтобы бодаться с Россией, многое из того, что Америка может и должна сделать, чтобы выдавить из уравнения пагубные усилия Путина, следует сосредоточить на самом регионе, а не на поведении Кремля.
• Повышение эффективности управления и уменьшение коррупции. Соединенные Штаты и Евросоюз могли бы объединиться и активизировать усилия для создания более сильных, более демократических, эффективных и жизнеспособных государственных и частных организаций в регионе.
• Поощрение экономической свободы. Ни одна другая часть западной Европы не нуждается в улучшении экономики так сильно, как страны Балканского полуострова. Некоторые из них отстают по ключевым показателям экономической свободы. Политические реформы в этих областях могли бы вызвать бурный экономический рост.
• Борьба с транснациональной преступностью. На Балканах процветают торговля людьми, наркобизнес, отмывание денег и другие формы транснациональной организованной преступности. Эта деятельность является весьма дестабилизирующим фактором, с которым необходимо бороться.
• Предотвращение транснационального терроризма. Исламистские экстремисты тоже пристально следят за регионом. Итальянская полиция недавно «накрыла» террористическую группировку, по меньшей мере один из членов которой был выходцем из Косово. Несколько сотен человек из региона воевали вместе с джихадистами в Ираке/Сирии. Сотрудничество Балканских стран с участниками антитеррористических операций должно стать обычным делом.
• Развитие регионального сотрудничества. Соединенные Штаты должны поощрять и содействовать Адриатической инициативе с участием Албании, Хорватии, Черногории, Боснии и Герцеговины и Македонии. Такие инициативы укрепляют доверие, уверенность и региональную солидарность. Они помогут уменьшить трения внутри региона и разрушить российскую стратегию, основанную на принципе «разделяй и властвуй».
• Поддержка энергетической диверсификации. Соединенные Штаты должны поддержать строительство Трансадриатического трубопровода и другие проекты, которые помогут диверсификации европейского энергоснабжения и поспособствуют либерализации рынков энергии.
• Контроль движения беженцев и миграции. Неконтролируемая массовая миграция представляет серьезную и потенциально дестабилизирующую угрозу для региона и Европы в целом. Трансатлантическое сообщество должно совместными усилиями решать гуманитарные проблемы на Ближнем Востоке и сокращать дестабилизирующий конфликт и количество предприятий, занимающихся незаконным провозом людей с юга на север.
Между равнодушием и военным вмешательством находится символическое пространство, в котором Соединенные Штаты могли бы добиться многого с минимальной затратой усилий. Шаги внутри этого пространства, нацеленные на пресечение попыток России дестабилизировать западную Европу, должны стать одним из высших приоритетов США.
Джеймс Джей Карафано — вице-президент фонда «Наследие» по вопросам внешней и оборонной политики и руководитель его научно-исследовательских программ в области международных отношений и национальной безопасности.
