Довольно резкий поворот в смене приоритетов США в Сирии — от устранения Башара Асада до борьбы с ИГ (запрещенной в России террористической организации — прим.ред.) — это важный знак. Ведь на самом деле борьба с ИГ — это по сути то, что объединяет политику России и США в Сирии.
Почему Америка довольно стремительно поменяла свои приоритеты по Сирии? Что способствовало этим переменам и какими будут их последствия?
А) США с самого начала сирийского кризиса в 2011 году преследовали совершенно определенную политику в отношении Башара Асада, настаивая на том, что ключ к сирийскому урегулированию — это отстранение от власти правительства, возглавляемого им.
В то же время неопределенность будущего Сирии «после Асада» была как раз той проблема, комплексного и надежного решения которой США в случае его устранения так и не предложили. Политику, которую США декларировали в отношении Сирии, можно описать в рамках следующих трех компонентов:
1) отстранение Башара Асада;
2) борьба с ИГ и террористическими группировками;
3) поддержка и усиление групп, противостоящих Асаду и называемых США «умеренной оппозицией».
Представляется, что эта политика нужна была для того, чтобы позиции самого Башара Асада и правительственных сил САР в противостоянии с террористами и экстремистами выглядели яснее. То есть, иными словами, какая из сторон в этом противостоянии возьмет в итоге верх? Это был подход, в рамках которого американские аналитики не сулили ничего хорошего дальнейшему присутствию в Сирии Башара Асада, а для России означали «новый Афганистан».
Исходя из этого можно признать непрерывное продолжение войны в Сирии и перманентность сирийского кризиса основной стратегией США всех тех лет. В этой войне друг против друга стояли враги США в регионе: религиозный экстремизм, «Аль-Каида» (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.) и ее ответвления — с одной стороны, и Сирия и ее союзники — Иран и Хезболла — с другой.
Продолжение внутреннего вооруженного конфликта существенно ослабило бы, как предполагали США, эти две группы, а также снизило бы их боевой дух и готовность продолжать войну в будущем.
Однако ход времени продемонстрировал ошибочность прогнозов США. Башар Асад при всех тех проблемах, которые он испытывал, а также давлении, которое на него оказывалось, продолжал свое политическое существование, причем довольно прочно и результативно, и сумел вернуть некоторые прежде утраченные позиции, заручившись поддержкой группировки «Хезболла» и Ирана.
Приход в Сирию России и ее военная поддержка, а также многокомпонентное присутствие Ирана не только приблизили Сирию и ее правительство к выходу из кризиса, а еще и ослабили позиции, занимаемые здесь США и их союзниками. Ситуация, сложившаяся после освобождения Алеппо, спутала все карты США и поставила под угрозу все их планы и схемы. В таких условиях вполне естественным делом были усилия по поиску нового пути урегулирования собственных проблем и принятие некой новой, иной стратегии для того, чтобы хоть как-то защитить свои интересы в Сирии.
Б) Официальный представитель Белого Дома в последние недели подчеркивал: «В отношении Асада сложилась некая политическая реальность, которую мы должны принять с учетом тех условий, в которых находимся в данный момент. При прежней администрации мы утратили многие из тех возможностей, которые у нас были относительно Асада. Сейчас нам необходимо сосредоточиться на том, чтобы победить ИГ. У США и в Ираке, и в Сирии есть много приоритетов. Мы все признали, что противостояние терроризму, а в особенности победа над ИГ — наш наиважнейший приоритет».
Смена приоритетов в американской политике в Сирии — уход от цели свержения Башара Асада в сторону победы над ИГ — содержит в себе важный знак. На самом деле победа над ИГ — это политика, которая является общей и для России, и для США, являясь для них главной целью в регионе. Как представляется, Вашингтон, переходя к сотрудничеству с Россией, пытается строить свою политику, которая сводится к следующему:
1. При помощи сближения с Россией он также будет участвовать в соглашении, которое определит политическое будущее Сирии.
2. Иран он превратит из основного игрока в игрока пассивного. И в новой ситуации вопреки тем представлениям, которые существуют, уже не следует считать Сирию полем противостояния США и России. На нее следует смотреть под другим углом — как на некую сферу, где будет возможно сосуществование. С усилением позиций, занимаемых Башаром Асадом внутри страны, молчаливой, неявной поддержкой его европейскими странами и при все более приглушенно звучащих призывах к его немедленному отстранению от власти, Америка также вынужденно приняла эту новую, сложившуюся на поле битвы реальность и постепенно изменила свой подход к вопросу отстранения Асада.
Соответственно, можно предположить, что и Россия также постепенно, вопреки своему прежнему подходу, когда она считала всех соперников Асада террористами, официально признает некоторых противников сирийского режима — то есть тех, кого США считают не террористами, а умеренной оппозицией. И эти две ситуации могут создать такую схему, при которой постепенно будут исчезать все разногласия двух сторон относительно Сирии. Конечно же, те последствия, которые в итоге даст сотрудничество России и США в рамках данных договоренностей и его дальнейшие перспективы — это вопрос, над которым следует задуматься по мере того, как события в Сирии продолжают развиваться. Его ни в коем случае нельзя упускать из вида.
