Террорист Таймур Абдулвахаб взорвал себя на Брюггарегатан в центре Стокгольма 11 декабря 2010 года. По чистой случайности никто не погиб, кроме него самого. Какой была реакция шведских политиков? Едва ли они вообще отреагировали. Спустя почти семь лет Рахмат Акилов признал, что именно он задавил четверых и нанес травмы 15 прохожим на Дроттнинггатан, недалеко от того места, где взорвался Абдулвахаб.
В Швеции закон не запрещает состоять в террористической организации, такой как «Исламское государство» (запрещено в России — прим. пер.). Да, это действительно так. Можно отправиться в Сирию и вступить в ИГИЛ, и если не будет доказательств, что человек принимал участие в боях, он без проблем вернется в страну, будто ездил в обычный отпуск на юг. Даже если нет никаких сомнений в его связях с ИГИЛ. Вот почему тех, кто откровенно намерен сражаться на стороне террористических организаций, здесь оправдывают, как и тех, кто уже делал это, например, в Сирии, в случае если их действия нельзя доказать с той же точностью, с какой расследуют преступления на территории Швеции. Чтобы осудить террористов, шведским полицейским фактически надо собрать информацию на местах их преступлений в Сирии и Ираке. Для обвинительного приговора необходимы отдельные доказательства каждого конкретного деяния, каждого убийства или изнасилования. На практике это означает, что осудить боевиков ИГИЛ сложнее, чем тех, кто совершает аналогичные преступления в Швеции, а не в зоне военных действий на Ближнем Востоке.
Из всех европейских стран только в Бельгии больше джихадистов на душу населения, чем в Швеции. В Норвегии — менее трети от шведского числа, однако ей удалось осудить многих из них. При этом их органы безопасности не так обширны. Почему у Норвегии получается лучше? Все благодаря новому законодательству, вступившему в силу в 2013 году: оно криминализировало связи с террористическими организациями. Целый ряд норвежских джихадистов привлекли к суду за короткий промежуток времени.
О результатах я спросил Ларса Акерхауга (Lars Akerhaug), одного из ведущих норвежских специалистов по проблеме терроризма. «Нет сомнений в том, что на фоне полицейских расследований исламистские круги оказались под сильным давлением. Оставшиеся исламисты были вынуждены уйти в подполье, и многие источники утверждают, что исламистское сообщество более или менее исчезло. Это ясно показывает, что ужесточение законов дает заметный эффект. Трагично то, что многим удалось уехать, прежде чем полиция получила правовые основания остановить их. То, что в сегодняшней Швеции террористы разгуливают на свободе, — это просто-напросто безумие, как вы, шведы, выражаетесь».
Когда Dagens Nyheter 5 апреля взяла интервью у норвежского эксперта Бенедикт Бьёрнланд (Benedicte Bjørnland), она выразила удивление, почему мы позволяем свободе собраний становиться препятствием на пути к судебному преследованию террористов. «Террористическая организация, цель которой — уничтожение демократии и совершение экстремального насилия… Не вижу в ней ничего примечательного. Зачем ее защищать?»
Когда стало очевидно, что норвежский закон действует, я написал в 2015 году статью о том, что Швеции надо брать пример с Норвегии. Многие, включая Ассоциацию адвокатов, вступили со мной в бурную полемику. Это понравилось министру внутренних дел Андерсу Игеману (Anders Ygeman) и министру социального страхования Аннике Страндхэлль (Annika Strandhäll), которые распространили наш спор в Twitter. Ранее правительство заявило, что запрет на участие в организациях противоречит конституции. А теперь оно вдруг передумало и вместе со всей оппозицией, за исключением Левой партии, хочет инициировать оперативное расследование с тем, чтобы криминализировать связи с террористическими организациями. Другими словами, сделать то, к чему мы и призывали в той статье.
Не исключено, что процесс давно бы пошел, если бы влиятельные структуры, такие как Ассоциация адвокатов, не клеймили всех, кто хотел брать пример с Норвегии.
