По мнению одного из суннитских деятелей, «ошибочно думать, что ливанские сунниты выиграют от демографических последствий миграции жителей Сирии и Палестины в Ливан. Мы боимся больше, чем когда бы то ни было. Именно поэтому премьер-министр Саад Харири кричал в Брюсселе во весь голос: «Ливан стал большим лагерем для мигрантов, который вот-вот рухнет!».
В начале войны поток сирийцев хлынул через северную и восточную границы в Ливан. Естественно, что ливанская сторона безвозмездно их принимала. Однако ни мигранты, ни жители Ливана не думали, что ситуация затянется больше, чем на несколько недель или месяцев.
Скажем прямо: на севере сирийцы попадали в среду с подавляющим суннитским большинством, где им симпатизировали. Что касается провинции Бекаа, то после своего появления там, мигранты постепенно стали концентрироваться также в лояльных к ним суннитских районах, таких как Арсаль и города на западе самой провинции Бекаа.
В связи со взрывами, совершенными в период между 2013 и 2015 годами в южных пригородах Бейрута и Хермеля смертниками — выходцами из мигрантской среды, в отношении к мигрантам стало проявилось заметное охлаждение.
Шиитская сторона проявила беспрецедентную твердость по отношению к беженцам не только на уровне партии, но и на уровне всего шиитского сообщества. В данный момент Ливан переживает определенный политический диссонанс — по меньшей мере в настроениях — между суннитской и шиитской сторонами на фоне сирийского конфликта.
Концентрация сирийцев в Арсале фактически привела к полному растворению города в море сирийских мигрантов. Жители города сегодня находятся в меньшинстве: около 40 тысяч коренных жителей Арсаля по сравнению с 120 тысячами сирийцев. Еще больше усугубляет сложившийся кризис тот факт, что город находится на границе с Сирией, где ведет свою деятельность «Джебхат ан-Нусра» (запрещена в РФ — прим. ред.).
Что касается суннитского севера, то репортажи свидетельствуют о существенном сирийском «набухании» в демографическом смысле. Наблюдается рост безработицы у местных жителей, ливанцы теряют свой рынок труда, который и до этого был узок. Идет увеличение количества сирийских учащихся в школах, возрастает нагрузка на больницы, сети электро- и водоснабжения, а также другие объекты без того слабой инфраструктуры.
Эту картину официальный Ливан транслирует международным делегатам, которые в последнее время выступают с требованиями о нормализации положения сирийских беженцев, и именно с этой информацией премьер-министр Ливана приехал в Брюссель. Но подход, принятый международным сообществом к решению этой проблемы, не снимает опасений.
Существенным пунктом для урегулирования этого вопроса является остановка войны в Сирии. После этого станет возможным проведение трудных переговоров, которые могут занять годы, чтобы вернуть тех из сирийцев, кого еще можно вернуть, обратно на родину… Крайне важным здесь представляется участие президента Башара аль-Асада, и признание им других заинтересованных сторон, включая Ливан.
Сирия уже изменила демографическую карту Ближнего Востока. Как насчет Ливана в данном случае? Иордании с ее палестинским большинством? Что сказать об Ираке, Йемене и, возможно, о Турции?
Таким образом, существует реальная опасность превращения Ливана в «большой лагерь» для мигрантов. Естественно, что ливанские сунниты опасаются больше других.
Один из видных суннитских деятелей считает, что «мы еще не избавились от идеи "палестинцы — суннитская армия", как уже добрались до нового высказывания, что сирийские мигранты будут восстанавливать религиозный террор в Ливане, воюя против "Хезболлы". Нет… мы не хотим ни сирийцев, ни "Хезболлы"!»
За сценой политических действий напрашивается выражение, которое никто не смеет озвучить.
Сегодня в Ливане, без учета ранних браков и высокой рождаемости в среде мигрантов, около двух с половиной миллионов суннитов сирийского и палестинского происхождения. Большинство из них базируется в суннитских районах, где число ливанского населения не превышает 1,5 миллиона. Это означает, что в первую очередь демографический кризис проявится в суннитской среде, состоящей из ливанцев, сирийцев и палестинцев.
Шииты, христиане и друзы проявили большую твердость в отношении мигрантов. Последние считают, что лучшие условия для их пребывания представляет суннитская среда, и «мигрируют» туда. Таким образом, на национальном уровне происходит значительный демографический дисбаланс, который повлечет за собой множество последствий.
А в это время в Ливане предстает соотношение в виде 3,5 миллионов суннитов против 1,5 миллионов шиитов и 1,5 миллионов христиан (приблизительные цифры). Будет само собой разумеющимся задать больной вопрос: будет ли весь Ливан поддерживать Асада или же, учитывая вышеперечисленные обстоятельства, ливанцы разделятся в своем выборе?
Кризис беженцев породил крайне опасную ситуацию в Ливане. Кто знает, когда проснутся те, кто захочет делать бизнес на проблеме беженцев, подходя к этой проблеме лишь с точки зрения финансовой выгоды?
История покажет.
