Le Figaro: Вы предлагаете выход из еврозоны. Большинство французов против этого, в том числе и пенсионеры, готовые поддержать НФ, которые тем не менее опасаются удара по их сбережениям. Что вы им скажете?
Марин Ле Пен: Прежде всего, я скажу, что я — единственная из кандидатов, кто предложит им высказать свое мнение о Европейском Союзе на референдуме. После избрания я сразу же начну переговоры и потребую собрания глав государств без европейских инстанций. Многие европейские страны, на юге и на востоке, ждут, чтобы большая и сильная Франция взяла на себя лидерство и заставила ЕС сесть за стол переговоров. Кроме того, я скажу французам, что выход из еврозоны никак не отразится на их сбережениях. Все как раз наоборот. Наибольшую угрозу для них представляет нынешняя ситуация с привязанным к евро банковским союзом, который обязывает изымать сбережения населения в случае финансового кризиса. Большинство французов убеждены, что евро — обуза. Возврат к адаптированной к реалиям национальной валюте создаст миллионы рабочих мест и вернет нам свободу.
— Если вас изберут, процентные ставки пойдут вверх уже с 8 мая…
— Нет! Никакой паники не будет. Сейчас мы видим по процентным ставкам минимальное движение, которое к тому же было искусственно организовано для воздействия на выборы.
— Тем не менее рынки могут посчитать, что риск для Франции существеннее…
— Можно всегда придумать тысячи гипотез. Только большинство из них — ложные. Мы уже видели это с Брекситом: призванные запугать избирателей апокалиптические прогнозы были опровергнуты фактами.
— У французов не возникнет соблазна разместить деньги за границей, как в 1981 году?
— Я в это не верю ни на мгновение. Французы знают, что я спрошу их мнения. Сегодня будет рентабельнее инвестировать во Францию.
— В случае неудачи на референдуме вы уйдете?
— Я не считаю политику родео, в котором нужно любой ценой удержаться в седле.
— Вы предлагаете пенсию в 60 лет при 40 годах отчислений. Речь идет о крайне дорогостоящей мере с учетом изменений в демографии.
— Я не согласна с тем, чтобы от французов при любых обстоятельствах требовали жертв, не сократив предварительно вредоносные расходы государства: чистые убытки в виде перечислений ЕС, уклонение от уплаты налогов и социальных отчислений, бред с децентрализацией, траты в связи с легальной и нелегальной миграцией. Моей проект предполагает создание за три года 1,7 миллиона рабочих мест, которые дадут 25 миллиардов евро дополнительных поступлений для системы соцобеспечения. Пенсия в 60 лет будет стоить 17 миллиардов евро.
— В чем ваша экономическая программа отличается от программы Жана-Люка Меланшона?
— Меланшон хочет ввести дополнительные налоги на 100 миллиардов! Он выступает за массовую иммиграцию, которая ведет к снижению зарплат. Возьмем директиву об откреплении трудящихся. В результате от 300 до 500 тысяч человек приехали по финансовым соображениям. Все это является своеобразной внутренней делокализацией. Отмечу, что его несогласие с этой директивой возникло совсем недавно… Он всегда был ярым сторонником иммиграции.
— У Франсуа Фийона имеется жесткая программа по безопасности и иммиграции. В чем ее отличие от вашей?
— Во всем. Лично я уже видела Фийона у власти. Я не сужу его по обещаниям: он уже сделал их десять лет назад. Я сужу его по поступкам: сокращение штата на 54 тысяч военных и 12 тысяч 500 полицейских, дезорганизация разведки, нежелание вернуться к национальным границам, открытие самой большой мечети в Европе, влияние Союза исламских организаций Франции, поддержка войны в Ливии… Почему Фийон изменил мнение насчет СИОФ? Я всегда придерживалась одной позиции. Исламистский фундаментализм расползся по всему нашему обществу при потворстве и предательстве политических властей, как на национальном, так и на местном уровне.
— Как бороться с этим фундаментализмом?
— Есть меры, которые необходимо принять незамедлительно. Это выдворение иностранцев, представляющих угрозу для безопасности страны, отмена решения Вальса о регистрации нелегалов, мораторий на выдачу определенных документов, заморозка кредитов и государственной медицинской помощи подавшим прошение об убежище мигрантам….После сентября я хочу провести референдум о пересмотре конституции, чтобы восстановить верховенство нового закона над прошлыми европейскими соглашениями. Нужно вернуть рычаги в свои руки.
— Не боитесь ли вы спровоцировать враждебность со стороны французских мусульман?
— Вовсе нет. Французские мусульмане ждут лишь одного: освобождения от каждодневного давления со стороны исламистских фундаменталистов.
— Идеи Нацфронта получают все более широкую поддержку, однако враждебное отношение к нему тоже сохраняется, в частности в высших государственных кругах. Кроме того, недавно у вашей штаб-квартиры чуть не произошел пожар.
— Государство Израиль не относится к ультралевым, однако резко осудило ваши заявления по поводу налета на Зимний велодром…
— Государство Израиль было введено в заблуждение так называемыми представительными ассоциациями, которые, как мне кажется, сделали гнусные и необоснованные заявления. Я придерживалась по этому вопросу голлистской позиции.
— Вы считаете, что раньше во Франции было лучше?
— Во Франции станет лучше в будущем, если меня изберут. Нынешние президентские выборы представляют собой почти что референдум за или против дикой глобализации. Наши ценности, обычаи, нравы и образ жизни разваливаются. Если страна теряет идентичность и представление о том, что она собой представляет, какой путь проделала и что является ее настоящим богатством, то она разваливается. Я хочу прописать в конституции защиту и продвижение исторического и культурного наследия Франции, вернуть нашей стране статус политической державы. Это пусковая площадка нашего нового завоевания мира! Потому что лично я хочу отправиться на завоевание мира. Я хочу возобновить отношения с Африкой, отстаивать франкофонию.
— То есть, у вас глобализованное представление Франции.
— Вы ошибаетесь. Глобализм — это ликвидация ограничений во всех областях. Это упразднение границ, исчезновение корней… Я же — кандидат границ и буду президентом границ. Нам нужно вернуться к ним, чтобы защитить французский народ. Они нужны в школе, чтобы восстановить авторитет, в правосудии, против дикой глобализации, против недобросовестной международной конкуренции, против злоупотреблений, уклонений от уплаты налогов. Свободы не бывает без границ.
— Для проведения предложенных вами реформ необходимо большинство. Как его получить?
— Французы — последовательные и логичные люди. Когда они избирают кого-то главой государства, то дают ему рычаги управления. Я не вижу чего-то, что могло бы пойти против этого правила.
— Одни составляющие вашей программы уходят далеко влево, а другие — далеко вправо. Как «стабилизировать» это большинство?
— Я не верю в раздел на правых и левых. Он искусственно поддерживается теми, кто хотят удержаться у власти. Настоящий раскол проходит между патриотами и глобалистами. На моей стороне, стороне французской нации, есть политики, которых мне бы очень хотелось увидеть в наших рядах, до выборов, в перерыве между двумя турами или же после них. Я протягиваю руку всем, кто привержен суверенитету и идентичности нашего народа. Я говорю им: «Приходите, участвуйте, формируйте президентское большинство!» Нация — это любовь. Вместе мы восстановим народ, который любит себя.
— Если вы придете к власти, не подорвут ли вашу легитимность разбирательства?
— Эти разбирательства, как вы говорите, никак не затрагивают мою порядочность и являются насквозь искусственными. Кроме того, существует президентский иммунитет, институты V Республики. Главная цель — стабильность.
— С каким кандидатом вы бы предпочли встретиться во втором туре?
— Макрон — раскованный глобалист, а Фийон — стыдливый глобалист. Я бы предпочла побороться с раскованным глобалистом. По крайней мере, в таком случае все будет ясно. По опросам, мои результаты выше, чем у Фийона против Макрона. Поэтому поддержать меня — более полезное решение, чем голосовать за Фийона.
— Республиканский фронт все же может помешать вашей победе.
— Если мы увидим коалицию «Республиканцев» и Соцпартии во втором туре, в результате появится одна большая глобалистская партия. Главный вопрос этих выборов — цивилизационный. Французы ощущают это. И если Фийон призовет голосовать за Макрона, не уверена, что большинство его избирателей согласятся с этим.
— Что вы думаете о сокращении разрывов в опросах?
— Сокращение разрывов — классическое явление, когда появляются так называемые «малые кандидаты».
— Четыре фаворита идут практически «ноздря в ноздрю»…
— В 2012 году Меланшону сулили 17%, а мне — 13%. В итоге он получил — 11%, а я — 18%.
— Каково ваше настроение перед первым туром?
— Я спокойна и уверена. Я уверена в моей команде и французах. Они позволят мне все реализовать. Я обойду всех в первом туре. Я в этом убеждена.
